Другой дом - Джеймс Генри
Удивление на лице Тони сменилось недоумением.
― И не вернется?
― Уж надеюсь, что вернется, раз взял мою лодку.
― Но он не желает ее видеть?
― Пока не решил.
Тони задумался.
― Зачем же он в таком случае приехал?
Миссис Бивер помедлила.
― Он приехал, чтобы взглянуть на Эффи.
― На Эффи?
― Чтобы удостовериться, что она здорова и вам не грозит ее потерять.
Тони запрокинул голову.
― С чего вдруг это его тревожит, черт возьми?
Миссис Бивер вновь замешкалась, но затем поднялась и холодно заметила:
― А вот на этот счет лучше уж вы сами посоображайте.
Несмотря на видимое замешательство, Тони быстро осмыслил ее слова и тотчас же воскликнул:
— Значит, он все же хочет жениться на этой девушке?
― Именно так. Потому он боится…
― Что Эффи может умереть? ― закончил Тони.
― О таком и говорить-то страшно, ― сказала миссис Бивер. ― Но вы, возможно, не забыли, кто еще присутствовал, когда!..
― Я не забыл, кто еще присутствовал! Я очень благодарен мистеру Видалу за подобное беспокойство, ― продолжал Тони, ― но прошу вас передать ему, что вполне способен и сам присмотреть за своим ребенком.
― Сейчас вам надо присматривать за ней тщательней, чем когда-либо, ― подчеркнула миссис Бивер. ― Только ей о нем не говорите! ― столь же резко добавила она.
На ступеньках дома вновь появились белое платье и красный зонтик Розы Армиджер.
XXII
Завидев миссис Бивер и Тони в саду, Роза направилась прямо к ним, и хозяйка Истмида, мрачная и сердитая, все еще в поисках возможности облегчить душу сарказмом, заметила собеседнику зловещим и в то же время равнодушным тоном, что ее гостья явно жаждет ему что-то поведать. Тони весело ответил, что никакой разговор с нею его не устрашит. Подошедшая Роза сказала Тони, что хотела еще кое о чем ему сообщить и рада, что застала его здесь, поскольку боялась, не ушел ли он уже из сада. Миссис Бивер тут же заявила, что собирается именно так и поступить: она намерена сдать визитера, как она выразилась, с рук на руки Розе.
Роза улыбнулась своей самой любезной улыбкой.
― А я сдаю вам на руки Пола. Я только что от него.
Миссис Бивер, судя по ее тону, отнеслась к словам Розы не только с интересом, но и с одобрением.
― Он в библиотеке?
― В гостиной.
Следующим сообщением Роза добросовестно отблагодарила свою хозяйку за ее благожелательный отклик на предыдущее.
― В библиотеке сейчас мисс Мартл.
― А Эффи? ― спросила миссис Бивер.
― Эффи, конечно, там же, где мисс Мартл.
На протяжении этой краткой беседы Тони прохаживался взад-вперед с таким беспокойством, как будто Роза все это время не рассыпала улыбки хозяйке Истмида, а пристально наблюдала за владельцем другого дома. Услышав последнюю реплику, он резко развернулся на каблуках.
― Послушайте, дорогая леди, знаете… Будьте к ней поласковей!
― К Эффи? ― спросила миссис Бивер.
― К бедняжке Джин.
Секунду поразмыслив, миссис Бивер решила отнестись к его просьбе с юмором.
― Я не понимаю, почему вы называете ее бедняжкой! Она, конечно, отвергла выгодное предложение, но в нищету из-за этого отнюдь не впала. ― Затем она обратилась к Розе: ― Вначале я поговорю с Полом.
Роза опустила зонтик и будто в смущении кончиком его принялась ковырять твердую почву аккуратно подстриженной лужайки.
— Если вы не против, когда очередь дойдет до мисс Мартл…
Тут она вдруг замолчала, остановив задумчивый взгляд на Тони.
— Когда очередь дойдет до мисс Мартл? — В голосе миссис Бивер вновь послышалась одобрительная интонация.
Уловив этот благодушный тон, мисс Армиджер странно расширившимися глазами поглядела на их третьего собеседника.
— Я тогда вернусь в дом и заберу ребенка.
Это предложение вызвало у миссис Бивер несвойственную ей ранее настороженность в отношении Розы.
— Я пошлю ее к вам.
