Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 3
— Но моей жене это может не понравиться!
Лора подняла голову, глаза ее сверкнули, она попыталась что-то крикнуть и упала на пол без чувств.
Когда она пришла в себя, полковника уже не было. У ее постели стоял Вашингтон. Но пришла ли она в себя? Что осталось у нее в сердце, кроме ненависти и горького разочарования, кроме чувства глубокого оскорбления, нанесенного ей единственным человеком, которого она когда-либо любила?
Лора вернулась в Хоукай. Никто, кроме Вашингтона и его матери, не знал о том, что произошло. Соседи решили, что помолвка с полковником Селби расстроилась. Долгое время Лора была больна, но наконец поправилась: такова была сила ее воли, что, казалось, она способна победить даже смерть. Вместе со здоровьем вернулась и красота, но теперь к ней прибавилось новое очарование, нечто такое, что по ошибке можно было принять за грусть. Не привносит ли познание зла особой красоты — красоты, светящейся на лице человека, внутренняя жизнь которого омрачена трагическими переживаниями? Отчего глаза Беатриче Ченчи[75] полны такой страсти — от сознания вины или невиновности?
Лора не очень изменилась. Просто в сердце этой очаровательной женщины поселился дьявол. Только и всего.
ГЛАВА XIX
БРАЙЕРЛИ ФЛИРТУЕТ С ЛОРОЙ И ПОПАДАЕТ В СЕТИ
Heine
Живя в «Городском отеле» Хоукая, мистер Гарри Брайерли продолжал получать жалованье инженера. Мистер Томпсон был очень добр: он сказал, что ему совершенно все равно, где находится мистер Брайерли. И хотя Гарри ежедневно уверял полковника Селлерса и Вашингтона Хокинса, что ему надо немедленно вернуться на трассу изысканий и руководить работами в соответствии с договором, он все же не уезжал и только писал длинные письма Филиппу, прося его глядеть в оба и сразу дать ему знать, если возникнут какие-нибудь трудности и потребуется его присутствие.
Тем временем Гарри цвел в хоукайском обществе таким же пышным цветом, как и во всяком другом, куда его забрасывала судьба и где ему представлялась хоть малейшая возможность показать себя. Впрочем, в таком городе, как Хоукай, таланты богатого и образованного Гарри Брайерли не могли остаться незамеченными. Человек, причастный к крупным земельным спекуляциям, любимец избранного нью-йоркского общества, состоящий в переписке с биржевиками и банкирами и близко знакомый с государственными деятелями Вашингтона, весельчак, умеющий играть на гитаре и слегка бренчать на банджо, ценитель женской красоты и мастер на комплименты, Гарри имел свободный доступ в любой дом Хоукая. Даже мисс Лора Хокинс сочла для себя не лишним испробовать на нем свои чары и попытаться завлечь ветреного юношу в свои сети.
— Черт побери! — говорил Гарри полковнику. — Вот это женщина! Каким успехом пользовалась бы она в Нью-Йорке, с деньгами или без денег! Да я знаю людей, которые положили бы к ее ногам целую железную дорогу или оперный театр, или уж во всяком случае пообещали бы ей все что угодно, стоит ей только пожелать этого.
Гарри привык смотреть на женщин так же, как и на всякую другую вещь, которую ему хотелось бы заполучить, и за время пребывания в Хоукае он почти решил, что мисс Лора должна принадлежать ему. Может быть, полковник угадал его намерения или же его оскорбила болтовня Гарри, но он сказал:
— Без глупостей, мистер Брайерли, только без глупостей. В Хоукае это не пройдет, особенно с моими друзьями. В жилах Хокинсов течет благородная кровь: не какая-нибудь, а теннессийская. Сейчас они в стесненных обстоятельствах, но когда дело дойдет до продажи их земли в Теннесси, они получат за нее миллионы.
— Конечно, полковник, конечно. У меня и в мыслях нет ничего плохого. Но не станете же вы отрицать, что она очаровательна! Мы с вами только что говорили об ассигнованиях, и я подумал, что такая женщина, как она, могла бы многого добиться в Вашингтоне. Опять же ничего плохого я не хотел сказать, ничего плохого. В Вашингтоне это обычное дело, уверяю вас; жены сенаторов, депутатов, членов правительства, ну и всякие другие жены и не жены — все они используют свое влияние. Вам нужно назначение? Куда же идти? К сенатору Икс? Вовсе нет! Вы подходите — с нужной стороны, конечно, — к его жене. Ах, ассигнование? Вы, наверное, обратились бы прямо в бюджетную комиссию или министерство, не так ли? Но вы бы скоро поняли, что избрали не тот путь. Чтобы протащить что-нибудь через Земельное управление, нужна женщина. Если бы мисс Лора приехала в Вашингтон — в качестве вашего друга, полковник, только в качестве вашего друга, — она бы очаровала весь сенат и палату представителей и провела необходимое вам ассигнование через конгресс за одну сессию.
