Уильям Теккерей - "Вороново крыло"
— А вам какое дело, родственник я или нет? — свирепо отвечал Вулси. — Я друг миссис Уокер и горжусь этим, а много будешь знать — скоро состаришься. И еще я полагаю, сэр, что человек, не оплачивающий своих счетов, может, по крайней мере, держать язык за зубами и не оскорблять леди, которой все восхищаются. Вам не удастся больше водить меня за нос, сэр, мой поверенный завтра же навестит вас, имейте это в виду, сэр!
— Тсс, мой дорогой мистер Вулси, — прервал его литератор, — не поднимайте шума, пройдемте в эту нишу: так миссис Уокер и в самом деле ваш друг?
— Я уже сказал вам это, сэр.
— Ну вот и прекрасно. Я сделаю для нее все, что от меня зависит; послушайте, Вулси, я обещаю вам напечатать в "Томагавке" любую статью, какую вы только захотите прислать.
— В самом деле? Ну в таком случае я больше не стану упоминать о том небольшом долге.
— Это уж как вам будет угодно, — высокомерно возразил мистер Блодьер. Имейте в виду, что меня не так-то легко запугать, а по части разгромных статей мне нет равного во всей Англии; мне ничего не стоит изничтожить ее в десяти строчках.
Соотношение сил изменилось, и теперь настала очередь Вулси испугаться.
— Тише, тише, я ведь рассердился потому, что вы оскорбили миссис Уокер, этого ангела во плоти, но я готов извиниться и… не снять ли мерку для вашего нового костюма, — что вы на это скажете, мистер Блодьер?
— Я зайду к вам в лавку, — ответил вполне умиротворенный литератор. Тише, они, кажется, начинают новую арию.
Пение, которое я не берусь описывать (к тому же, честное слово, насколько я в нем разбираюсь, мне и по сей день кажется, что миссис Уокер была вполне заурядной певицей), пение, повторяю, длилось гораздо дольше, чем мне бы этого хотелось, но я был прикован к месту, потому что сговорился с Фиц-Урсом поужинать в Найтсбриджских казармах, и его карета должна была заехать за нами к одиннадцати часам.
— Мой дорогой мистер Фиц-Будл, — обратился ко мне старый хозяин, — не можете ли вы оказать мне величайшую услугу?
— С удовольствием, сэр!
— Не попросите ли вы своего именитого и любезного друга завезти домой в Бромптон мистера Скуини?
— Разве мистер Скуини не может нанять кеб?
— Это военный маневр, мой дорогой юный друг, маленький безобидный военный маневр. Для мистера Скуини не так уж много значит, что я думаю о моей ученице, ко для него очень много будет значить, что думает о ней достопочтенный мистер Фиц-Урс.
Ну разве это не умно для столь нравственного и благородного джентльмена? Он подкупил мистера Скуини обедом в десять шиллингов и местом в~ карете сына лорда. Скуини был доставлен в Бромптон, где он высадился у подъезда своей тетушки, чрезвычайно довольный своими новыми друзьями и совершенно больной после сигары, которую они заставили его выкурить.
ГЛАВА VIII,
в которой мистер Уокер выказывает большое благоразумие и необыкновенную
терпимость
Задержавшись на описании всех перечисленных в предыдущей главе личностей, мы отвлеклись от истории Морджианы. Но некоторые провинциальные читатели, быть может, совершенно не представляют себе тех людей, чьими мнениями в печати они привыкли руководствоваться, и настолько простодушны, что воображают, будто успех на сцене или на ином поприще зависит от одного только дарования. Обеспечить успех актрисе в театре — вещь куда более сложная и хитроумная, чем это может им показаться. Каких невероятных усилий стоит заслужить одобрение мистера такого-то из "Стар" или мистеpa такого-то из "Курьера", снискать благосклонность критика и привести в хорошее расположение духа столичных редакторов, а самое главное, добиться того, чтобы имя актера не сходило со страниц газет. Актеров нельзя рекламировать, как масло или помаду "Макасар" для волос, хотя они и нуждаются в этом в не меньшей степени. И вот для того, чтобы внимание публики ни на минуту не ослабевало, требуется неиссякаемая изобретательность. Предположим, какой-нибудь знаменитый актер направляется из Лондона в Виндзор, тогда "Брэдфорд чемпион" непременно должна сообщить, что "вчера мистер Блейзес, не останавливаясь, проследовал со своей труппой через наш город; мы слышали, что прославленный комик направляется в Виндзор, где этот неподражаемый актер намеревается выступить перед самой изысканной публикой с чтением открывков из произведений нашего великого национального барда"… Через неделю это сообщение будет опровергаться в "Хэммерсмит обзервер":
"Газета "Брэдфорд чемпион" утверждает, что Блейзес намеревается выступить с чтением отрывков из произведений Шекспира перед "самой изысканной публикой". Мы очень сомневаемся в достоверности этого сообщения. Мы бы охотно поверили этому, но, как известно, "самая изысканная публика" королевства предпочитает иностранные напевы родным песням нашего голосистого эвонского певца. Мистер Блейзес просто-напросто отправился в Итон, где его сын, юный Мессенджер Блейзес, заболел, к нашему величайшему сожалению, тяжелой формой ветряной оспы. Этот недуг (столь свойственный юному возрасту)? судя по всему, с невероятной силой свирепствует в Итонской" школе".
