Уильям Хоуэллс - Гость из Альтрурии

— Вам когда-нибудь приходилось слушать такой возмутительный вздор? — спросила миссис Мэйкли, обращаясь к членам нашей маленькой группы, в нерешительности толпившихся вокруг нее.

— Надергал понемногу у авторов сказочек про чудесные содружества, начав с Платона, прихватив Мора, Бэкона и Кампанеллу, и закончив Беллами и Уильямом Моррисом, а получилось у него жалкое чучело, состряпанное из каких-то обносков и набитое соломой, — сказал профессор.

Фабрикант промолчал. Банкир же заметил:

— Не знаю, трудно сказать. Все ваши инсинуации он разбил в пух и прах. Взять хотя бы его откровенное признание, что Альтрурия это не что иное, как радужный мыльный пузырь, ставший однако реальностью — ведь прекрасно сказано!

— Великолепно! — вскричала миссис Мэйкли.

Сидевшие рядом адвокат и священник поднялись со своих мест и подошли к нам.

— Но почему же, господа, ни один из вас не встал и не выразил ему благодарность от лица всех собравшихся? — обратилась она к нам.

— Меня смущает, — продолжал свое банкир, — что Альтрурия получается у него совершенно неправдоподобной. Я не сомневаюсь, что он альтрурец, вот только иногда мне начинает казаться, что он человек ниоткуда, и это для меня большой удар, потому что мы точно установили местонахождение Альтрурии на карте, и у нас в газетах уже начали появляться о ней статьи.

— Вот и у меня такое же чувство, — вздохнула миссис Мэйкли, — и тем не менее, мистер Буллион, вы не считаете, что поблагодарить его следовало бы?

— Безусловно! Его лекция была чрезвычайно занимательна, и вы, наверное, заработали на нем кучу денег. С нашей стороны было оплошностью не выразить ему признательность в какой-то форме. Денег предложить ему нельзя — он должен будет оставить их здесь, когда поедет к себе в Альтрурию.

— Как это делаем мы, уходя в лучший мир, — сострил я. Банкир промолчал, и я сразу почувствовал, что замечание это в присутствии священника прозвучало несколько бестактно.

— В таком случае, — сказала миссис Мэйкли, не привыкшая задумываться над чем бы то ни было помимо цели, к которой она стремилась в данный момент, — не думаете ли вы, что нам следует хотя бы подойти и сказать ему что-нибудь от себя?

— Думаю, что да, — сказал банкир, и мы все вместе пошли туда, где стоял альтрурец. Толпа простолюдинов по-прежнему плотно обступала его. Они пожимали ему руку, о чем-то спрашивали и внимательно выслушивали ответы.

Один из путевых рабочих беззаботно спросил:

— Поездом до Альтрурии, надо полагать, не добраться?

— Не добраться, — сказал Гомос. — Это долгое путешествие по морю.

— Что ж, я готов отработать проезд, если вы думаете, что мне разрешат остаться там, когда доберусь.

— Да незачем вам ехать в Альтрурию. Пусть лучше Альтрурия придет к вам, — ответил Гомос со своей несносной улыбочкой, перед которой я неизменно пасовал.

— Да! — закричал Рубен Кэмп, и его худое лицо раскраснелось от возбуждения. — Именно так! Устроим Альтрурию прямо здесь и прямо сейчас.

Старый фермер, несколько раз перебивавший альтрурца во время лекции, прокудахтал:

— Вы вот тут говорили, будто жить можно без денег — раньше-то я не понимал, а теперь вижу, что мы уже давно в Альтрурии живем. У меня, если за год через руки пятьдесят долларов пройдет, так и то спасибо.

Послышался смех, однако, завидев миссис Мэйкли, возглавлявшую нашу маленькую процессию, люди, окружавшие Гомоса, расступились и вежливо пропустили нас. Она кинулась к нему, двумя руками схватила его за руку, побросав на траву свой веер, зонтик, перчатки, носовой платок и флакон с нюхательной солью.

— О мистер Гомос, — разливалась она со слезами на глазах. — Это было так чудесно! Чудесно с начала и до конца. Все, кого я знаю, слушали вас, затаив дыхание; просто не представляю, как благодарить вас.

