Лион Фейхтвангер - Ифтах и его дочь
Все увидели его. Господь явил чудо — ковчег прошел через вражеский заслон. И вот он оказался в стане сражавшегося Гилеада, он парил в воздухе, и все чувствовали: он был так лёгок, взмыл так высоко, потому что Бог в буре и тучах воевал теперь за Гилеад. Его дыхание подгоняло Гилеад вперед и вперед, а Аммон и Башан продвигало обратно. В смятении превосходящие силы противника бежали. Люди Ифтаха и Гилеада славили победу, топая ногами. Гортанные звуки горнов, яростные крики «Хедад!», «Ифтах!», «Гилеад!» заглушали гром и бурю. И случилось так, что прав оказался Эмин: непогода была делом Господа. Ибо реки Гад и Ябок воевали за Гилеад. Ущелье и берег Ябока стали непроходимыми. Врагу осталось лишь бежать на север. Но там, как казалось им, кто-то невидимый гнал их обратно. Они пришли в отчаяние. Некоторые натягивали плащи на голову и гибли без борьбы. И только немногим воинам Башана и Аммона удалось скрыться.
IX
После победы Ифтах не вернулся в Мицпе. Он остался на реке Ябок и собрал остатки своих войск внутри и вокруг укрепленного города Пенцеля.
С этим древним поселением на Ябоке были связаны счастливые и неприятные воспоминания. Здесь у Пенцеля бог реки вступил в борьбу с прародителем Иаковом и боролся с ним всю ночь. Прародитель ранил его в бедро и не отпустил до тех пор, пока тот его не благословил. С тех пор прародителя стали называть «Израилем», то есть человеком, который способен драться с Богом и побеждать его. Позднее в этой местности бил врагов Израиля полководец Гидеон. Правда, он убивал и жителей Пенцеля, израильтян, ибо они ему не помогали, и разрушил их крепость. Теперь гилеадчане восстановили город и крепость, и его жители, ликуя, приветствовали Ифтаха. Ифтах чувствовал себя легко и уверенно, как тогда на вершине Хермона. Он доказал это победой: он, как и прежде, оставался любимцем Господа; что бы он ни делал, ему сопутствовало благословение Господа. Шамгар рассказал ему о долгом, трудном пути ковчега. Ифтах добродушно посмеялся над медлительностью брата.
— Во всяком случае, ты прибыл достаточно рано, — сказал он, — чтобы увидеть мою битву собственными глазами. Я думаю, что ты расскажешь о ней на своих дощечках.
— Приложу все старания, — заверил скромный Шамгар. — Если бы только мне хватило умения! — вздохнул он. — Священники в Шило — лучшие писатели. Они так опишут чудо своевременного прихода воинов Эфраима, что даже потомкам будет приятно это читать.
Ифтах помрачнел. Его не заботило, как Шамгар представит течение битвы: он был слеп даже тогда, когда широко раскрывал глаза. Но факт оставался фактом, что после победы к его войскам примкнули воины Эфраима. Очевидно, люди Эфраима вспомнили просьбу Авиама и послали войска за Иордан. Теперь эти назойливые люди будут хвастаться, что он нуждался в их помощи. Его расстраивало также, что он, Ифтах, потерял свое знамя, а его неловкий брат в то же самое время целым и невредимым провез ковчег через сумятицу боя.
— Можешь, если хочешь, увезти свой ларь назад в Мицпе, — сказал он ему без всяких объяснений. — Я больше не нуждаюсь в его защите.
К Ифтаху явился представиться Еран, командир эфраимитов, которые примкнули к его войску. Еран пришел без большой свиты. Взял с собой только семь человек телохранителей. Он держался вежливо и совсем не кичился. Поздравил Ифтаха с победой, которую тот добыл для Гилеада и всего Израиля и порадовался, что и Эфраим внес свой вклад в эту победу.
— Мы взяли только около трехсот пленных, — сказал он. — Сначала мы убивали всех подряд. Только, когда увидели, что побеждаем, стали брать пленных. Но мы добыли другое, и тебе это очень понравится.
Он сделал знак одному из своих людей. Человек принес знамя Ифтаха и поставил его перед ним. Древко знамени было расщеплено, щит поцарапан и продырявлен, облако и молния потеряли свой блеск. Ифтах не испытал радости, увидев отвоеванное знамя. Своим быстрым умом он сразу сообразил, как его поражение превратилось в победу. Врагов заставило бежать известие о приближении эфраимитов. Но он противился этой мысли. Это было не так, не могло быть так. Он, Ифтах, призвал Бога, заставил его выйти из ковчега и нагнать страх на врагов. А здесь стоял этот бессовестный негодяй и хотел украсть у него победу. Хриплым голосом он спросил:
— Когда вы перешли через Иордан? Сколько вас? Вы дрались или люди, бежавшие от меня, просто попали к вам в руки?