Если после подобных заметок какой-нибудь лондонской газете вздумается выругать провинциальную печать за вздор, который та публикует, оповещая о мистере Блейзесе и о каждом его шаге, словно он — королевская особа, то это ровно ничему не помешает. Блейзес может от своего имени напечатать в лондонской газете заявление, что не его вина, если провинциальным газетам вздумалось сообщать о каждом его шаге, и что ему крайне неприятно, когда страдания близких его сердцу делаются предметом публичного обсуждения, а сам он выставляется на посмешище.
"Мы совсем не хотели оскорблять чувства прославленного слуги народа, возразит на это редактор. — Наша заметка по поводу ветряной оспы касалась общего положения и отнюдь не носила личного характера. Мы искренне надеемся, что юный Мессенджер Блейзес полностью исцелился от этого недуга и что он так же благополучно и с честью для себя, своих родителей и наставников перенесет и корь, и коклюш, и все прочие болезни, которым подвержены юные джентльмены".
После такой газетной полемики при следующем же выступлении Блейзеса на сцене британская публика трижды вызовет его после спектакля, а в крайней ложе у сцены непременно окажется какой-нибудь почитатель его таланта с лавровым венком и кинет это украшение к ногам вдохновенного актера.
Не знаю, право, почему, но перед дебютом Морджианы английская печать пришла вдруг в неистовое возбуждение, словно предчувствуя близкое появление чего-то из ряда вон выходящего. Так, например, в одной газете сообщалось:
"Происшествие с Карлом Мария фон Вебером". В бытность автора "Оберона" в Англии он был приглашен на обед к благородному герцогу, у которого для встречи с композитором собрались некоторые из наших самых знаменитых артистов. Когда был подан знак спускаться в salle a manger [7], благородный хозяин дома (холостяк) предложил немецкому композитору возглавить шествие.
— Разве в вашей стране не принято, чтобы великому человеку отводилось первое место? — спросил тот. — Вот один из тех, чей гений обеспечивает ему первое место всюду.
И с этими словами Вебер указал на нашего замечательного английского композитора сэра Джорджа Трама. Оба музыканта не расставались до конца вечера, и сэр Джордж до сих пор хранит кусок канифоли, преподнесенный ему автором "Волшебного стрелка". — "Муун" (утренний выпуск), 2 июня.
"Георг Третий — композитор". Сэр Джордж Трам хранит у себя автограф арии умирающего Самсона покойного досточтимого монарха. Мы слышали, что великий композитор собирается выпустить в свет не только новую оперу, но и свою новую ученицу, чье несравненное дарование уже известно элите нашей аристократии". - Ibid [8], 5 июня.
"Музыка, зовущая в бой". Марш, под звуки которого 49-й и 75-й полки прорвали оборону Бадахоса, был знаменитой арией из "Охваченных ужасом британцев, или Осады Берген-оп-Зуум" нашего знаменитого композитора сэра. Джорджа Трама. Маршал Даву заявил, что французы не могли удержать линии обороны, после того как эта ария послужила сигналом к атаке. Мы слышали, что сей ветеран музыки скоро выступит с новой оперой, и не сомневаемся, что Старая Англия, как и в те дни, снова одержит верх над всеми иностранными соперниками". — "Альбион".
"Нас обвиняют в том, что мы предпочитаем иностранцев талантам наших родных берегов, но те, кто так говорят, слишком плохо нас знают. Мы fanatici per la musica [9], где бы она ни появлялась, и приветствуем дарование dans chaque pays de monde [10]. Мы полагаем, что le merite n'a pas de pays [11], как сказал Наполеон, и сэр Джордж Трам (кавалер ордена Слона и Замка Кальбсбратен-Пумперникель), — маэстро, чья слава appartient а l'Europe [12]. Мы слышали его прелестную eleve [13], чьи редкостные данные этот кавалер довел до совершенства, мы слышали, повторяем, "Вороново крыло" (pourquoi cacher un nom que demain un monde va saluer [14]) и можем заверить, что более восхитительное и прекрасное дарование никогда не расцветало dans nos climats [15]. Она пела изумительный дуэт из "Навуходоносора" с графом Пиццикато с такой belezza [16], grandezza [17], с таким raggio [18], что произвела неописуемый furore [19] в сердцах слушателей, хотя нужно признать, что заключительная fioritura [20] в прелестном scherzando [21] в игрек-миноре немного sforzata [22]. В самом деле слова
