Пэлем Вудхауз - Том 16. Фредди Виджен и другие

Молчание длилось так долго, что Ада забеспокоилась. Верная секретарша наблюдала за Майком как мать или нянюшка и заметила, что после смерти сэра Хьюго в нем произошла разительная перемена. Он утратил ту веселость, которая прежде скрашивала их совместную работу в конторе. Аду это удивляло и настораживало.

Дверь отворилась и вошел Коулман, дворецкий.

— Простите, сэр, — сказал он извиняющимся тоном дурного вестника. — К вам дамы.

Майк вышел из транса и непонимающе уставился на дворецкого.

— Дамы?

— Числом шесть, сэр. Как я понимаю, они явились за портретом сэра Хьюго.

— Для статуи, которую они хотят поставить на рыночной площади, мистер Майк, — напомнила Ада. — Скульптор будет лепить ее с портрета. Леди Пиннер недавно вам об этом писала.

Майк перевел на нее отсутствующий взгляд.

— Правда?

— На прошлой неделе. От имени Веллингфордской Женской Ассоциации. По ее словам, комитет единогласно проголосовал за установку памятника. Наверное, это дамы из комитета. Вам нужно их принять.

— Обязательно?

— Да, мистер Майк. — Ада Кутс умела при необходимости проявить твердость. Майк вышел в настроении еще более подавленном, чем минуту назад. Иные мужчины возликовали бы при мысли побеседовать с шестью общественницами, но он явно не принадлежал к их числу.

Ада вернулась к своим раздумьям. Одно из писем, которые она только что записала, разбудило ее воображение. Письмо это, адресованное мистеру Дж. Б. Ричардсу из конторы «Ричарде, Прайс и Грегори», содержало просьбу встретиться и обсудить крайне срочное дело. Спешка наводила на мысль, что у банка возникли какие-то финансовые затруднения. Впрочем, поверить в это было трудно — стабильность «Банка Бонда» вошла в пословицу.

Ада все еще перебирала в голове тревожные мысли, когда ее раздумья прервала особа, куда более привлекательная, чем дворецкий Коулман, а именно, Джил Уиллард.

Ада обрадовалось. Они с Джил познакомились в детективном отделе местной библиотеки, подаренной городу сэром Хьюго Бондом. Дружба, возникшая на почве общих литературных пристрастий, быстро окрепла. Теперь Ада знала о Джил все: что та — дочь бедного сквайра, получила, как пишут в «Кто есть кто», домашнее образование, рано оставила родителей, чтобы не быть им финансовой обузой, и пошла учиться на сиделку, а теперь скромно зарабатывает на жизнь этой профессией.

— Привет, Джил, — сказала она. — Освободилась?

— Нет, просто выскочила на минутку передохнуть. Коулман сказал, ты здесь.

— Как ты ладишь с мисс Бонд?

— Отлично.

— Говорят, она — самодурка.

— Только не со мной. Мы отлично спелись. Водой не разольешь. А ты как здесь оказалась?

— Мистер Майк хотел надиктовать несколько писем.

— В субботу?

— Я не в претензии. Он ужасно милый.

Еще недавно Джил от всей души поддержала бы это высказывание. До последнего времени их с Майком отношения были более чем теплыми, но внезапно наступило охлаждение, и, как следствие, обида. В ее голосе прорезались стальные нотки.

— Нда?

— Заботливый и все такое. Минут десять извинялся за то, что просит меня поработать в субботу.

— Еще бы не извиняться!

— Он думал, может быть, я собираюсь на скачки.

— А ты собиралась?

— Еще не хватало! — строго ответила Ада. — Все равно, согласись, разве не мило с его стороны?

— Просто исключительная доброта. Ада осторожно понизила голос.

— Знаешь, Джил, у мистера Майка что-то неладно.

— Простудился?

— Да нет, я не о том. Какой-то он сам не свой. Я это заметила сразу после смерти сэра Хьюго. Раньше он был веселый и приветливый. Когда я приносила чай, мы всегда болтали.

— О чем?

— Обо всем. О булочках.

— О каких булочках?

— Которые я ему пекла. Говорил, какие они вкусные. Теперь ни словечка не проронит. Все время хмурится, будто что-то его гложет. Должно быть, что-то с банком.

— Что ему беспокоиться о банке? Это все равно что беспокоиться о «Стандарт Ойл».

— Ты не думаешь, что там могут быть какие-то неприятности?

— Конечно, нет. С какой стати?

— Но что-то его мучает.

— Совесть, наверное.

Впервые до Ады начало доходить, что подруга не разделяет ее восторженного отношения к начальнику.

— Тебе не нравится мистер Майк? — удивилась она.

