Энн Кливз - Вороново крыло

Энн Кливз

Вороново крыло

Элле. И ее деду.

Глава первая

Новый год наступил. Магнус узнал об этом, глянув на пузатые материны часы, что примостились на каминной полке, — двадцать минут второго. Из плетеной клетки в углу комнаты доносились хриплый клекот и бормотание сонного ворона. Магнус ждал. К приему гостей все было готово: камин заправлен торфом, на столе бутылка виски и имбирный пирог, купленный во время последней поездки в Леруик. Магнуса клонило в сон, однако он не ложился — ну как пожалует кто. Вдруг да заглянут на огонек смешливые хмельные гости с занятными историями. И хотя за последние восемь лет никто его с Новым годом так и не поздравил, он все равно ждал — на всякий случай.

На улице ни звука. Ни ветерка. Для Шетландов — большая редкость. В такие дни местные вслушивались и никак не могли понять, чего им не хватает. Днем землю припорошило — на закате твердые как алмаз крупинки снега поблескивали, а когда же совсем стемнело, они засверкали в луче маяка. Не ложился Магнус еще и потому, что не хотел идти в стылую спальню, где окно изнутри покрылось толстым слоем инея, а на отсыревшей простыне пробирало до костей.

Видимо, он все же задремал, иначе услышал бы, как они подходят, — гомонили вовсю, не подкрадывались. Услышал бы смех, нетвердые шаги, заметил бы в незанавешенное окно, как мечется свет фонарика.

От громкого стука в дверь он вздрогнул, просыпаясь. Ему снились какие-то страсти, но он ничего не запомнил.

— Входите, входите! — крикнул Магнус. — Открыто!

Ноги затекли и ныли, он еле поднялся. До него долетел приглушенный шепот — должно быть, они уже вошли на террасу.

Дверь распахнулась, струя ледяного воздуха ворвалась в дом, и на пороге возникли две молодые девушки, разодетые и накрашенные, похожие на заморских пташек. Магнус приметил, что они навеселе — стояли, поддерживая друг друга. Одеты были легко, не по погоде, но вид у обеих был цветущий, щеки горели румянцем. Одна — светленькая, другая — темненькая. Полноватая, с округлыми формами блондинка казалась симпатичнее, однако Магнус сразу обратил внимание на брюнетку — волосы у нее отливали сверкающей синевой. Магнусу отчаянно захотелось потрогать их, но он не решился. Спугнет девиц — как пить дать.

— Входите, входите! — повторил Магнус, хотя гостьи уже вошли.

«Как есть выживший из ума старик — заладил одну и ту же бессмыслицу», — подумал он. Над ним вечно потешались. Звали тугодумом. Может, и неспроста. Он заулыбался, но в памяти всплыли слова матери: «Что за глупая ухмылка? Хочешь казаться тупее, чем есть на самом деле?»

Пересмеиваясь, девушки прошли в глубь комнаты.

Магнус запер за ними обе двери: обветшалую, побитую непогодой, которая вела на крыльцо, и входную. А то так недолго и дом выстудить. К тому же он опасался, что девушки могут упорхнуть. Просто не верилось, что к нему в гости пожаловали такие красавицы.

— Да вы садитесь, садитесь, — сказал Магнус.

В комнате было только одно кресло; у стола стояли два простых стула, сколоченных из грубых досок еще дядей Магнуса, — он выдвинул их.

— А давайте-ка выпьем! За встречу в новом году.

Снова захихикав, девушки уселись, позвякивая украшениями. С мишурой в волосах, в меховых шубках, из-под которых выглядывал бархат и шелк. На блондинке были остроносые кожаные ботики на каблуках, с серебристыми пряжками и тонкими цепочками; кожа блестела как свежая смола. Магнус сроду таких не видывал, он глядел на них во все глаза. Брюнетка была в красных ботиночках.

Магнус встал во главе стола.

— Я ж вас не знаю, верно? — спросил он. Хотя, вглядевшись, припомнил, что как-то видел девушек из окна.

Магнус старался говорить медленно, чтобы гостьи его поняли. Водилось за ним такое — иногда увлекался и проглатывал слова. Звуки собственной речи казались ему странными — будто ворон каркает. Своего ворона он выучил нескольким фразам. Порой неделями и поговорить больше было не с кем.

Магнус продолжал расспрашивать девушек:

— Откуда это вы?

— Были в Леруике.

Стулья оказались для девушек слишком низкими, и блондинке, отвечавшей Магнусу, пришлось слегка запрокинуть голову. Когда она говорила, ему виден был язык и розовое горло. Короткая блузка на девушке чуть задралась, между поясом юбки и блузкой Магнус заметил складку шелковистой кожи и пупок.

— Хогманей[1] отмечали. А потом нас подбросили до тупика. Шли домой и заметили, что у вас свет горит.

— Вот мы и выпьем! Давайте? — не унимался он. И бросил взгляд на брюнетку, которая внимательно разглядывала комнату, все примечала.