— По-вашему, ей надо подписать наше прошение? — простодушно спросил полковник.
Гарри рассмеялся.
— Прошениями женщины никогда ничего не добивались в конгрессе. Да и не только женщины. Прошения пишутся для проформы. Их прилагают к делу, и больше их никто не видит. А хорошенькую женщину не приложишь к делу, особенно когда она является к вам собственной персоной. К тому же любой сенатор предпочтет хорошенькую женщину любому делу.
Однако прошение было тщательно продумано и написано; оно заключало в себе восторженное описание города Наполеона и его окрестностей, а также заявление о том, что для обеспечения процветания всего этого района, будущего важного транспортного узла на этом великом пути к Тихому океану, совершенно необходимо немедленно улучшить условия судоходства на реке Колумба. К прошению были приложены план города и план реки, а подписано оно было всеми грамотными жителями Пристани Стоуна и полковником Селлерсом. Полковник согласился, чтобы в начале списка подписавших прошение стояли имена всех сенаторов и членов конгресса от штата Миссури, а также бывших губернаторов и бывших членов конгресса. В законченном виде прошение представляло собою внушительный документ. На его подготовку, а также на разработку более мелких планов, связанных со строительством нового города, у Селлерса и Гарри ушло немало недель драгоценного времени, но зато все это время настроение у них было превосходное.
Гарри в глазах Вашингтона Хокинса был существом высшего порядка, человеком, чье умение делать дела не могло не вызывать восхищения. Вашингтону никогда не надоедало слушать рассказы Гарри о том, что он уже успел и что еще собирается совершить. Гарри же считал Вашингтона человеком способным и неглупым, но слегка «не от мира сего», как он сказал полковнику. Полковник ответил, что Гарри, может быть, и прав, но сам он ничего такого в Вашингтоне не замечал.
— У него много всяких планов, сэр. Господи помилуй, да у меня у самого в его годы голова была битком набита разными планами. Но опыт отрезвляет человека. Ныне я уже не берусь за дело, не продумав его как следует и не вынеся окончательного суждения. А уж если Бирайя Селлерс вынес свое суждение, можете быть уверены, что он не ошибается.
Каковы бы ни были первоначальные намерения Гарри в отношении Лоры, он с каждым днем проводил с ней все больше времени и наконец дошел до такого состояния, когда без нее просто не находил себе места. А эта искусная актриса делала вид, что увлечена им еще больше; она так умело играла на тщеславии Гарри, разжигая одновременно его пыл, что скоро он окончательно потерял голову. Лора ухитрилась добиться того, что ее хладнокровие и сдержанность казались ему робкой самозащитой скромной, неиспорченной натуры и привлекали его даже больше, чем те случайные проявления нежности, которых ему иногда удавалось дождаться. Он не мог и часа провести вдали от нее, и скоро об их отношениях заговорил весь город. Она так ловко вела свою игру, что казалась ему безумно влюбленной; и все же он с изумлением обнаруживал, что ни на шаг не приблизился к победе.
Раздумывая об этом, он чувствовал себя уязвленным. Она же провинциалка и, судя по всему, довольно бедная — живет с родными в убогом, скудно обставленном и весьма непритязательном деревянном домишке, сколоченном на американский лад; к тому же она лишена таких выгодных союзников, как нарядные туалеты, драгоценности и светские манеры. Гарри не мог понять всего этого. Но она притягивала его — и в то же время держала в некотором отдалении. С нею он забывал, что дом Хокинсов — жалкая деревянная лачуга с четырьмя комнатками на первом этаже и мезонином наверху: для него это был дворец.
Лора была, пожалуй, старше Гарри. Во всяком случае, она уже достигла того возраста, когда зрелая красота женщины кажется более законченной, нежели робкая нежность девичества; своим оружием она научилась владеть в совершенстве и точно знала, какую долю девичьего лукавства и непосредственности следует сохранять без ущерба для себя. Ей часто приходилось наблюдать, как многие женщины вносят слишком много наивности в свое поведение, сами не подозревая, какую ошибку они совершают. Такая женщина всегда могла бы привлечь Гарри, но только женщина, наделенная холодным умом и владеющая искусством очаровывать, могла заставить его потерять голову, ибо Гарри считал себя человеком бывалым. Но у него и в мыслях не было, что он является всего лишь подопытным кроликом; Лора не без удовольствия испытывала силу своего ума и чар на человеке совсем другого мира, — ведь таких, как он, она до сих пор встречала только в книгах.
