Пэлем Вудхауз - Том 15. Простак и другие

— Да, как же с мистером Эбни? Что, если мы столкнемся с ним на лестнице?

— Ну уж нет, — доверительно проговорил Сэм. — Вы, как я понял, кофе сегодня не пили.

— Не пил. А что? Он покачал головой.

— Кто бы мог подумать! Молодой человек, разве мог я предугадать, что именно сегодня, после того как вы ежевечерне пили кофе, вы вдруг пропустите его? Вы наказание какое-то, сынок. Прям вышли на тропу войны.

Так вот оно, объяснение.

— Вы, подсыпали что-то в кофе?

— А то! Столько подсыпал, что один глоток помог бы страдающему бессонницей, не успеет он и доброй ночи сказать. То пойло, какого хлебнул Рип ван Винкль, в сравнение не идет. И надо же, всё понапрасну! Н-да…

Он направился к дверям.

— Мне оставить свет гореть, или вам лучше в темноте?

— О, пожалуйста, оставьте! В темноте я, пожалуй, засну.

— Только не вы! А если и заснете, вам приснится, что я тут, и вы мигом проснетесь. Из-за вас, молодой человек, бывают моменты, когда мне так и охота кинуть всё к черту, да приняться за честный труд.

Он примолк.

— Ну, пока погодим. Нет, — встрепенулся он, — у меня еще есть пара снарядов в запаснике. Еще поглядим!

— Ладно. А в один прекрасный день, когда я буду прогуливаться по Пиккадилли, проезжающий автомобиль забрызгает меня грязью. Из окна машины на меня кинет чванливый взгляд богач, и я, вздрогнув от удивления, узнаю…

— И почуднее вещи случаются. Куражьтесь, сынок, пока побеждаете. Мои неудачи не продлятся вечно.

С печальным достоинством он вышел из комнаты, но через минуту появился снова.

— А я тут вдруг подумал: 50 на 50 вас не впечатляет. А может, дело сдвинется, если я предложу 25 и 75?

— Ни в коей мере.

— Н-да… А предложение-то роскошное.

— Просто изумительное. Но, боюсь, я не вступлю в сделку ни на каких условиях.

Сэм ушел, но тут же вернулся. Голова его выглянула из-за двери, точно у Чеширского кота.

— А не станете потом говорить, что я не дал вам шанса? — беспокойно осведомился он.

И снова исчез, на этот раз окончательно. Я услышал, как он протопал по лестнице.

Итак, мы дожили до последней недели семестра, последних дней последней недели. В школе царило каникулярное настроение. У мальчиков оно приняло форму беспорядка. Те, на которых Глоссоп до сих пор только рявкал, теперь заставляли его рвать на себе волосы. Те, кто раньше всего лишь плескался чернилами, теперь разбивали окна. Золотце бросил сигареты и перешел на старую глиняную трубку, которую отыскал в конюшне.

Что до меня, я чувствовал себя, как измученный пловец, берег от которого совсем близко. Одри всячески избегала меня, а когда мы случайно всё-таки сталкивались, держалась холодно и вежливо. Но теперь я страдал меньше. Еще несколько дней, и я покончу с этой фазой моей жизни, она снова станет для меня лишь воспоминанием.

Полнейшее бездействие отличало в эти дни Фишера. Он больше не пытался повторять своих попыток. Кофе не содержало чужеродных снадобий. Сэм, подобно молнии, дважды в одно и то же место не ударял. Душа у него была артистическая, и ему не нравилось латать испорченную работу. Если он предпримет новый ход, это будет, не сомневался я, что-то новенькое, оригинальное.

Забывая о том, что я всем обязан только удаче, я раздувался от самодовольства, думая о Сэме. Я потягался с ним умом и выиграл. Достойно всяческой похвалы для человека, ничего особенного до сих пор не совершавшего.

Если не хватало прописных истин, вбитых в меня в детстве, и моего несчастья с Одри, меня мог бы остеречь хотя бы совет Сэма — не праздновать победу, пока не окончена битва.

Однако, признавая истины в теории, человек всегда крайне изумляется, когда они сбываются на практике. Мне пришлось удивиться в предпоследнее утро семестра.

Вскоре после завтрака мне сообщили, что мистер Эбни хочет видеть меня у себя в кабинете. Я отправился к нему, не чуя беды. Обычно в кабинете обсуждались после завтрака дела школы, и я подумал, что мы будем обсуждать какие-то детали завтрашнего отъезда.

Мистер Эбни мерил шагами пол с выражением крайней досады. За столом, спиной ко мне писала Одри. В её обязанности входила деловая корреспонденция школы. Она не оглянулась, когда я вошел, продолжая писать, будто меня и на свете нет.

