Проспер Мериме - Два наследства, или Дон Кихот. Дебют авантюриста

Луи. Только топленого масла мне не хватало!

Г-н Керне. Сударь, я к вашим услугам. Надеюсь на ваши рекомендации у господина министра внутренних дел и мадам его супруги.

Выходит.

Луи. Делать ему больше нечего, только думать о вашем масле. (Один.) Вот чертов дурак! Скотина этот Феликс, что пускает ко мне подобных типов! Невозможно приучить его разбираться в людях! Вот так славно начался денек! (Входящему Феликсу.) А, это ты? С каких это пор, хотел бы я знать, мой дом открыт для торговцев маслом?

Феликс. Какой торговец маслом? На лестнице мне повстречался ваш дядюшка.

Входит Саквиль.

Луи, Феликс, Саквиль.

Луи. Ах, дядюшка!

Саквиль (обнимая его). Мой дорогой Луи! Рад вновь увидеть тебя!

Луи. Простите меня, дядюшка, я уж было собрался бежать к вам, но Феликс сказал, что вы покинули гостиницу, едва приехав.

Саквиль. Да, мне захотелось пройтись по улицам старого Парижа, которого я так давно не видел. Как все переменилось! Но ты! Вот ты и вырос! Я покидал школьника, а возвратился к мужчине. И как ты похож на свою бедную матушку! Только представь, я не видел тебя вот уже почти четырнадцать лет! Сколько тебе сейчас?

Луи. Ну… двадцать девять лет и несколько месяцев.

Саквиль. Двадцать девять лет! Кажется, мы расстались только вчера. А тебе уже двадцать девять лет!

Луи. Для того дела, о котором я вам говорил, очень было бы надо, чтобы мне уже исполнилось тридцать.

Саквиль. Что за дело?

Луи. Эээ… депутатство. Согласно проклятому закону, принятому старыми хрычами, чтобы стать депутатом, нужно достигнуть тридцати лет.

Саквиль. Как же тебя именно сейчас занесло на выборы в Морле?

Луи. А вот как: если меня изберут, это произойдет через шесть недель. Мне к тому времени будет двадцать девять лет и восемь месяцев. Префект и министр по дружбе не станут слишком торопиться с отправкой протокола выборов в палату депутатов; таким образом, он окажется там лишь по истечении шести недель, или двух месяцев. Необходимо будет представить мое свидетельство о рождении; тогда выборы провалены. Повторное голосование состоится через шесть недель, то есть когда мне будет двадцать девять лет и одиннадцать месяцев. Меня снова избирают; снова мешкают с оформлением, дела доходят до палаты депутатов лишь через шесть недель; к этому времени мне уже тридцать лет и несколько дней. Неправомочность выборов скрыта. У нас есть решающие прецеденты.

Саквиль. Великолепно; но если выборщик из Морле спросит тебя: «Сколько вам лет?» Что ты ответишь?

Луи. Что у меня нет при себе свидетельства о рождении и пусть он отправляется за выпиской в Париж, в мэрию Первого округа.

Саквиль. Это мне совершенно не по душе. По правде говоря, вот насмешка над законом и выборщиками!

Луи. Ба, дорогой мой дядюшка. А разве выборщики не для того созданы, чтобы насмехаться над ними? Оставьте же свое пуританство. Мы живем при конституционном режиме и умеем использовать невинные уловки как средства против глупых законов. Господин Питт был избран до того, как стал совершеннолетним.

Саквиль. Господин Питт — это господин Питт… Дорогое дитя, мне досадно видеть, что ты впутался в политику, а особенно что начинаешь таким образом. Твой батюшка отказался от места государственного советника, которое император хотел ему предложить, лишь из-за того…

Луи. Да, тогда поступали так, дорогой дядюшка. Иное время, иные нравы. Я вижу, нам придется над вами поработать… Феликс, завтракать, да поживее. Простите за мою кухню; я еще не знаком с вашими привычками…

Садятся за стол.

Саквиль. Мне все нравится. Я никогда не интересуюсь, что ем.

Луи. Сегодня разрешаю вам этим не интересоваться, ибо у меня не было времени составить меню, подобающее случаю… Погодите, это полагается есть с капелькой английского соуса. Феликс!.. Ах да, у нас новый военный министр. Надеюсь, он знает о вас.

Саквиль. Он так обо мне знает, что с каждым курьером возвращал прошение об отпуске, которое я ему подавал.

Луи. Какое благодеяние, честное слово! После двенадцати или тринадцати лет непрерывных кампаний. Советую вам прижать его… Я даже знаю, как это сделать.

Саквиль. Зачем?

