Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела
— Я исполнил свой долг, мистер Адриен.
Мудрый юноша повернулся к леди Блендиш и сообщил ей об усердии Бенсона. Глаза его спутницы засверкали.
— Надеюсь, что Ричард поступит с ним так, как он того заслужил, — сказала она.
— Будем возвращаться домой? — спросил Адриен.
— Сделайте мне одолжение, — попросила его леди Блендиш, — распорядитесь, чтобы экипаж был подан к воротам парка.
— Так, значит, вы хотите…
— Я хочу остаться одна.
Адриен откланялся и ушел. Она все еще продолжала сидеть, обхватив руками колено, глядя в сторону подернутой дымкой и пронизанной лучами долины.
— Странная женщина! — пробормотал мудрый юноша. — Такая же странная, как они все. Ей следовало бы принадлежать к роду Феверелов. Как видно, дело идет именно к этому. Черт бы побрал этого старого осла Бенсона! Ни стыда у него, ни совести! Он перебежал мне дорогу.
Тень от кипариса на пруду становилась все меньше. Все выше поднималась луна. Ричард греб, Люси ему пела. Сначала она спела новую французскую песенку, напомнившую ему тот день, когда ее просили что-нибудь для него спеть, а ему совсем не хотелось слушать. «Неужели это был я?» — спрашивает он себя. Потом она спела ему отрывок одной из тех величественных григорианских песен[50], от которых, где бы вы их ни услыхали, над головой у вас сразу же вырастают своды собора. Молодой человек бросил весла. Под необычное торжественное звучание этих песен любовь его становилась чем-то священным; звуки эти уносили его в рыцарские времена, напоминали о благоговейном служении даме.
Он словно повис между небом над головой и небом, отраженным в воде; словно плыл под звуки ее голоса; луна поднималась еще выше и прорывалась сквозь гряду летучих облаков наверху и внизу — а он плыл под звуки ее голоса: другого он ничего не слышал! Это и было счастьем.
Пора расставаться. Осторожно подгребает он к берегу.
— Никогда не была я такой счастливой, как сегодня, — шепчет она.
— Люси, милая, взгляни только. Огни старого замка светятся в воде. Взгляни, там вот ты будешь жить.
— А где твоя комната, Ричард?
Он показывает ей свои окна.
— О, Ричард! Если бы я могла сделаться одной из горничных, тех, что прислуживают тебе! Я бы больше ни о чем не просила. Как она, верно, счастлива!
— Любовь моя, ангел мой! Ты будешь счастлива; только знай: в этом доме прислуживать все будут тебе, и я первый, Люси.
— Милый мой! А завтра я получу от тебя письмо?
— Да, к одиннадцати часам. А я?
— Конечно, получишь, Ричард.
— Том будет его дожидаться. Только смотри, чтобы оно было длинное! Тебе понравилось последнее, что я написал?
Не говоря ни слова, она прижимает руки к груди, где оно покоится, и он все понимает. Вот какой бывает любовь! Как милостивы к ней небеса!
Резкий скрежет лодки о прибрежную гальку выводит их из забытья. Он выскакивает из лодки и помогает ей сойти на берег.
— Посмотри! — говорит она, когда он выпускает ее из своих объятий и краска понемногу сходит с ее лица. — Посмотри! — лицо это изображает страх, который она, может быть, даже немного и ощутила. — Кипарис тянется к нам. Послушай, Ричард! Он и вправду тянется!
Но он смотрит больше на нее, чем на кипарис, он в восхищении от этих восторженно поднятых бровей…
— Знаешь, ничего этого нет и в помине, Люси. Пусть тебе не думается об этом, милая! А уж если что привидится, то пусть это буду я.
— Любимый мой, ты же всегда мне снишься.
— До завтра, Люси! Утром письмо, а вечером — ты сама. О, какой это будет счастливый день!
— А ты точно придешь, Ричард?
— Если буду жив, Люси.
— Не говори таких вещей, Ричард, умоляю тебя. Я ведь все равно тебя не переживу.
— Давай лучше помолимся, Люси, чтобы, когда придет время умирать, мы умерли бы вместе. Смерть или жизнь, но только с тобою! Кто это там? Я вижу какую-то фигуру… не Том ли это? Ба, да это Адриен!
— Так это мистер Харли? — девушка вся задрожала.
— Как это он смеет сюда ходить! — вскричал Ричард. Однако появившийся вдали Адриен, вместо того чтобы подойти к ним, направился в обход пруда — так, как будто он ничего не заметил. Крадучись, они уходили, как вдруг он окликнул Ричарда. Потом еще раз. Люси стала просить Ричарда пойти к нему, однако юноша предпочел вызвать находившегося поблизости Тома и послать его вместо себя узнать, что от него хотят.
— А как по-твоему, он увидел меня? Он меня узнал? — прошептала Люси, дрожа от страха.