Мистер Эбни был слегка смущен, и объяснить это я вначале не мог. Держался он величественно, но как бы защищаясь, а это всегда означало одно — сейчас он объявит, что укатит в Лондон, оставив меня выполнять его работу. Прежде чем приступить к разговору, он кашлянул.

— Э… мистер Бернс, — наконец приступил он, — могу ли я спросить, вы уже составили планы на каникулы?.. Э… на самое начало? Нет еще? — И выудил письмо из кипы бумаг на столе.

— Э… превосходно. Это значительно упрощает дело. Я не имею права просить о том, о чем сейчас попрошу. Я не могу посягать на ваше свободное время. Но при сложившихся обстоятельствах вы могли бы оказать мне важную услугу. Я получил письмо от мистера Форда, и оно ставит меня в несколько затруднительное положение. Я не хотел бы отказывать в любезности родителям мальчиков, которых доверили… э… доверили моим заботам, — в общем, мне бы хотелось удовлетворить просьбу мистера Форда. Сложилось так, что дела призывают его на север Англии, а потому он никак не сумеет приехать завтра за маленьким Огденом. Не в моих привычках критиковать родителей, которые оказали мне честь, поместив в мою школу сыновей, но я бы сказал, что просьба, изложенная заранее, более удобна. Однако мистер Форд, как и многие его соотечественники, несколько… э… бесцеремонен. Он делает всё, как говорится, тут же, на месте. В общем, он желает оставить маленького Огдена в школе на первые дни каникул. Буду вам крайне обязан, мистер Бернс, если у вас найдется возможность задержаться в школе и… э… присмотреть за мальчиком.

Прекратив писать, Одри повернулась на стуле, впервые показывая, что слышит речи мистера Эбни.

— Зачем причинять мистеру Бернсу неудобства? — не глядя на меня, вмешалась она. — Я и одна могу позаботиться об Огдене.

— В случае… э… обыкновенного мальчика, миссис Шеридан, я бы, не колеблясь ни минуты, оставил ученика на ваше попечение. Но мы должны помнить не только — говорю откровенно… э… не только все особенности именно этого мальчика, но также и то, что бандиты, которые напали на дом в ту ночь, могут воспользоваться случаем и предпринять новую атаку. Я не могу спокойно… э… возлагать на вас столь тяжкую ответственность.

В том, что он говорил, был свой резон. Одри ничего не ответила. Я услышал, как она постукивает ручкой по столу, и догадался о её чувствах. Я и сам чувствовал себя как пленник, который подпилил прутья решетки, а его переводят в другую камеру. Мне приходилось крепиться изо всех сил, чтобы дотерпеть до конца семестра, и теперь отсрочка освобождения нанесла мне сокрушительный удар.

Мистер Эбни кашлянул и конфиденциально понизил голос:

— Я бы и сам остался, но меня вызывают в Лондон по безотлагательному делу, я задержусь там на день-другой. У моего последнего ученика… э… графа Бакстона — я могу полагаться на вашу скромность, мистер Бернс?., неприятности с администрацией в Итоне, и его опекун, мой друг по колледжу., э… герцог Бэсборо, справедливо или нет, уж не знаю, очень… э… доверяет моим советам и желает со мной проконсультироваться. Я вернусь по возможности скорее, но вы, конечно, понимаете, что при данных обстоятельствах сроки зависят не только от меня. Я должен полностью предоставить себя в… э… распоряжение герцога.

Он нажал звонок.

— Если заметите каких-нибудь подозрительных личностей, у вас есть телефон. Незамедлительно свяжитесь с полицией. У вас также будет помощь…

Дверь открылась, и вошел Ловкач Фишер.

— Вы звонили, сэр?

— А-а. Входите, Уайт, закройте дверь. Мне нужно вам кое-что сказать. Я только что проинформировал мистера Бернса, что мистер Форд просит разрешить его сыну остаться в школе на первые дни каникул. Несомненно, миссис Шеридан, — повернулся он к Одри, — вы будете удивлены и, возможно… э… несколько напуганы, когда узнаете о необычном положении Уайта в «Сэнстед Хаусе». Вы не возражаете, Уайт, если я проинформирую миссис Шеридан, учитывая, что вам придется работать вместе? Так вот. Уайт — сыщик и служит в агентстве Пинкертона. Мистер Форд, — легкая нахмуренность обозначилась на его высоком лбу, — мистер Форд добился для него должности, чтобы он защищай его сына в случае… э… в общем, от попытки его похитить.

Я видел, как Одри вздрогнула, и румянец мигом залил ей лицо. Она удивленно вскрикнула.

— Вы, — заметил мистер Эбни, — естественно, удивлены. Вся ситуация крайне необычна… и могу добавить… э… тревожна. Однако, Уайт, у вас свой долг перед нанимателем, и вы, конечно, останетесь с мальчиком.