— Не очень, — ответила Джил. Тут вошел Коулман и сказал, что мисс Бонд просит мисс Уиллард подняться к ней.

— Что-то стряслось?

— Мисс Бонд просила передать, что не может решить кроссворд.

— Да, и впрямь беда, — согласилась Джил. — Ладно, иду. Она вышла и, преодолев два лестничных пролета, оказалась в комнате окнами на парк, где мисс Бонд томилась со сломанной ногой — результат неудачной автомобильной поездки.

Страдалица возлежала в обществе таксы и двух кошек. Это была властного вида старая дама; вероятно, лет сорок назад она блистала красотой, но уже тогда внушала почтительный трепет. Все окружающие ее боялись, но Джил ей с самого начала понравилась, так что они и впрямь чудесно ладили. Сейчас в ее голосе звучала лишь самая слабая нотка укоризны.

— Вот и вы, наконец.

Джил ласково похлопала ее по руке.

— Я бежала со всех ног, капрал. Слышала, у вас заминка с кроссвордом? Может, я чего подскажу?

— Не надо. Я решила его бросить. Слишком сложный. Вот, двенадцать по горизонтали, «крупная река в Южной Америке», восемь букв. И все остальное в таком же духе. Самое удивительное, что в следующем номере напечатают список победителей, и все они будут из Лидса, Хаддерфидда и других подобных мест.

— Там народ более мозговитый.

— Я решила не тратить время. Жизнь так коротка. Еще раз попробовала читать книжку, которую вы вчера принесли мне из библиотеки.

— Ну как, хорошая? Я из-за названия взяла.

— Смотря что называть хорошим. Это про молодого человека по имени Торквил, который все не может решить, идти ли ему к психоаналитику. То соберется, то снова передумает.

— Чем не интрига?

— Не нужна мне интрига. Мне нужен честный любовный роман, чтобы губы дрожали, глаза горели и грудь вздымалась. Только нынче таких не пишут. Кстати, о любви. Как продвигаются ваши дела с юным Майком?

Джил не помнила, как ее сокровенные сердечные тайны стали достоянием пациентки. Видимо, мисс Бонд была из тех проницательных старух, от которых ничто не скроешь. В один прекрасный день она неожиданно выказала полную осведомленность и с тех пор имела обыкновение задавать бестактные вопросы.

— Никак, — коротко ответила Джил. Мисс Бонд подняла брови.

— Милые бранятся?

— Для этого мы слишком редко видимся.

— Он вас избегает?

— Изо всех сил.

— А при встрече смущается и нервничает?

— Думаю, можно сказать так.

— Тогда мне все ясно. Он собирается с духом, чтобы сделать предложение. Мужчины всегда так себя ведут перед решительным шагом. Боятся отказа. С Хьюго в молодости постоянно такое было. Просто узлом завязывался. А поскольку ему всегда отказывали, он мог бы не мучиться, а посвятить это время полезному чтению. Майк надеется, что, если долго ходить и трястись от страха, вы не выдержите и сделаете первый шаг.

— Предложу ему руку и сердце?

— Почему бы нет?

— А если он потупится и промямлит: «Ах, очень, очень жаль, но это невозможно. Давайте останемся добрыми-предобрыми друзьями»? Что мне тогда делать? Покраснеть и уехать в Африку?

— Думаете, он так ответит?

— Судя по его поведению, да.

— Вам кажется, его чувства остыли?

— Впечатление такое.

— Вот болван! Чего ему надо? Внешность? Красивее вас он не найдет. Характер? Он отлично знает, что девушка, которая способна столько времени выносить меня, обладает всеми качествами идеальной жены.

— Кроме одного.

— Это еще какое?

— Деньги, — горько ответила Джил. — Думаю, он наконец осознал, что если не поостережется, то взвалит себе на шею нищую жену, хотя мог бы жениться на богатой.

Мисс Бонд возмутилась.

— Майк не такой.

— Вы уверены?

— Да. Чего-чего, а корысти в нем нет. Если он странно себя ведет, значит, что-то неладно с банком.

— Ада тоже так считает.

— Какая Ада?

— Ада Кутс, его секретарша.

— А, видела. Приятная девушка. Значит, она права.

— Нет. Вы обе ошибаетесь. Права я.

— Ничего подобного.

— Да.

— О, дьявол! Видела я упрямых дурех, но такую — в первый раз. Идите, принесите мне виски с содовой.

— А доктор одобрит?

— Он не узнает, — ответила мисс Бонд.

Майк, успешно спровадив дам из женского комитета, вернулся в комнату и взглянул на часы.

— На сегодня все, Ада, — сказал он. — Я и так вас слишком задержал. Спасибо за терпение. Я отвезу вас домой.