Оливер Голдсмит - Вэкфильдский священник
Прошло около двухъ недѣль, прежде чѣмъ я попробовалъ умѣрить ихъ печаль, такъ какъ я нахожу, что преждевременное утѣшеніе только напоминаетъ горе. Въ теченіе этого времени я придумывалъ, какими средствами буду я содержать семью; наконецъ мнѣ предложили небольшой приходъ, приносившій пятнадцать фунтовъ въ годъ, въ глухомъ мѣстечкѣ, гдѣ я могъ спокойно жить согласно моимъ принципамъ. Я съ радостью согласился на это предложеніе, рѣшившись увеличивать свой заработокъ, занимаясь хозяйствомъ и заведя маленькую ферму. Принявши это рѣшеніе, я занялся приведеніемъ въ порядокъ своихъ денежныхъ дѣлъ: сосчиталъ всѣ свои долги и уплатилъ ихъ, послѣ чего изъ четырнадцати тысячъ фунтовъ у насъ осталось всего четыреста. Затѣмъ главной моей заботой было то, чтобы убѣдить семью умѣрить свои требованія сообразно съ обстоятельствами, такъ какъ я очень хорошо зналъ, что положеніе бѣдныхъ людей, стремящихся жить не но средствамъ, сущее бѣдствіе.
— Вы, конечно, знаете, дѣти, сказалъ я, — что мы съ вами не могли предотвратить свое несчастіе и что оно не зависѣло отъ нашей осторожности, но теперь, при помощи осторожности, мы можемъ сдѣлать многое, чтобы оградить себя отъ его послѣдствій. Теперь мы бѣдны, мои дорогіе, и здравый смыслъ заставляетъ насъ приноровиться къ своему скромному положенію. Такъ откажемся безъ ропота отъ всѣхъ этихъ великолѣпій, съ которыми многіе люди все-таки бываютъ несчастны, и постараемся въ бѣдной долѣ обрѣсти тотъ миръ, при которомъ всѣ могутъ быть счастливы. Вѣдь живутъ же безъ нашей помощи бѣдные люди и бываютъ довольны, такъ отчего же и намъ не попробовать обойтись безъ ихъ помощи! Нѣтъ, дѣти, оставимъ мы съ этой минуты всякія претензіи на барство, у насъ еще довольно осталось для того, чтобы быть счастливыми, если мы умно распорядимся и постараемся вознаградить себя за недостатокъ состоянія, поддерживая въ себѣ довольное чувство.
Такъ какъ мой старшій сынъ получилъ высшее образованіе, я рѣшился отправить его въ городъ, гдѣ бы онъ могъ содержать себя и помогать намъ при помощи своихъ способностей. Разлука между друзьями и близкими едва ли не самое тяжелое обстоятельство, сопряженное съ бѣдностью. Скоро насталъ тотъ день, въ который намъ предстояло впервые разъѣхаться въ разныя стороны. Простившись съ матерью и съ остальными членами семьи, мѣшавшими слезы съ поцѣлуями, сынъ мой пришелъ попросить у меня благословенія. Я далъ ему это благословеніе отъ всего сердца и прибавилъ къ нему еще пять гиней: и это все, что я могъ ему дать тогда.
— Ты отправляешься въ Лондонъ пѣшкомъ, дитя мое, сказалъ я ему:- совершенно такъ же, какъ отправлялся туда въ старые годы Гукеръ, одинъ изъ твоихъ предковъ. Вотъ тотъ самый конь, котораго подарилъ ему на дорогу добрый епископъ Джуэль. Это палка, возьми ее, да захвати съ собою еще вотъ эту книгу и пусть она служитъ тебѣ поддержкою въ пути. Эти двѣ строчки въ ней стоятъ милліоны: «Я былъ молодъ и состарѣлся; но никогда не видалъ праведнаго человѣка покинутымъ, или дѣтей его лишенными насущнаго хлѣба». Утѣшайся этими мыслями, сынъ мой. Теперь ступай. Что бы ни было съ тобою, доставляй мнѣ случай повидать тебя хоть разъ въ годъ. Не падай духомъ и будь здоровъ!
Зная, что онъ честенъ и прямодушенъ, я не побоялся пустить его на арену жизни безъ всякихъ средствъ, ибо былъ увѣренъ, что, такъ или иначе, выйдетъ ли онъ побѣдителемъ или будетъ побѣжденъ, но роль свою сыграетъ хорошо.
Вслѣдъ за нимъ и мы стали собираться въ путь и черезъ нѣсколько дней покинули мѣста, гдѣ пережили такъ много часовъ тихаго счастья; подобныя разставанія всегда тяжелы и врядъ ли могутъ обходиться безъ слезъ. Намъ предстояло переселяться за семьдесятъ миль, тогда какъ моя семья отъ роду не бывала дальше десяти отъ дому, и такое путешествіе наполняло сердца наши тоской и тревогою, которая еще усиливалась при видѣ плачущихъ бѣдняковъ моего прихода, провожавшихъ насъ на протяженіи нѣсколькихъ миль. Къ вечеру перваго дня пути мы благополучно проѣхали сорокъ миль и остановились переночевать въ скромномъ деревенскомъ трактирѣ за тридцать миль отъ мѣста нашего будущаго жительства. Занявъ отведенную намъ комнату, я, по своему обыкновенію, пригласилъ хозяина присоединиться къ нашей трапезѣ, на что онъ охотно согласился, зная, что на-завтра поставитъ мнѣ на счетъ то, что сегодня вмѣстѣ со мною выпьетъ. Впрочемъ, онъ отлично зналъ всѣхъ нашихъ будущихъ сосѣдей и въ особенности сквайра Торнчиля, нашего помѣщика, жившаго тутъ же, по близости. Судя по отзывамъ трактирщика, этотъ джентльменъ признавалъ въ жизни одни только удовольствія и отличался своимъ пристрастіемъ къ прекрасному полу. Онъ утверждалъ, что никакая добродѣтель не въ силахъ была устоять противъ его искусства и настойчивости, и что на десять миль въ окружности едва ли оставалась хоть одна фермерская дочка, которую онъ не успѣлъ бы прельстить и затѣмъ бросить. Такой отзывъ нѣсколько огорчилъ меня, но на дочерей моихъ онъ произвелъ совсѣмъ другое впечатлѣніе: онѣ просіяли, какъ бы съ торжествомъ ожидая побѣды, да и жена моя не менѣе была увѣрена въ могуществѣ ихъ прелестей и добродѣтели. Пока мы, каждый на свой ладъ, обдумывали эти обстоятельства, пришла жена трактирщика и сообщила своему мужу, что неизвѣстный джентльменъ, уже два дня проживавшій въ ихъ домѣ, сидитъ безъ денегъ и отказался платить по предъявленному ему счету.
