Джон Хемри - Жанна

Джон Хемри

Жанна

Выходя из квартиры, Кейт остановилась поправить репродукцию, десятки которых украшали стены. Сюжет на всех был одинаков: молодая женщина либо верхом сражается в средневековых доспехах, либо в мужском платье противостоит предвзятым дознавателям, а на одной – горькой – привязана к столбу на городской площади и вокруг нее пляшут языки пламени.

Кайлин бросила на подругу мученический взгляд.

– Тебе не приходило в голову, что твое увлечение Жанной д'Арк заходит слишком далеко?

– Зависит от того, как понимать «слишком».

– Ты выучила французский.

– Уйма людей учит французский. Это полезный язык.

– Скупаешь все картинки и книги о Жанне д'Арк, какие можешь найти.

– Она была крупной исторической фигурой, – возразила Кейт.

– Вступила в общество исторической рекреации, купила полный комплект «аутентичных доспехов средневекового типа», да еще и меч в придачу, и кучу времени тратишь, сражаясь с другими рекреаторщиками.

– Это развлечение помогает лучше понять историю, к тому же люди там очень интересные.

Кайлин покачала головой.

– Сколько из них по меньшей мере раз в неделю говорят, как они любят Жанну д'Арк и как им жаль, что нельзя найти способ спасти ее от гибели на костре?

Уставившись в пол, Кейт нахмурилась.

– Это было шестьсот лет назад, Кейт!

– Чуть больше, но в целом верно, – тихо ответила Кейт. – Понимаю: могу показаться слегка одержимой, но что дурного в том, что мне хотелось бы спасти ее от костра? Она была замечательной личностью – и такой ужасный конец…

Первым делом студент узнает, что университетская жизнь на девять десятых – занудная работа и на одну – учеба. Кейт и другие две старшекурсницы проверяли работы младших, когда в кабинет, где они сидели, заглянул профессор Барандила.

– Кейт, мне нужна кое-какая помощь в лаборатории. Ты свободна?

Кейт приободрилась, кожей чувствуя завистливые взгляды двух других. Доступ в лабораторию профессора Барандилы был запрещен, что порождало постоянные домыслы о предмете его исследований. А теперь Кейт сможет узнать.

– Вы, девчонки, с остальным справитесь? – спросила она.

Обе кивнули с разной степенью покорности, и Кейт пошла за Барандилой, который с удрученным видом шаркал в свою лабораторию.

– Мне нужно собрать и заархивировать лабораторные заметки. Закончить надо на этой неделе. На приборы внимания не обращай. Их разберут позже.

– О! – Кейт перевела взгляд с профессора на внушительных размеров полый куб из проводов и трубок. – Не получилось?

– Не знаю. Никто не знает. – Барандила подошел к прибору и мрачно на него уставился. – Теперь уже нет смысла скрывать. Это должно было стать рабочим устройством для путешествий во времени, способным переместить человека в прошлое, а потом вернуть его назад.

– Разве такое возможно?

– Все возможно, если делать правильно! – Барандила указал на свой прибор. – Если все расчеты и уравнения правильно выстроить, время вообще перестает существовать. Проблема в том, чтобы перенести кого-то в иное место, туда, где он не может находиться. Ты про туннельный эффект слышала? Частица переходит из одного места в другое, куда не может попасть, но ведь попадает! Это очень упрощенно, но именно на таком принципе основан прибор. Он ничего не перемещает во времени, просто создает условия, при которых данный объект оказывается в ином времени.

– Но он не работает? – снова спросила Кейт.

– Да вроде работает… – Приступ энергии миновал, и Барандила обмяк на краю стола. – Но мы не можем проверить его на человеке, пока не убедимся, что это безопасно. Правила, постановления и так далее. Даже на животных нельзя, пока не будет сначала доказано, что он безопасен для роботов. Мы пробовали с роботами, потом просто с камерами и диктофонами. Все они вышли из строя, и никаких данных из прошлого мы не получили. Ничего. Что-то в машине времени стирает всю информацию с любого записывающего устройства. Пустота. Возвратный механизм как будто работал, но действительно ли он их возвращал? Они вообще куда-то попадали? Ведь объект возвращается в тот самый момент времени, когда был перемещен. Так и должно быть, но в результате нет ни доказательств того, что предметы действительно перемещались, ни свидетельств того, что это безопасно, а без доказательств мы ничего сделать не можем.

