Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 8. Личные воспоминания о Жанне дАрк. Том Сойер – сыщик
Множество наций, находившихся при смерти, оправилось только в результате целого ряда сражений, ряда изнурительных битв, растянувшихся на долгие годы, и только одна исцелилась в один день и от одной битвы. Эта нация — французы, а эта битва — Патэ.
Помните это и гордитесь этим, ибо вы — французы, а Патэ — самое славное событие вашей долгой истории. Величайшее событие — вершина его упирается в облака! Когда вы вырастете, вы пойдете поклониться полю Патэ и обнажите голову. Перед чем? Перед памятником, который тоже упирается вершиною в облака. Будем надеяться, что он там будет. Все народы во все времена воздвигали на полях сражений памятники, чтобы увековечить свершенный там подвиг и бренную славу того, кто его свершил. Так неужели Франция позабудет Патэ и Жанну д'Арк? Этого не может быть! А сумеет ли она воздвигнуть им достойный памятник — такой, чтобы сразу стало видно их место в ряду других битв и других героев? Да, если только для этого хватит места под небом.
Но давайте оглянемся назад и поразмыслим над некоторыми странными и знаменательными вещами. Столетняя война началась в 1337 году. Она тянулась много лет, пока наконец Англия не повергла Францию во прах сокрушительным поражением при Креси. Но та воспрянула и снова стала бороться, — и снова была сокрушена сильным ударом при Пуатье. Она еще раз собрала силы, и война снова тянулась долгие годы и десятки лет. Люди рождались, вырастали, женились и умирали, — а война вое шла. Их дети в свою очередь вырастали, женились, умирали, — а война все шла. Уже подрастали их внуки, когда на Францию обрушился новый тягчайший удар — поражение при Азенкуре, — но война все шла. И вот уж и внуки успели пережениться.
Франция лежала в развалинах, разоренная дотла. Половина ее принадлежала Англии, и этого никто не оспаривал; другая половина была ничья — и над нею тоже должен был вскоре взвиться английский флаг; король Франции готовился бросить свой трон и бежать за море.
И вот из дальней деревни явилась неграмотная девушка и преградила путь этой нескончаемой войне, этому гигантскому пожару, который пожирал страну в течение жизни трех поколений. Началась самая короткая и самая поразительная кампания, известная истории. Она закончилась в семь недель. За семь недель девушка нанесла смертельный удар войне, которой было от роду девяносто один год. В Орлеане она сбила ее с ног, в Патэ она переломила ей хребет.
Подумайте над этим. Что ж, подумать можно, — но легко ли понять? Это дело другое — никому не удастся постичь это непостижимое чудо.
Семь недель — и не так уж много крови. Пожалуй, больше всего ее было пролито при Патэ, где англичане начали бой с шестью тысячами солдат и потеряли убитыми две тысячи. А говорят, что только в трех битвах — при Креси, Пуатье и Азенкуре — пало около ста тысяч французов, не считая тысячи других сражений нескончаемой войны. Список погибших в этой войне был бы бесконечно длинным. Павших в бою насчитываются десятки тысяч, а невинных женщин и детей; погибших от голода и лишений, нужно считать миллионами.
Эта война была настоящим людоедом, который почти сто лет разгуливал на воле и перемалывал людей в своей кровавой пасти. И вот семнадцатилетняя девочка сразила его своей маленькой рукой, — и он лежит на поле Патэ, и, покуда стоит наш старый мир, ему уже больше не подняться.
Глава XXXII
ДОБРЫЕ ВЕСТИ ЛЕТЯТ НА КРЫЛЬЯХ
Говорят, что весть о победе при Патэ разнеслась по стране за сутки. Не знаю, так ли это было, но одно я знаю наверняка: как только человек узнавал о ней, он громко славил Бога и бежал с доброй вестью к соседу, а тот мчался в следующий ближайший дом, и так весть летела все дальше; а если она приходила ночью, люди в любой час вскакивали с постели и бежали поделиться этой радостью. Радость людей была подобна свету, который разливается над землей после солнечного затмения, — и действительно, разве не было над Францией долгого затмения, разве не была она погружена во тьму? А теперь мгла отступала и рассеивалась перед ярким сиянием, которое излучала благая весть.
Весть о победе французов гнала отступавшего врага до самого Иовилля, и город поднялся против своих английских властителей и запер ворота перед их солдатами. Весть прилетела в Мон-Пипо, в Сен-Симон и другие английские крепости; и всюду гарнизон поджигал укрепления и бежал в поля и леса. Часть нашей армии заняла Менг и разгромила его.