Луи. Вам надо стать генералом.

Саквиль. Генералом? О, нет еще. Сначала Робино и Молино, они старше меня.

Луи. Какая разница? Да из того ли они дерева, какое мы используем для производства маршалов?.. Молино? Это не тот, которого вы столь энергично поддержали во время сражения при Исли?

Саквиль. В том бою он покрыл себя славой. Он был восхитителен!

Луи. Говорят, без вас он бы пропал.

Саквиль. Возможно; но он исполнил самую тяжелую работу и был вознагражден по справедливости. Впрочем, я ничего и не прошу… Мне всегда везло во всем… на войне. В Африку я прибыл лейтенантом, а возвращаюсь оттуда полковником. Сколько смельчаков оставили там кто руку, кто ногу! Придет время, и я стану генералом, я знаю; однако мне неловко, если это случится вне очереди. К тому же очень может быть, но это только между нами, очень может быть, что я повешу свою шпагу на гвоздь. Слышал, что со мной приключилось?

Луи. Нет.

Саквиль. Ты знал нашу престарелую кузину де Понтье?

Луи. Да, старая ханжа, неизвестно из-за чего рассорившаяся с моей матушкой. Я ей недавно написал, она не ответила… Хотя я просто выразил ей соболезнование по случаю смерти ее сына.

Саквиль. Она умерла. Сын этот, как ты знаешь, умер несколькими месяцами ранее… Милый мальчик, он служил в моем полку. Прежде я часто наезжал охотиться к госпоже де Понтье. Я подстрелил у них сам не знаю сколько зайцев и куропаток. А иногда по вечерам я читал ей газеты, поскольку она совершенно ничего не видела.

Луи. Она была невероятно богата.

Саквиль. Меня это беспокоило не больше, чем тебя; но ее сыну я говорил, что он слишком слаб здоровьем, чтобы служить в кавалерии, да еще и в Африке. Славный мальчик не хотел мне верить… Во всех наших походах он был первым. В конце концов он подхватил лихорадку; я отправил его во Францию, и к концу года, как мне рассказали, он умер от чахотки.

Луи. Ну и?..

Саквиль. Так вот, старая кузина де Понтье, я думаю, вспомнила о газетах, которые я ей читал, и заботах, проявленных мною по отношению к ее сыну. По возвращении из Марокко, приехав в Алжир, я узнал, что она умерла и все завещала мне.

Луи. Боже мой! А ведь моя матушка более близкая родственница… Какое счастье для вас, дядюшка!.. Рад за вас… чрезвычайно.

Саквиль. Вот ведь, как бывает. Я никогда не писал ей. Ты ведь знаешь, мой мальчик, я вообще никому не пишу. После сражения при Исли я подобрал прекрасную марокканскую саблю. Я подумал о бедняге Понтье, который повсюду искал диковинное оружие. Я надеялся, что он уже поправился. Я отправил ему эту саблю и две строчки, написал, как мы все сожалеем, что его не было на этом празднестве. Но он уже умер, и саблю через какое-то время получила его мать. Возможно, это напомнило ей обо мне… Что это ты так на меня смотришь? Можно подумать, я стал вызывать больше уважения. Ты прав, дорогой Луи. Богатый дядюшка годится разве что на то, чтобы быть кассиром у своего повесы-племянничка. Не хочу уступать этой чести американским дядюшкам. Ну-ка, посмотрим, какой ты повеса. У тебя есть долги? У тебя они должны быть, негодник. С такими хорошими завтраками, как у тебя, без долгов не обходятся.

Луи. Нет, дядюшка. Я достаточно серьезен для человека моего возраста и пола… Я кормлюсь со своего скромного дохода… хотя зачастую и не досыта… вот и все.

Саквиль. Превосходно; но тебе должны нравиться хорошие лошади… а возможно, хорошенькие женщины, да, шалопай?

Луи. Умеренно. Что до лошадей, то после того, как на моих глазах мой лучший друг дю Кленкан сломал себе хребет, перескакивая на лошади через изгородь, я отказался от верховой езды… Что же касается женщин, прежде, когда я был молод, у меня случались слабости; но с тех пор, как мной овладела политика, я хочу остепениться и мечтаю о женитьбе.

Саквиль. Это означает, что ты влюблен. Браво!

Луи. Да. И дело уже далеко зашло. Я думаю, свадьба состоится. Во всяком случае, меня очень обнадеживают…

Саквиль. А хороша ли моя будущая племянница?

Луи. Вполне. Она богата… остроумна… у нее множество талантов. Из хорошей семьи… старая аристократия… влиятельная… Да я уверен, вы ее знаете: мадемуазель де Монришар.