Но ответила опять блондинка:

— А у нас есть с собой.

Она вынула из лежавшей на коленях тканой сумки бутылку Почти полная бутылка была заткнута пробкой. Магнус почему-то решил, что вино белое. Ему еще не доводилось пробовать вино.

Девушка вытянула пробку острыми белыми зубами. Глядя на девушку Магнус с ужасом представил, как зубы ломаются у самых корней, и хотел было ее остановить. Следовало, как и подобает истинному джентльмену, предложить свою помощь. Но он лишь изумленно смотрел.

Девушка отхлебнула, вытерла губы и передала бутылку подруге. Магнус потянулся за своим виски. Наливая дрожащими руками, он закапал клеенчатую скатерть. Поднял стакан, и брюнетка чокнулась с ним бутылкой. Веки узких глаз накрашены серым и голубым, подведены черным.

— Меня зовут Салли, — представилась блондинка. В отличие от своей подруги молчуньей она не была. Магнус подумал, что из них двоих именно она — заводила. Любительница повеселиться, поболтать, послушать музыку… — Салли Гёнри.

— Гёнри… — повторил Магнус. Где-то он это имя уже слышал. Вот только никак не мог вспомнить где. Память у Магнуса и без того была неважной, сейчас же мозги шевелились со скрипом. Будто сквозь густой морской туман глядел. Кое-какие очертания проступали, но им недоставало четкости. — А где вы живете?

— В самом конце бухты, рядом со школой.

— Так ваша мать — учительница!

Теперь Магнус вспомнил. Мать этой девушки — маленькая женщина. С северных островов. Кажется, с Анста. Или Йелла. Вышла замуж за парня с Брессы, он работает в местном муниципалитете. Магнус видел огромный внедорожник, на котором он разъезжает по острову.

— Угу, — со вздохом кивнула девушка.

— А вы? — спросил он брюнетку, которая интересовала его больше, гораздо больше блондинки — он все посматривал в ее сторону. — Вас как звать?

— Кэтрин Росс, — впервые заговорила брюнетка.

Голос у нее был на диво глубокий для такой юной девицы. Глубокий и мягкий. Как черная патока. На мгновение он забыл, где находится, на него накатили воспоминания из детства: мать черпает патоку ложками, добавляя в тесто для имбирного печенья, выскребает горшок, собирая тягучие нити, и отдает ему облизать. Магнус провел языком по губам и смутился, поймав на себе взгляд Кэтрин. Она смотрела пристально, не моргая.

— Небось не местная? — определил он по ее акценту.

— Год назад приехала.

— Так вы подруги будете? — Мыслей о дружбе у него как-то не возникало. И теперь он задумался: а были ли друзья у него самого? — Вы ведь дружите, да?

— Ясное дело, подруги, — сказала Салли. — Не разлей вода.

Их снова разобрал смех, они передавали бутылку друг другу, отхлебывали, запрокидывая головы, и в слепящем свете лампочки без абажура, висевшей над столом, шеи у них белели, как мел.

Глава вторая

До полуночи — пять минут. Они были в Леруике и высыпали на улицы, к кресту на базарной площади; все перед глазами прыгало. Народ уже успел набраться, но не до пьяных драк, а добродушно, и смешливая напившаяся толпа будто вся породнилась. Салли пожалела, что отца нет рядом. Вот и убедился бы, что беспокоиться не о чем. Ему и самому здесь понравилось бы. Шетландский Хогманей. Не Нью-Йорк же, ну? Или там Лондон. Разве может с ней что случиться? Да она почти всех тут знает.

Глухие удары басов пробежали по ногам, закружили голову, она не соображала толком, откуда музыка, но задвигалась под нее вместе с остальными. Колокольный звон возвестил полночь, раздались первые слова песни «Старое доброе время»[2], которой по традиции отмечали наступление Нового года, и вот уже она обнималась со всеми вокруг. Чмокая какого-то парня, Салли, на мгновение протрезвев, узнала в нем учителя математики старших классов, который надрался хлеще ее самой. Что было дальше, и не вспомнить. Все неточно и не подряд. На глаза ей попался Роберт Избистер, здоровенный, как медведь, — он стоял на каменных ступенях бара «Лаундж» с красной банкой пива в руке, оглядываясь на толпу. А может, это она его выглядывала. Салли помнила, как неторопливо подошла к Роберту, бедра враскачку, почти пританцовывая. Встала перед ним, сама помалкивала, но все одно заигрывала. Заигрывала, точно. Вроде взялась за запястье, а? И погладила тонкие золотистые волоски у него на руке — будто он зверь какой. Не напейся она, ни за что на такое не решилась бы. Даже приблизиться к нему не посмела, хотя в мечтах столько раз представляла, как это произойдет. Парень, несмотря на жуткий холод, закатал рукава рубашки по самые локти, на запястье у него красовались часы с золотым браслетом. Часы ей особенно запомнились. Может, просто позолоченные, но с Робертом Избистером поди знай.