Когда мы пришли в Орлеан, город безумствовал от восторга в сто раз сильнее, чем раньше, — а это немало. Спускалась ночь, и город был так роскошно иллюминован, что мы точно плыли по огненному морю, а уж шум никогда еще не было таких оглушительных «ура», такого грохота пушек и звона колоколов! Еще в воротах нас встретил новый клич, который потом уж не смолкал: «Да здравствует Жанна д'Арк — Освободительница Франции!» И еще кричали: «Мы отомстили за Креси! Мы отомстили за Пуатье! Отомстили за Азенкур! Да славится навеки Патэ!»
Да, это было подлинное безумие.
В середине колонны наших войск шли пленные. Когда народ увидел своего старого врага Тальбота, который столько лет заставлял их плясать под свою военную музыку, началось нечто неописуемое. Радость была так велика, что его хотели тут же повесить, и Жанна велела вести его рядом с собой. Они являли собой весьма любопытную пару.
Глава XXXIII
ПЯТЬ ВЕЛИКИХ ДЕЯНИЙ ЖАННЫ
Да, Орлеан обезумел от радости. Орлеанцы пригласили короля и приготовили ему торжественную встречу. Но король не приехал. Он в ту пору был человек подневольный — хозяином над ним был Ла Тремуйль. Хозяин и слуга вместе гостили в замке хозяина, в Сюлли-на-Луаре.
Еще в Божанси Жанна взялась примирить короля с коннетаблем Ришмоном. Она приехала с Ришмоном в Сюлли-на-Луаре и выполнила свое обещание.
Итак, вот пять великих деяний, совершенных Жанной д'Арк:
1. Снятие осады Орлеана.
2. Победа при Патэ.
3. Примирение в Сюлли-на-Луаре.
4. Коронация.
5. Бескровный Поход.
О Бескровном Походе (и коронации) речь пойдет дальше. Так назвали победоносный поход, который Жанна совершила по территории врага от Жиена до Реймса, а оттуда к воротам Парижа, занимая каждую английскую крепость и город, встречавшиеся на пути, — и вое это одним своим именем, не пролив ни капли крови. То была поистине самая необычайная из всех военных кампаний и самый славный из ее военных подвигов.
Примирение тоже было одним из важнейших деяний Жанны. Никто, кроме нее, не сумел бы этого добиться, да никто из высоких особ и не имел к тому охоты. По своим способностям, военным познаниям и государственному уму, коннетабль Ришмон был первым человеком во Франции. Его преданность Франции была искренней, его честность — выше подозрений, — и уже одно это выделяло его среди придворных пошляков, потерявших стыд и совесть.
Вернув Ришмона на службу Франции, Жанна обеспечила успешное завершение начатого ею великого дела. Она впервые увидала Ришмона, когда он пришел к ней со своим отрядом. Не удивительно ли, что она с первого взгляда почувствовала в нем единственного человека, способного довести ее дело до конца? Как сумело его разгадать такое дитя, как она? А все потому, что у нее был «зоркий глаз», как сказал один из наших рыцарей. Да, она обладала этим великим даром, быть может величайшим и редчайшим из всех, какие даются человеку. Все самое главное было уже сделано, но и то, что оставалось, нельзя было доверить придворным дурням; нужна была государственная мудрость и долгая, терпеливая борьба с врагом, хотя она сводилась отныне к отдельным местным стычкам. Они предстояли нам еще почти четверть века, но такие военные действия умелый человек мог вести почти незаметно для других областей страны; а там англичане и совсем исчезли из Франции.
Так оно и вышло. Под влиянием Ришмона король впоследствии стал человеком — настоящим мужчиной, королем и отважным, способным и решительным воином. Не прошло и шести лет после Патэ, как он сам стал водить войско на приступ, биться в крепостных рвах, стоя по пояс в воде, и взбираться по осадным лестницам под жестоким обстрелом, проявляя мужество, которым была бы довольна даже Жанна. Со временем они с Ришмоном окончательно очистили страну от англичан, изгнав их даже из тех мест, где они властвовали почти триста лет. Для этого требовались осторожность и мудрость, ибо англичане ввели там разумные и справедливые порядки, а в таких случаях люди не жаждут перемен.
Которое же из пяти деяний Жанны мы назовем главным? Мне думается, что каждое из них одинаково важно и в свое время было самым главным. Если рассматривать их в целом, то все они одинаково важны.
Понимаете ли вы меня? Каждое было как бы ступенью одной лестницы. Стоит убрать одно — и сразу нарушается целое. Стоило свершить хоть одно из них несвоевременно, и это привело бы к такому же нарушению.
