Юрий Рытхэу - Сон в начале тумана
Карпгнтер выволок из темного угла довольно потрепанное мягкое кресло и придвинул Джону.
– Садитесь, пожалуйста… Мери, Катрин, Элизабет! – он хлопнул в ладоши.
Из полога вынырнули две смешные девчушки лет по двенадцати-тринадцати, а следом за ними появилась и жена Карпентера – миловидная круглолицая эскимоска.
– Элизабет – моя жена, – небрежно бросил Карпентер и заговорил с нею по-эскимосски, отдавая ей приказания.
Энергия так и била из мистера Карпентера. Ему было далеко за сорок, но он сохранил юношескую стройность фигуры. Высокий рост, громкий голос, остатки огненно-рыжих волос на голове, довольно густая борода и пышные усы придавали ему достаточно внушительный вид, чтобы вызывать у местных жителей почтение.
– Мистер Карпентер, насколько я понял, вы уже пятнадцать лет живете здесь? – спросил Джон.
– Четырнадцать с половиной. Поселился здесь еще в прошлом веке, – ответил Карпентер и добродушно предложил: – Не будем церемониться. Зовите меня просто Боб. Ваше имя в чукотской транскрипции звучит Сон, а как же на самом деле?
– Джон Макленнан.
– Отлично! – воскликнул Боб. – Я буду называть вас Джон, а вас прошу обращаться ко мне – Боб. О'кей?
– О'кей! – согласился Джон.
Женщина безмолвно и бесшумно накрывала на стол. На цветную скатерть она положила лососевые консервы, икру, холодные тюленьи ласты, сгущенное молоко, консервированный мармелад, ветчину в фирменных банках чикагской компании «Свифт». На большой тарелке подала поджаренный хлеб.
– Хлеб – тоже консервированный? – не удержался от вопроса Джон.
– Элизабет печет, – небрежно бросил Боб. – Я ее научил. Муки у нас вдосталь, закваску для теста привезли мне из Нома. В духовке у нас можно выпекать даже сдобные булочки. Если останетесь переночевать, Элизабет постарается вас угостить.
Карпентер встал, подошел к стенному шкафчику, запертому на висячий замочек, и вынул бутылку ямайского рома.
– Спиртное держу взаперти, – сказал Боб, разливая ароматный ром в стеклянные стаканы. – Здешний народ питает пристрастие к крепким напиткам. Виноваты-то, конечно, мы, белые торговцы, но все же, – Боб дружелюбно улыбнулся Джону, – приходится теперь держать бутылки на замке.
Карпентер не без интереса следил за тем, как Джон брал своими держалками стакан.
– Невероятно! – восхищенно воскликнул он. – Со стороны посмотреть – ни за что не скажешь, что у вас почти нет рук! Операция сделана великолепно! Как в лучшей мельбурнской клинике!
Джону не хотелось говорить о своих руках, и он попытался перевести разговор на другое:
– Вы бывали в Австралии?
– Не только бывал, но и родился там, – заявил Боб. – Где я только не был! Можно сказать, исколесил весь мир! Некоторое время учился в метрополии, но потом надоело, и я нанялся на корабль, шедший в Южную Америку. Оттуда перебрался в Штаты, после Штатов – на Гавайские острова. Несколько лет бил котика на Командорах. Вернулся в Штаты почти богатым человеком, но ветер странствий гнал меня дальше. Когда кончились деньги, подался я на Аляску мыть золото. Здесь я познакомился со Свенсоном, арктическим гением Штатов. Сейчас я представитель и совладелец торговой компании на Азиатском побережье России. Женился на эскимоске, дети растут. Другими словами, сам стал местным жителем…
– И за все эти пятнадцать лет вы ни разу не побывали ни в Штатах, ни дома? – спросил Джон.
– Иногда бываю на Аляске, – ответил Боб. – Но ненадолго. Отвык от шума. А потом – там столько лицемерия и неискренности. И от этого я отвык. Все нужные товары привозят мне корабли Свенсона… Поверьте мне, Джон, ваше намерение остаться на Чукотке меня обрадовало. Будем обмениваться письмами! Ха-ха! Первая почтовая связь в диком краю России!..
Боб Карпентер опьянел. Он отдавал приказания же-, не, хвастался красотой своих дочерей и подолгу рассуждал.
– Нужна ли христианская религия эскимосам и чукчам? – вопрошал он, отхлебывая из стакана. – По-моему, христианство – религия исключительно для белых. И зря тратятся силы и деньги на обращение дикарей. Занялись бы лучше миссионерской деятельностью среди самих белых. Именно они нуждаются в слове божьем и в наставлении на путь истинный… Послушайте, Джон, почему вы так медленно пьете? Вообще мало пьете? Ну, поживете здесь – научитесь пить так, что годовой запас за три месяпа выпивать будете…
Убедившись, что Джон – плохой компаньон по выпивке, Карпентер велел подать суп. Впервые за долгие месяцы Джон ел ложкой и вилкой. Потребовалось некоторое время, чтобы заново приспособиться к ним.