Затем в качестве реверанса перед Тони она сказала, адресуясь уже непосредственно к нему:
— Подобные сцены не для нашей невинной овечки!
Миссис Бивер зашагала прочь, и казалось, будто на ее прямой затянутой в атлас спине большими буквами написано слово «долг».
Изумленный величиной этих букв, Тони не смог сдержать снисходительного смешка, но даже веселье не помешало ему увидеть, какое отрадное чувство испытала миссис Бивер, не без самодовольства дав ему понять, что оценила, в какое смущение Роза может вогнать Тони.
— Неужто она собирается разорвать мисс Мартл на части? — пошутил он.
— Вы спрашиваете, — поинтересовалась Роза, — отчасти из-за страха, нет ли у меня мысли сделать то же самое с вами?
— Ни в коем случае, дорогая Роза, особенно после того, как вы ясно дали мне понять, что намерения у вас самые мирные…
— Когда я думаю об отношении одной особы к этому маленькому портрету и отголоску своей обожаемой матери? — прервала его Роза. — Это не мир, дорогой Тони. Раз уж о том речь, я официально вам объявляю, что началась война.
Тони вновь рассмеялся.
— Война?
— Не с вами, вас я слишком жалею.
— Тогда с кем?
Роза помедлила.
— С каждым — со всеми, кто мог бы увидеть в этой малышке — в такой крохе! — препятствие. О, я знаю, — продолжала она, — вы скажете, что я уже опоздала с такими заявлениями, напомните, что совсем недавно просили меня проводить время с Эффи, и я отказалась наотрез. С того разговора прошло всего лишь полчаса, однако из-за того, что за это время случилось, все успело перемениться.
Роза говорила совершенно спокойно, и Тони уже понял, что ей совсем не хотелось, чтобы он по ее лицу догадался, какое впечатление произвел на нее результат действий, предпринятых им под ее напором. Не нужно было иметь богатое воображение, чтобы понять: последствия этого впечатления — в части ее отношения к малышке — коренятся в таких глубинах ее натуры, что путь оттуда до поверхности вряд ли может быть прост и очевиден. То, что ему придется считаться с Розой, пришло Тони в голову сразу, как только он увидел, как на другом конце лужайки сияет на солнце ее белое платье. Однако более всего он ощущал живую, безрассудную надежду, что в течение ближайшего часа — за это время Тони успел бы оглядеться и понять, чем все обернулось для него, — бесспорная сообразительность Розы поможет ей произвести некий переворот, а Тони тем временем сможет передохнуть. Эта надежда никак не решала его проблем, разве что позволяла на время о них забыть; однако с недавних пор он стал предаваться неким смутным мечтаниям, и непонятно, чего в них было больше — горечи или сладости. Тони был готов практически на что угодно, лишь бы иметь возможность отдаться этим первым робким порывам чувства, которое — каким именем его ни назови — зародилось в нем как ответ на впечатление, производимое совершенной красотой. Он пребывал в умиротворенном блаженстве и великом отчаянии, он был растерян, окрылен и взволнован, разрывался между радостью и болью от сознания, что Джин Мартл повела себя так из-за него, Тони Брима, прекрасно зная, что он не в состоянии отплатить ей тем же. Тони Брим может вообще никогда не жениться, и это ни для кого не секрет, но чтобы такое дивное создание не вышло замуж, это у Тони в голове не укладывалось. Потому он чувствовал себя в долгу перед Розой, ведь ее гордость — если ее поведение объяснялось именно гордостью — не позволяла ей опуститься до мелкой мстительности. Розе был известен его секрет — так безыскусно Тони продолжал называть причину своей тщетной просьбы, даже после того, как миссис Бивер столь беспардонно обошлась с его тайной. Теперь же, имея возможность читать эти тайные письмена в более ярком свете чужого знания, которым, к тому же, столь откровенно поделились, Роза разобралась в сути его секрета еще лучше. Тони об этом знал и не видел причин надеяться на великодушие Розы, но успокаивал себя хотя бы тем, что мог положиться на ее внушенную воспитанием сдержанность. Бедный Тони прекрасно понимал, что ему надо выработать какую-то внятную линию поведения, но напряжение его до некоторой степени уравновешивалось чувством, что и перед Розой стоит та же задача. Тони лишь слегка беспокоило, что бойкая и находчивая Роза наверняка опередит его. На что она способна, он понял в тот самый миг, когда Роза заявила о перемене своей тактики.