— Да, действительно, — поспешил вставить профессор, уставивший на него через очки неприязненный взгляд, прежде чем альтрурец успел ответить. — Прямо фантастический роман какой-то.

— Ну это, пожалуй, уж слишком, — сказал в свою очередь банкир, — но, право же, все, что вы говорили, было слишком хорошо, даже верится с трудом.

— Да, — ответил альтрурец простосердечно, но немного грустно. — Теперь, когда я нахожусь так далеко от своей страны и в совсем иной обстановке, я в ходе лекции не раз задавал себе вопрос — уж не была ли вся моя предыдущая жизнь сном, а Альтрурия всего лишь дивным сновидением.

— Тогда вам, вероятно, не надо объяснять чувство, в котором мне надлежит признаться, — учтиво сказал адвокат. — Но выслушал я вас с огромным интересом.

— Царствие божие на земле… — сказал священник. — Казалось бы, что тут такого невероятного, но именно эти слова, как ничто другое, привели меня в смущение.

— Вас? Вот уж никак не ожидал, — ласково сказал альтрурец.

— Да, — сказал священник удрученно. — Когда я вспоминаю, чего я только не навидался среди людей, когда размышляю о том, что такое есть человек, как могу я верить, что на земле когда-нибудь настанет царство божье.

— Ну а на небе, где царит Он, кто, по-вашему, творит волю Его? Не духи ли тех же людей? — не отставал альтрурец.

— Да, но принимая во внимание условия, превалирующие здесь…

— А почему бы вам не создать у себя условия, подобные тем, что превалируют там?

— Нет, я не могу допустить, чтобы вы, два таких милых человека, затеяли богословский спор, — вмешалась миссис Мэйкли. — Смотрите, мистеру Твельфмо просто не терпится пожать руку мистеру Гомосу и поздравить своего замечательного гостя.

— О, мистер Гомос не может не знать мое мнение о его лекции, — ловко ввернул я. — Я единственно жалею, что мне так скоро придется лишиться общества моего замечательного гостя.

Меня прервал Рубен Кэмп.

— Это я виноват, мистер Твельфмо. Мы с мистером Гомосом еще ничего окончательно не решили, и мне не следовало ничего говорить, пока он сам не скажет вам, но у меня на радостях с языка сорвалось.

— Ничего, ничего, — сказал я и дружески пожал обоим руки. — Мистеру Гомосу хорошо было бы поближе познакомиться с некоторыми сторонами американской жизни, и тут ему никто не поможет лучше, чем вы, Кэмп.

— Да, сразу же после сенокоса я собираюсь повозить его по горным районам, а потом мы спустимся с гор, и я покажу ему один из наших больших фабричных городов.

Думаю, что это он осуществил, а затем альтрурец уехал в Нью-Йорк, где должен был провести зиму. Мы расстались друзьями, я даже предложил дать ему несколько рекомендательных писем. Должен сказать все же, что знакомство это становилось все более обременительным, и я без сожаления расстался с ним. Его тяготение к простому народу было неизлечимо, а главное, я был рад, что мне не нужно больше со страхом ожидать, что он там еще может выкинуть. Надо думать, он сохранил изрядную популярность среди людей, стоявших на довольно низкой ступени социальной лестницы, к которым проявил такую симпатию. К поезду проводить его явилась целая толпа местных жителей, путевых рабочих и официанток; много поклонников у него осталось и в нашей гостинице и по соседству, искренне уверовавших, что есть на свете такое содружество, как Альтрурия, и что сам он и правда альтрурец. Что же касается людей более просвещенных, которым довелось с ним познакомиться, ни в то, ни в другое они так до конца и не поверили.

1

ниже своего достоинства (лат.)

2

приведение к нелепому выводу; сведение к абсурду (лат.)

3

обстановка (фр.)

4

знатная дама (фр.)

5

добродушие (фр.)

6

хладнокровие (фр.)

7

слова — женщинам, действия — мужчинам (фр.)

8

замеченный (фр.)

9

соучастник преступления (лат.)

10

чистосердечный, вполне искренний (лат.)

11

не выдавая своей личности (лат.)