Алан Милн - Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
– Иногда.
– Может быть, встретимся на ленч в следующий раз, когда приедете? Я отвезу вас в Хэмптон-корт, и мы съедим ленч там. Приятно было бы?
– Для меня – да. Но для вас… Зачем вам тратить попусту время на старика?
Улыбка, которой она его наградила, словно бы насмехалась и ласкала одновременно.
– Я никогда не трачу времени попусту, – сказала Хлоя Марр.
4
После чая пастор вернулся в дом священника, возможно, чтобы переписать проповедь, но к обеду вновь был на месте. В столовой, после того как дамы удалились, Перси сказал:
– Как я вам говорил, Джордж Чейтер позвонил мне наутро. Он договорился, что вечером Фредди Уотсон и еще один-два других малых придут на обед, и хотел знать, свободен ли я. Ну, надо сказать вам, мне это показалось чертовски странным, потому что Джордж Чейтер не тот малый, кто приглашает тебя на обед утром и думает, что уже вечером ты объявишься при белом галстуке и фраке. Так выяснилось, что Фредди Уотсон накануне попал в переплет, ну и, разумеется, узнав, что малый попал в переплет, тут же решаешь, мол, с его-то умениями получил по заслугам, поэтому я сразу сказал: «И поделом, он ведь уже два крикетных сезона напрашивался», но, по всей очевидности, он упал со стремянки, когда пытался покрасить потолок ванной в зеленый цвет. Чертовски странно самому красить потолок, когда у твоей жены своих десять тысяч фунтов в год. Однако именно это он и делал. Суть в том, что он спрашивал, не займу ли я место Фредди для ровного счета. Ну так вот, Джордж Чейтер оказал мне пару-тройку чертовских услуг. Тете Эсси я никогда этого не говорил, но было время, когда вся Риджент-стрит в пятнах крови…
Пастор стоял, облокотившись о поручни верхней палубы на утреннем солнышке, а из моря один за другим вставали острова… как ее звали? Точно не Хлоя… Она была не брюнеткой и не блондинкой, но что-то между, и у нее были глаза фиалкового цвета… Нет, это была Хлоя… и он держал ее за руку и думал: «Теперь, когда я держал ее за руку, я попрошу ее выйти за меня», потому что в те дни…
– Ну, коротко говоря, я ничего не сделал. Портвейн снова пустили по кругу, и малый по фамилии Каррутерс рассказывал чертовски смешной анекдот… попросите, и я в другой раз расскажу, чертовски смешной анекдот про одного его знакомого из налогового ведомства, который зашел к жене одного малого… о, ну, возможно, и нет, я, кажется, его забыл… Самое смешное, что только вчера я рассказывал анекдот одной знакомой даме и – надо же, как повезло! – сумел остановиться вовремя и сказал: «Послушай, старушка, тебе я рассказать не могу, но если хочешь, напомни, чтобы я рассказал твоему мужу, когда его увижу, и если он решит тебе передать, это его дело». Так вот, возвращаясь к тому, что я говорил, не знаю, как вам, а на мой взгляд, чертовски невежливо говорить с Америкой с чужого телефона. Но если пока пустить все побоку…
Пастору было тридцать. Нет, тогда он уже принял сан… Двадцать пять – или это слишком мало? Ей самой, наверное, почти тридцать. Ладно, ему тридцать два, и он в армии… только-только избирается в парламент… скоро премьера его первой пьесы… он только что унаследовал титул… лорд Уингхэмптон… О, снова быть молодым! Нет, нет, он счастлив быть старым. Старость меньше сбивает с толку…
– Ну, так или иначе, прошел часик-другой, и к тому времени, когда мы присоединились к дамам и выпили тост-другой, и Чейтер показал нам голландскую кровать, которую купила его хозяйка… чертовски непатриотично, я бы сказал, и престранный поступок, это ее большевистская сторона вылезает… ну так вот, одно за другое…
Пастор, держа одну руку в кармане, в другой покручивая ножку бокала, вытянулся во весь рост в кресле и счастливо улыбался в потолок.
5
В гостиной мисс Уолш делала мелкие стежки.
– Я вечно спрашиваю себя, на ком же женится Перси. Пытаюсь представить ее себе, но это так сложно. Вы давно с ним знакомы?
– Кажется, очень давно.
– Да. С помолвками так бывает. На вас очень красивое платье.
– Я задумывалась, а не слишком ли я в нем вычурной покажусь в таком тихом, счастливом доме, в такой тихой, счастливой местности. Я действительно не собиралась его надевать, но потом вдруг почувствовала, что мне хочется, чтобы вы его увидели.
– Я очень рада, что вы так поступили, моя дорогая. Надеюсь, Мэгги была кстати. Или, лучше сказать, не совсем некстати.
– Очень даже. Большое спасибо.
– Полагаю, обычно вы привозите собственную горничную.
– Да, но ее зовут не Сюзетт. Это милая старушка по имени Эллен, и она со мной уже много лет. Иногда мы друг от друга немного устаем, но нам удается помириться.