Еран, любезный и спокойный, как прежде, ответил:
— Когда я услышал, что вражеские войска в огромном количестве идут с севера по дороге на Рабат, я рискнул перейти через Иордан прежде, чем предполагал. Нас немного, только тринадцать сотен, и некоторые мои люди погибли при переходе через реку, но нас всё-таки было достаточно, чтобы помочь вам.
— Благодарю за знамя, но его нашли бы и без вас, — сказал ему Ифтах. Впрочем, не припоминаю, чтобы я звал вас.
Теперь Еран помрачнел.
— Неужели в Гилеаде такие раздоры, что судья не знает, что делает первосвященник? — спросил он.
— Священник Авиам мог вести переговоры со священником из Шило, — сухо произнес Ифтах. — Я не имею к этому никакого отношения. В Гилеаде вопросами войны священники не занимаются.
Еран все ещё сдерживался.
— Кто бы ни просил нас о помощи, — вежливо отразил он выпад Ифтаха, не представляю, как бы ты сумел спастись без меня. Когда мы приблизились к району Нахал-Гад, Аммон и Башан продвинулись вперед, и многие из твоих людей были убиты. Мы пришли, и враги побежали. Я не претендую на долю в добыче. Эфраим никогда не был корыстолюбив. Однако я требую свою долю славы. Израиль должен знать, что мы пришли, когда Гилеад попал в беду, в то время как Гилеад не помог нам в трудную минуту.
Ифтах возмутился. Этот человек, его гость, шепелявя, на смешном наречии Эфраима, произнося «с» вместо «ш», осмеливался здесь, в его палатке, напоминать ему о позоре его рода. Он вспомнил хвастливый обычай эфраимитов прибавлять к своим именам имена отца, деда, рода и насмешливо сказал:
— Послушай Еран, сын Шутелаха, сын Береда, сын Сабада, сын Я-не-знаю-кого, мы тоже не жадны к дарам, и, по мне, ты можешь делать с вашими пленными и добычей, что хочешь. И вам нужна награда за проделанный вами путь и переход через реку, вы можете получить по четыре шекеля за голову. Но я не позволю из-за вашего хвастовства портить себе радость победы и уничижать благословения Господа! Вы желали добра, и я благодарю тебя. Вы нашли моё знамя, и за это я тоже тебе благодарен. Ешь и пей, будь моим гостем сегодня ночью! Но потом уходи назад через Иордан… Ты говоришь, путь был труден. Я даю тебе время хорошо отдохнуть. До полнолуния. Но если ты к тому времени не уйдешь из Гилеада, ты и твои люди, ты перестанешь быть моим гостем, и я буду считать тебя одним из тех, кто с коварными намерениями вторгся в мою страну, как Аммон и Моав. Ты поймешь тогда, что меч Гилеада не затупился в этой битве…
— Израиль рассудит тебя и твоего спасителя, — сказал Еран и вышел.
Ифтах, оставшись один, презрительно фыркнул. Этот много воображавший о себе эфраимит, очевидно, всерьез думал, что повлиял на ход битвы.
Вошел Шамгар, важный, полный решимости. Еран пригрозил, что Эфраим мобилизует все свои войска, чтобы отомстить за позор. Но если Эфраим нанесет Гилеаду удар, Аммон почерпнет в этом новые силы. Гилеаду придется одновременно воевать против Аммона и Эфраима. И все победы Ифтаха окажутся тщетными.
— Какое счастье, — заключил он, — что я ещё не отправился с ковчегом в путь. Я поговорил с разгневанным Браном и немного его успокоил. Возьми себя в руки и ты, Ифтах! Разреши мне привести к тебе Ерана и окажи ему подобающие почести.
Разум подсказывал Ифтаху, что Шамгар прав. Ни один воин не потерпит оскорблений, которые он нанес Ерану, и тем более — надменные люди Эфраима. Если он сейчас не сгладит ситуацию, без причины и нужды спровоцирует новую войну, войну с гораздо более могущественным союзом врагов, войну против Господа. Но если он теперь унизится перед эфраимитом, его слава и победа будут запачканы также, как лежавшее перед ним его измятое, искривленное, исцарапанное знамя. Он попросил Ерана убраться из страны и не отменит свое решение.
— Прекрати важничать! — негромко, дрожащим от гнева голосом оборвал он Шамгара. — Разве я вам приказывал приводить через реку хвастливых эфраимитов? Ты и твой Авиам своими хлопотами все мне только испортили!
Удивленный Шамгар с трудом владел собой.
— Ифтах, брат мой, — продолжал заклинать он, — не подвергай опасности свою победу! Предотврати междоусобную войну детей Израиля! Не допусти, чтобы эта ссора переросла в воину с Эфраимом!
— Хватит! — окончательно потерял терпение Ифтах. — Всем известно, что ты — трус! Замолчи и не раздражай меня!
