Андре Моруа - Для фортепиано соло. Новеллы

— И все это, — сказал Кристиан, — лишь потому, что в течение десяти лет любовником его жены был хороший искусствовед с галльскими усами…

— Месье Менетрие, — сказал официант, — может быть, немного ликера к клубнике?

Уже несколько минут Леон Лоран сидел с рассеянным выражением лица, обычным для людей, которые, слушая чей-то рассказ, уже обдумывают, что расскажут сами. Женни, отлично исполнявшая роль дирижера в любом разговоре, заметила это и выжидала момент, чтобы дать знак новому инструменту подхватить тему.

— Ваша очередь, Лоран, — сказала она. — Вам в вашем театре наверняка довелось наблюдать не одну иронию жизни.

— Если позволите, — ответил он, — я расскажу вам историю, не имеющую отношения к миру театра. Я узнал ее от одного известного адвоката, с которым консультировался по поводу фильма из жизни полицейских…

— Да, правда, — сказала Клер, — вы, Лоран, судя по всему, обожаете играть детективов. Можно узнать почему?

— Дорогая моя, — сказал Лоран, — человека моего возраста роль детектива пьянит так же, как роль Дон Жуана — молодого актера… Всезнающий детектив чувствует себя всемогущим.

— И вы, по доверенности, наслаждаетесь победами ваших персонажей?

— Конечно, — ответил Лоран, — актер, как и писатель, «вознаграждает себя, как может, за несправедливость судьбы». Лилиан Фонтен, о которой вы только что говорили, утверждает, что она может безупречно сыграть любовную сцену, только если сама не влюблена… Но сегодня вечером я не буду снова рассказывать вам о парадоксах актерской профессии. Время идет; метрдотель уже кружит вокруг нас с видом, который ясно свидетельствует о желании нас выгнать, а я хочу рассказать вам историю о гангстерах.

— Чудесно! — воскликнула Женни. — Обожаю истории про гангстеров.

— Итак, от своего адвоката я узнал, — сказал Лоран, — что в Париже уже три года были два известных главаря банд, которые друг друга терпеть не могли. Один из них, Марио Бешеный, родом с юга, был настоящим сорвиголовой, великолепным организатором ограблений банков, но при этом отличался крайней неосмотрительностью и не раздумывая хватался за пистолет. Ему приписывали большое число краж, несколько убийств, и полиция никак не могла напасть на его след. Второй, Сальведр по кличке Профессор, был своего рода королем в корпорации угонщиков. Он довел это прекрасное ремесло до такого уровня, что практически поставил дело на конвейер, при этом на него работало много бригад, а сам он никогда не засвечивался. Его роль состояла в том, чтобы распределить город на участки между своими подчиненными, организовать сбор машин, их быструю перекраску и продажу. Он считался достойным и образованным человеком (отсюда и кличка «Профессор»); впрочем, он на самом деле имел степень бакалавра по филологии и, как говорил мой адвокат, который хорошо с ним знаком, общаться с ним было очень приятно. Он вращался в таких кругах парижского общества, где никто не догадывался ни о том, кто он такой, ни о его преступных занятиях. Его дочь. Марсель Сальведр, окончившая одну из лучших светских школ Парижа, сочеталась законным браком с человеком, которого я хорошо знаю и который занимается делом, достойным уважения. У Сальведра была любовница, миниатюрная, очень красивая женщина, англичанка, Мэриан Карстейр, которой, несмотря на бурную молодость, удалось сохранить тонкое и нежное лицо ангела с картины Рейнолдса. Сальведр ее обожал. Он вообще был сентиментален и, кстати, никогда не проявлял жестокость при занятии своим основным делом. Он хотел, чтобы его люди работали без оружия, и советовал им отправляться только на верные дела, где не потребуется стрелять. Итак, хотя Правосудию было прекрасно известно, что он держал в своих руках все нити целой воровской сети, никому и никогда не удавалось найти против него никаких очевидных улик. За ним следили, но увидеть его можно было не в подозрительных кафе, а за ужином в «Ритце» или у Ларю в безупречной компании.

— Великолепный персонаж для Конан Дойла, — заметил Кристиан.

— Великолепный персонаж для меня, — сказал Лоран. — Я хотел бы сыграть такого человека.

— Кроме всего прочего, из желания почувствовать себя всемогущим, — сказала Женни.