– Мэгги, конечно, всего лишь сельская девушка, но руки у нее ловкие, и она обучаема. Вы любите бывать за городом?
– Нет.
– Как мило такое слышать. «Нет» – такое трудное слово для современного поколения, которому вечно приходится оправдываться всякими «на самом деле» или «по сути».
– Возможно, я не принадлежу к современному поколению.
Посмотрев на нее, мисс Уолш сказала:
– Сомневаюсь, что вы из какого-либо поколения, дорогая. – И снова взялась за вышивание. – Почему вам не нравится за городом?
– Я становлюсь несчастной. У меня такое ощущение, будто я что-то упускаю.
– «По лугу гуляешь ты, все одна; зачем прячешь руки, перчатки не сняв, теряешь все больше; скажи мне, зачем?»[68] – тихонько процитировала себе под нос мисс Уолш.
– Вот уж чего бы не стала делать, – улыбнулась Хлоя. – Разве только в церковь. Я предпочитаю всегда носить уместные вещи. Как раз об этом я и говорила. Есть много вещей, помимо уместных, но в Лондоне я слишком занята, чтобы о них думать. За городом времени думать больше, и я чувствую, что хочу чего-то, что не получаю.
– Хотите завтра пойти в церковь?
Едва произнеся эти слова, мисс Уолш, извиняясь, подняла глаза и поймала полный смеха взгляд Хлои, – и они рассмеялись вместе.
– Нет, нет, – сказала мисс Уолш. – Я не имела в виду «Хотите снова увидеть священника, милая, дорогая?».
– Мне бы хотелось послушать священника. Послушать именно этого. Его жена умерла, полагаю?
– Да. Пятнадцать лет назад. И вся его семья за границей. Где в конечном итоге оказываются столько неимущих пасторских детей. Строительство империи, сами понимаете. А потому на тихий дружеский лад мы помогаем друг другу коротать время.
– Не могу вам обоим не позавидовать, – сказала Хлоя.
– Вам не кажется, что когда мы завидуем качествам других людей, их жизни или их имуществу, мы подразумеваем не «Как бы мне хотелось быть вами», а «Как бы мне хотелось иметь кое-что, что есть у вас, в дополнение к тому, что есть у меня»?
– Кажется. Я обычно думаю: «Как бы мне хотелось ради разнообразия побыть вами, скажем, по вторникам вечером», а потом, когда приходит вторник, я слишком занята тем, чтобы быть самой собой, и говорю: «Давайте на этой неделе перенесем на среду, если вы не против».
– Мне бы хотелось быть вами, – сказала вдруг мисс Уолш. – На один великолепный год, а потом вернуться к себе самой и думать об этом до конца жизни.
– Думаю, год вам покажется слишком долгим.
– Я бы рискнула. Когда приближаешься к шестидесяти, рискнешь на все что угодно.
– Надеюсь не дожить до шестидесяти. У меня ужасно получится.
– Только не у вас. Вы будете очень счастливой, очень мудрой старой бабушкой, – произнесла мисс Уолш, но как будто сама в это не поверила.
Саркастически рассмеявшись, Хлоя пересела на софу.
– Можно посмотреть?
– Просто вышиваю букву «Э» на платке.
– Эсси – сокращенное от Эстер?
– От Эсмеральда. – Мисс Уолш порозовела.
– Как чудесно! – воскликнула Хлоя. – Эсмеральда! Вам следовало бы этим щеголять и одеваться соответственно.
– Ради кого, дорогая?
– Ради Эсмеральды Уолш, конечно. Ради кого же еще?
– Теперь уже чуть поздновато. Вам следовало сказать это лет тридцать назад.
– Я собиралась, но забыла. Послушайте, Эсмеральда, где вы покупаете одежду? Только не говорите, что в Челмсфорде.
– В Колчестере.
– Ну, вы хотя бы не сказали, что в Челмсфорде. Но почему бы не попробовать Лондон? Большой город. Много магазинов.
– Боюсь, я не разобралась бы, что в каком.
– Пойдем вместе. Сделаем вас самой настоящей Эсмеральдой к Празднику урожая. Это будет секрет от мистера Уингхэмптона, пока он вдруг не увидит вас в церкви между двух кабачков. Вот будет веселье! Ну, пожалуйста, скажите же, что согласны!
Хлоя вдруг обняла ее, и мисс Уолш поймала себя на том, что соглашается.
6
Едва машина свернула на шоссе, Хлоя спросила:
– Как ты, дорогой, и чем ты занимался весь уик-энд?
Перси представил ей пространный и буквальный отчет о том, чем занимал себя на протяжении уик-энда.
– Вот как было дело, старушка! Сначала бойлер, потом садовые ножницы, а потом электрический веничик для взбивания яиц. Дела прямо-таки валились одно за другим, а веничик для взбивания яиц для меня совсем уж что-то новое… Поэтому пришлось оставить тебя со стариками дольше, чем хотелось. Но так уж вышло. Как ты с ними поладила? Согласен, они и в лучшие времена были не слишком занимательны, и у меня нехорошее подозрение, что Уинг теряет чувство юмора, так что если хочешь извинений, старушка, они твои.