— Ну и что такого, если и увидел, милая? — сказал Ричард.
— О, если это случилось, любимый мой… не знаю, но у меня какое-то предчувствие. О нем ты мне ничего сегодня не рассказал, Ричард. Какой он? Добрый?
— Добрый? — услыхав этот простодушный вопрос, Ричард взял ее за руку и крепко ее сжал. — Он любит хорошо поесть; вот и все, что я знаю об Адриене.
Потом он припал к этой руке губами, и поцелуй его замер и длился еще, когда возвратился Том.
— Ну что там?
— Мистер Адриен хочет непременно поговорить с вами, — ответил Том.
— Поди к нему, милый мой! Поди сию же минуту, — просит Люси.
— О, до чего же я ненавижу Адриена! — юноша скрежещет зубами.
— Иди, Ричард! — просит его Люси. — Том, наш добрый Том проводит меня домой. До завтра, любимый мой! До завтра!
— Ты что, хочешь поскорее расстаться со мной?
— Какой ты нехороший! Не надо тебе идти со мной сейчас. Может быть, у него к тебе важное дело, милый. Подумай об этом, Ричард!
— Ступай назад, Том!
Услыхав столь решительное приказание, хорошо обученный Том отходит шагов на десять в сторону и старается на них не глядеть. Потом Ричард поручает ему проводить свою ненаглядную домой. Сердцу этого не выдержать. Ричард кидается к Адриену:
— Зачем это я тебе понадобился, Адриен?
— Что мы с тобой, секунданты, или собираемся сами драться на дуэли, задира ты этакий? — ответил Адриен. — Ничего мне от тебя не надо; хочу только спросить, видел ли ты Бенсона.
— А где это я мог увидеть Бенсона? Какое мне дело до Бенсона?
— Конечно же, нигде — этот старый крот умеет все делать втихую! Мне надо найти его, чтобы он распорядился подать карету леди Блендиш к воротам парка. Я думал, что он попался тебе где-нибудь по дороге — я так неожиданно наткнулся на него в лесу со стороны замка. Что с тобой, мой мальчик?
— Ты видел его там?
— Скорее всего, он выслеживал там Диану. Он усомнился в ее целомудрии, — продолжал Адриен. — Ты что, решил сломать это дерево?
Прижавшийся к кипарису Ричард изо всех сил старался расшатать неподатливый ствол. Наконец он отступился от него и направился к ясеню.
— Ты его погубишь! — вскричал Адриен. — Он уже и так валится. Вот что, спокойной ночи, Ричи. Увидишь Бенсона, не забудь ему все сказать.
В это время широкая тень злосчастного Бенсона заколыхалась на освещенной луною дороге. Мудрый юноша только захихикал и стал обходить пруд, то и дело поглядывая назад.
Очень скоро он услыхал крик о помощи — это было похоже на рев издыхающего в корчах дракона. Адриен спокойно расположился на траве и принялся глядеть на воду. Когда рев этот повторился, отдаваясь вокруг громкими раскатами эха, то вот какие мысли пробудились в голове мудрого юноши: «„Судьба ведет себя с нами, как еврей-ростовщик: она оттягивает предстоящее нам наказание", — говорится в «Котомке пилигрима», или еще что-то в этом роде. Небесам, очевидно, полюбился Бенсон, если его сразу же наказали. Мастер Ричи что порох. У него это, видно, от Граффуда[51]. Кровь-то как-никак сказывается. Наместо припарок ему бы надо «Котомку пилигрима». Завтра нас всех созовут, будет целое столпотворение, и, может статься, всем нам еще придется поехать в город. Что же, совсем это не худо для человека, который столько настрадался от скуки. Бенсон поет: подумать только, старый пес еще дышит! Он воет на луну. Ну что ж, поглядим на нее. Ей-то ни до чего нет дела: Ей все равно: воркуй мы тут, как голубки, или рычи, как стадо львов. До чего же она довольна собой. И надо сказать, что у нее нет предпочтения ни к Бенсону, ни к Купидону. Если бы, например, того и другого высекли, она все так же бы улыбалась. Кто же это все-таки был, ворон или Бенсон? Больше не воет. Притих. Какие-то гортанные звуки: не то лягушачье ква-ква-ква, не то хриплое карканье ворона. Того гляди, он его еще и прикончит. Пора идти на выручку. Спасителю достается больше чести, когда жертва при последнем издыхании, чем тогда, когда он предотвращает катастрофу… Эй, что там такое?»
Мудрый юноша поднялся и неторопливо зашагал к полю битвы, где Святой Георгий тяжело дышал, попирая поверженного Дракона.
— Ба, Ричи! Так это ты? — вскричал Адриен. — Что тут такое творится? Кто это там еще? Черт возьми, да это же Бенсон!
— Заставь эту скотину встать, — попросил Ричард, тяжело дыша и потрясая большим ясеневым суком.