— Вот именно, — ответил Лоран. — Однако этот человек, отлично владевший собой, начал проявлять признаки нетерпения, когда Марио Бешеный и его банда вдруг стали вторгаться в сферу его деятельности. Нельзя сказать, что между этими людьми существовал какой-то, в буквальном смысле этого слова, договор о разграничении зон влияния, но до определенного времени их связывало молчаливое и сердечное соглашение… Марио и его друзья оставили за собой домашние кражи; Сальведр властвовал над улицей и над огромным парком машин, припаркованных вдоль парижских тротуаров. И внезапно, без предупреждения, в прошлом мае люди Марио начали угонять автомобили с передним приводом. Вначале Сальведр, как человек разумный и снисходительный, подумал, что им нужно сколько-то машин для работы, и закрыл на это глаза. Но скоро операции приняли такой размах, что у него не оставалось никаких сомнений в заранее обдуманном намерении перебежать ему дорогу. Под напором жалоб со стороны своих людей Сальведр решил встретиться с Марио, хотя и испытывал отвращение при мысли о необходимости вести дела с бандитом такого сорта. Конечно, свидание не могло состояться в публичном месте. Было решено, что два великих человека встретятся в небольшой квартирке Мэриан Карстейр, в Нейи.

— Но разве за ними обоими не следили?

— Следили, но они наловчились уходить от слежки… Итак, они встретились и поговорили без помех. Марио представил свои объяснения, весьма неправдоподобные, и пообещал передать своим людям суровые указания. Спокойные манеры и сдержанная речь Сальведра произвели большое впечатление на Марио, но его раздражало, что собеседник смотрел на него свысока. Кроме того, его очаровала Мэриан Карстейр. В тот вечер она надела сильно декольтированное домашнее платье, позволявшее увидеть ее безупречную грудь; она кокетничала с Марио, потому что он был моложе и красивее Сальведра. А может быть, и потому, что от него исходил некий запах крови, не присущий Сальведру.

— Мы возвращаемся к старику Гюго, — сказала Женни.

Красотки любят смельчаков. Под мрачным взоромМерзавца в буйволовой шапке станут хоромОни вздыхать и нежно трепетать…

— Я знаю, — сказал Кристиан. — Это заканчивается так:

И с наслаждением постель свою откроютДля тех, кто сеет смерть и кто могилы роет.

— Как бы то ни было, этой голубке захотелось открыть свою постель для бандита с черной шевелюрой. Марио и Мэрион стали встречаться, и вскоре Сальведр узнал от одного из своих людей, что в те вечера, когда он сам уезжал в Лион или в Марсель, где недавно открыл свои «филиалы», мисс Карстейр принимала его соперника. Можно испытывать какой угодно ужас перед кровопролитием, но существуют оскорбления, которые перенести невозможно. Банда Марио, вопреки всем обязательствам, продолжала пастись на землях Сальведра; к тому же Марио украл у него нежно любимую женщину; с этим следовало покончить. Однажды вечером, сообщив граду и миру о своем отъезде в Лион, Сальведр взял браунинг и отправился прямиком в квартиру Мэриан Карстейр. Она жила на пятом этаже дома рядом с мостом Нейи. Конечно, у него был ключ; он застал свою любовницу и своего соперника в постели, обнаженными. Без малейших колебаний (а с таким человеком, как Марио, любое колебание оказалось бы смертельным), он убил мужчину выстрелом в лоб. Он мог бы убить и Мэрион, которая вскочила с кровати и валялась у него в ногах, так что ее белокурые волосы рассыпались по ковру; но его трогала красота этой девушки, он любил ее, и поэтому он удовольствовался тем, что спокойно отстранил ее, потом положил револьвер в карман и вышел.

— Прекрасная сцена, — сказала Женни. — Готовый фильм.

— Подождите! Пока Сальведр спускался по лестнице с пятого этажа, у него, человека методичного, было время подумать. Он, ненавидевший кровавые преступления, только что влип в отвратительную ситуацию. Французские судьи легко простят убийство соперника, если речь идет об убийстве из ревности; но он убил главаря банды, своего конкурента, и при этом оставил в живых их общую любовницу. Обвинение вполне может заупрямиться и доказывать, что причиной преступления стала вовсе не ревность, а война между двумя бандами. Может быть, его даже заподозрят в том, что он воспользовался Мэрион, чтобы завлечь другого бандита в ловушку. Все это представлялось очень несимпатичным. Дойдя до первого этажа, он надолго задумался. Потом снова поднялся, останавливаясь на каждой площадке и вздыхая, как глубоко несчастный человек. Он снова вошел в квартиру и увидел Мэрион, стоявшую на коленях перед трупом с дыркой во лбу. Она посмотрела на него с болью и недоумением. Он не произнес ни слова, вытащил из кармана свой браунинг и убил ее одним выстрелом под левую грудь.