— Какъ безъ денегъ! возразилъ хозяинъ, — этого быть не можетъ; не дальше какъ вчера онъ далъ три гинеи сторожу, чтобы отпустили стараго инвалида, приговореннаго къ сѣченію розгами за кражу собаки.
Но такъ какъ хозяйка продолжала настаивать на первоначальномъ показаніи, трактирщикъ всталъ и, громко поклявшись, что, такъ или иначе, добьется уплаты, собрался уже уходить изъ комнаты, когда я остановилъ его, прося познакомить меня съ человѣкомъ, способнымъ на столь великое милосердіе. На это хозяинъ согласился и тотчасъ привелъ джентльмена лѣтъ тридцати, одѣтаго въ поношенное платье, еще носившее слѣды прежнихъ украшеній. Онъ былъ хорошо сложенъ. а лицо его изобличало человѣка мыслящаго. Судя по манерѣ, нѣсколько сухой и отрывистой, онъ былъ не свѣтскій человѣкъ, или же презиралъ всякія церемоніи. Когда трактирщикъ ушелъ, я обратился къ незнакомцу съ увѣреніемъ, что весьма сожалѣю, видя джентльмена въ подобныхъ обстоятельствахъ, и предложилъ ему свой кошелекъ, чтобы выручить его изъ затрудненія.
— Отъ всего сердца принимаю ваше предложеніе, сэръ, отвѣтилъ онъ, — и даже радуюсь, что, истративъ по разсѣянности все, что имѣлъ съ собою, я тѣмъ самымъ пріобрѣлъ случай убѣдиться, что на свѣтѣ еще водятся и такіе люди, какъ вы. Но предварительно позвольте узнать имя и адресъ моего благодѣтеля, дабы я могъ расплатиться какъ можно скорѣе.
Я поспѣшилъ удовлетворить его желанію, сообщилъ не только свое имя и исторію своихъ злоключеній, но также и названіе того мѣста, куда мы отправлялись.
— Вотъ счастливый случай! воскликнулъ онъ:- я и самъ направляюсь въ ту же сторону и задержался эти два дня изъ-за разлива рѣкъ, но надѣюсь, что завтра уже можно будетъ переправляться въ бродъ.
Я сказалъ, что его общество доставитъ намъ величайшее удовольствіе, жена моя и дочери присоединили свои увѣренія, и мы упросили его поужинать съ нами. Гость оказался очень пріятнымъ собесѣдникомъ и разговоръ его даже настолько поучительнымъ, что я искренно желалъ продолженія нашего знакомства. Но пора было подумать объ отдыхѣ и о подкрѣпленіи силъ передъ утомительнымъ путемъ, предстоявшимъ намъ на-завтра.
На другой день мы пустились въ дорогу всѣ вмѣстѣ, моя семья верхомъ на лошадяхъ, а мистеръ Борчель — новый нашъ знакомый — пѣшкомъ. Онъ шелъ по тропинкѣ вдоль большой дороги и, съ улыбкою глядя на нашихъ плохихъ коней, увѣрялъ, что только изъ великодушія не хочетъ обогнать насъ. Такъ какъ рѣки все еще не вошли въ берега, мы принуждены были нанять проводника, который ѣхалъ впереди каравана, между тѣмъ какъ мистеръ Борчель и я замыкали шествіе. Мы коротали время философскими разсужденіями, въ которыхъ мой новый пріятель оказался большимъ мастеромъ. Но всего больше удивляло меня то, что онъ спорилъ со мною и отстаивалъ свои убѣжденія съ такимъ упорствомъ, какъ если бы не онъ занялъ у меня денегъ, а я у него. Отъ времени до времени онъ сообщалъ мнѣ также, кому принадлежали различныя помѣстья, которыя расположены были по дорогѣ.
— А вотъ это, сказалъ онъ, указывая на великолѣпное жилище, стоявшее въ отдаленіи, — домъ мистера Торнчиля, молодого человѣка, располагающаго большими средствами, но, впрочемъ, состоящаго въ полной зависимости отъ своего дяди, сэра Уильяма Торнчиля. Что до этого джентльмена, то самъ онъ довольствуется немногимъ, остальное предоставляетъ племяннику и живетъ больше въ Лондонѣ.
— Какъ! воскликнулъ я, — неужели мой будущій патронъ приходится роднымъ племянникомъ тому самому человѣку, который такъ прославился своими высокими качествами, щедростью и странностями? Я много наслышался о сэръ Уильямѣ Торнчилѣ: это, говорятъ, человѣкъ рѣдкаго великодушія, но совершеннѣйшій чудакъ; притомъ щедрость его необыкновенна.
