Кнут Гамсун - Роза (пер. Ганзен)
— А ты-то думала — это мама, — сказала старшая Алина и разсмѣялась серебристымъ смѣхомъ, что сестра такъ ошиблась.
Баронессу словно толкнуло. Она наскоро бросила нѣсколько словъ сэру Гью, тотъ съ улыбкою кивнулъ, и баронесса вдругъ повернула назадъ, бросилась къ дѣтямъ, крѣпко прижала ихъ къ себѣ и сказала:- Пойдемте съ мамой и уѣдемъ… уѣдемъ вмѣстѣ! Вонъ пароходъ. О, мои славныя дѣвочки!
И баронесса быстро двинулась, ведя за руки дѣтей. А сэръ Гью привѣтливо кивалъ имъ, поджидая ихъ. Потомъ всѣ четверо отправились на пристань.
Когда Маккъ вышелъ изъ конторы и пошелъ тою же дорогой, поплелся къ пристани и я. Я сердечно распрощался съ дѣтьми и поблагодарилъ ихъ за всѣ пріятныя минуты, проведенныя вмѣстѣ въ этомъ году, а онѣ присѣдали и тоже благодарили меня. Когда-же лодка отчалила отъ пристани, онѣ принялись махать платками и кричать дѣдушкѣ и мнѣ:- Прощайте! — вотъ что осталось у меня въ памяти отъ этого прощанья.
Потомъ я узналъ, что баронесса хотѣла ознакомиться съ положеніемъ сэра Гью въ Англіи прежде, чѣмъ выйти за него замужъ и взять туда дѣтей; но въ послѣднюю минуту она не смогла уѣхать безъ нихъ. И это дѣлаетъ честь ея сердцу.
На другой день было воскресенье и предолгій день, — такъ тихо стало въ домѣ безъ дѣтей. Маккъ еще съ утра призвалъ Крючкодѣла и поручилъ ему перенести серебряныхъ купидоновъ изъ гостиной опять къ себѣ наверхъ и разставить на колонкахъ по угламъ своей кровати. Все опять должно было быть по прежнему, какъ до прибытія баронессы. Маккъ самъ наблюдалъ за перестановкой, и, наконецъ, тихая, степенная Маргарита Горничная была приглашена полюбоваться новымъ убранствомъ кровати.
Вечеромъ я попрощался съ Маккомъ и всѣмъ его домомъ, а затѣмъ отправился къ Гартвигсенамъ. Я порѣшилъ, что прощаніе будетъ короткимъ; я таки научился кое-чему изъ прощанія Николая Аренцена съ Розой. «Каково, молъ, будетъ послѣднее слово?» сказалъ онъ презрительно. Такъ отпустилъ онъ себя самого на всѣ четыре стороны!
Гартвигсенъ опять поблагодарилъ меня за всѣ картины, которыми я украсилъ его стѣны, и спросилъ моего совѣта, гдѣ повѣсить зимній видъ, когда онъ будетъ вставленъ въ рамку. Роза была мила и привѣтлива; подала вина и пирожныхъ. Мы поговорили немножко о баронессѣ, которая уѣхала не простившись, потомъ о сэрѣ Гью, о его сынѣ, о трескѣ и о Маккѣ, и, наконецъ, о Мункенѣ Вендтѣ, къ которому я теперь собирался отправиться. Зачѣмъ-же мнѣ было еще сидѣть? Роза, вѣроятно, просила мужа не уходить, когда я приду; то-есть, она, навѣрно, только сказала ему, чтобы онъ помогъ ей занимать меня. И Гартвигсенъ занималъ. Наконецъ, онъ всталъ и сказалъ:
— Но вамъ надо-же взглянуть на прощанье на принца!
Роза тоже встала и сказала:- Нѣтъ, лучше я сама принесу его.
— Видите, мнѣ не довѣряютъ! — добродушно разсмѣялся Гартвигсенъ.
Роза вернулась съ принцемъ, и мы еще немножко поговорили о немъ. А затѣмъ я поблагодарилъ за все и простился. Роза встала и, держа ребенка у груди, протянула мнѣ руку и тоже поблагодарила за все хорошее. Когда я былъ въ дверяхъ, она уже опять сидѣла себѣ съ ребенкомъ на колѣняхъ. Гартвигсенъ же вышелъ проводить меня и сказалъ еще нѣсколько теплыхъ словъ.
Послѣднихъ словъ.
Вернувшись къ себѣ, я горячо помолился Богу, Который Одинъ могъ помочь мнѣ и впредь. Ночь я не спалъ; любовь жестокая вещь. Я считалъ часы и немножко полежалъ на кровати, а потомъ сидѣлъ у окна и ждалъ утра. Было всего три часа, когда я взялъ свое ружье и котомку и побрелъ лѣсомъ на, сѣверъ.
* * *Вотъ что я записалъ, ради препровожденія времени. Я ни къ чему такому де гожусь, но вотъ что я составилъ изъ моихъ воспоминаній и записокъ; для этого не понадобилось сложныхъ приготовленій. Да.
Въ этихъ запискахъ говорится о многихъ лицахъ, но для меня лично только объ одномъ.
1908