– Почему бы не отправить что-нибудь на пару часов назад? Записку или еще что?

Барандила выдавил улыбку.

– Ход мысли правильный. Мы пробовали. Ничего не произошло. Возможно, загвоздка в том, что предмет не способен существовать одновременно дважды, что произошло бы, пошли мы его в недавнее время. Насколько мы сумели установить, Вселенная такого не примет. – Он пожал плечами. – Ну, и еще кое-что не сработало. Поэтому в следующий понедельник машину разберут.

– В следующий понедельник. – Оставалось шесть дней. Кейт глаз не могла отвести от прибора, в голову ей пришла прекрасная и пугающая мысль. – Профессор, если ее скоро начнут разбирать, может, покажете, как она работает?

Кейт чувствовала себя идиоткой, со своими доспехами прокрадываясь среди ночи в лабораторный комплекс университета. Если ее поймают в кампусе с оружием, пусть даже с мечом, ее ждут крупные неприятности. Но Кейт двигалась дальше, размышляя: может, увлечение и впрямь доведет ее до беды.

Потом она подумала о Жанне. Героиня стоит, привязанная к столбу, а вокруг поднимается пламя.

Кейт надела доспехи, сочиняя разные байки на случай, если ее застукает охрана кампуса. Содержимое сумки, которую она привязала себе на пояс, было нелегальным как в кампусе, так и за его пределами, но она в нем нуждалась, хотя ей и было не по себе от того, сколько она на него истратила. Латные рукавицы пришлось пока оставить, чтобы справиться с переключателями, как можно точнее выставляя дату, время и место, проверяя еще раз, что возвратное устройство надежно закреплено на запястье.

Заняв место на указанной профессором Барандилой платформе, Кейт закрыла глаза, сделала глубокий вдох и поморщилась, когда в глаза ей ударил яркий солнечный свет.

Руан в мае 1431 года от Рождества Христова был суматошен, грязен и наводнен английскими торговцами, рыцарями и солдатней. Англия более десятилетия контролировала город, поэтому захватчики держались как у себя дома. Скрытая под доспехами Кейт долго убалтывала стражников у городских ворот, которые посмеялись над пешим рыцарем, которому не по карману лошадь.

Впрочем, Кейт представляла, как ее достать.

Не составило труда и найти место, где должны были публично судить Жанну. Многие направлялись в ту сторону, судача о Деве, вслух размышляя, не явятся ли дьявол или ангелы Господни, чтобы ее спасти.

На самой площади было сооружено два помоста: меньший – для Жанны и охранявших ее стражников и больший – для инквизиторов. Вокруг помостов толпа стояла стеной, но в отдалении ждали, держа под уздцы лошадей, оруженосцы. Не обращая внимания на их испытующие взгляды, Кейт решительно направилась к ним.

Она остановилась перед двумя лошадьми, которые казались многообещающими: внушительные боевые кони, похожие на бельгийских тяжеловозов. Двое державших их оруженосцев нервно переглянулись, и Кейт сдавленно засипела (сочтя, что так ее голос из-за забрала больше будет похож на мужской, и надеясь, что несколько фраз на староанглийском, которые она вытянула из студентки соседней группы и запомнила, достаточно точны, чтобы ее поняли):

– Вашим рыцарям нужны лошади, чтобы сопровождать графа Варвика. Идите за мной.

Забрало скрыло ее нервозность, когда Кейт с небрежной надменностью, какую подглядела у альфа-девиц в кампусе, повернулась и двинулась к помосту, где Жанну уже подвергали публичному суду, унижению и запугиваниям под страхом немедленной смерти через сожжение. На всякий случай она прислушивалась, цокают ли у нее за спиной подковы, а сама тяжело ухала в доспехе, как тараном прокладывая им себе путь через толпу. Руанцы и зрители-англичане уступали сердито и нехотя, но без возражений, как бывает всегда, когда кто-то ведет себя так, словно знает, что делает. Наконец Кейт пробралась к самому помосту с Орлеанской Девой.

Выглядела Жанна ужасно: ослабевшая от болезни и дурного обращения, измученная постоянными допросами инквизиторов. Кейт знала, что очень скоро, после почти года физических и душевных терзаний, она сломается под угрозой сожжения заживо и подпишет отречение, хотя и не будет знать, что, собственно, в нем говорится. Еще через несколько дней объявят, что Жанна нарушила условия отречения, привяжут ее к столбу и сожгут.