Вдруг Джон услышал бой часов. Чистый звон доносился из комнаты Карпентера. Часы пробили семь раз, и отзвук их еще долго стоял в ушах Джона.
За десертом, состоящим из консервированных ананасов, Боб придвинул свой стул к креслу Джона и неожиданно спросил:
– Чем вы думаете заняться здесь?
– В каком смысле? – не понял Джон.
– Собираетесь открыть какое-нибудь дело? Покупать пушнину, продавать местным жителям товары из Америки? – уточнил вопрос Боб.
– Честно говоря, не думал об этом, – откровенно признался Джон.
Карпентер недоверчиво посмотрел на него.
– Когда я тут начинал, – сказал он, – чукчи и эскимосы не производили почти ничего, что представляло бы интерес для делового человека. Я положил много сил и труда, чтобы приучить их охотиться на песца, лису… Раньше они считали, что песцовый мех никуда не годится: он непрочен и боится воды. С тех пор как у них появился металл, они потеряли интерес к моржовым бивням. Мне удалось возродить этот интерес, и теперь охотники не выбрасывают моржовые головы в воду…
Послышался стук, и в чоттагин вошел Татмирак. Он уже не выглядел таким самодовольным, как на своем вельботе. Он как-то боком приблизился к столу и заискивающим голосом, словно он был виноват в этом, сказал:
– Погода портится. Придется остаться на ночь.
– Отлично! – воскликнул Карпентер и налил ему стакан рому.
Татмирак облизнулся и, зажмурившись, одним духом выпил содержимое довольно объемистого стакана. Утершись рукавом камлейки, он произнес по-английски:
– Сэнкью вери мач!
– Ладно, – махнул Карпентер. – Ступай! Дорогой Джон, – обратился он к гостю, продолжая прерванный разговор, – рано или поздно вам захочется принять участие в торговле. Ничем другим вы здесь заняться не сможете. Золота нет. Вообще-то есть, говорят знающие люди, да взять его трудно. О сельском хозяйстве в тундре смешно и думать. Не собираетесь же вы охотиться на моржей и тюленей вместе с чукчами и эскимосами? Значит, остается одно – торговать. Я человек деловой и предлагаю службу в нашей компании. Там, где вы теперь живете, территория перспективная, почти не освоенная. Изредка туда заходят суда с торговцами, которые ничего общего не имеют с честной коммерцией. Они спаивают туземцев, обирают их. Вы сделаете доброе дело для аборигенов, если станете нашим представителем. Подумайте над этим. Но предупреждаю: не стоит начинать дело на свой страх и риск, не забывайте, что находитесь на территории Российской империи. Торговля без лицензии здесь карается строго. Если вас поймают, то сошлют в Сибирь, на цинковые рудники. Оттуда живьем не выберетесь… простите меня за откровенность, но я чувствую к вам симпатию и по-дружески предостерегаю… У вас есть время подумать до утра. Не торопитесь. Я только должен добавить, что, сотрудничая с нами, вы сколотите неплохое состояние… А теперь предлагаю принять ванну.
– Ванну? – с удивлением переспросил Джон.
– Да, ванну, – с загадочной улыбкой ответил Боб. – Правда, она километрах в двух отсюда, но прогулка по берегу – одно удовольствие.
Джон и Карпентер шли вдоль берега. Хмурое небо было затянуто облаками. Сильный, ровный ветер поднял волны, и соленая пыль долетала до путников. Карпентер, посасывая потухшую сигару, мечтал вслух:
– Еще год-два, и я уеду отсюда навсегда. В Сан-Францисском банке у меня лежит солидная сумма, вполне достаточная для того, чтобы безбедно прожить остаток жизни. Куплю дом во Флориде, открою отель и буду жить в свое удовольствие.
– Но каково будет вашей семье? – спросил Джон, – Им будет трудно привыкать к чужой земле, к чужому образу жизни.
– Разумеется, – согласился Карпентер и вздохнул: – Жаль, но им придется остаться здесь. Было бы жестоко, негуманно везти их с собой во Флориду, из Арктики в субтропики. Конечно, я позабочусь о том, чтобы им тут жилось безбедно…
В небольшой бассейн, вырытый в чистой песчаной почве, впадало два ручья. От одного из них шел попахивающий сероводородом пар.
Раздевшись, Джон и Боб влезли в пузырящуюся теплую воду. Карпентер стонал и выл от наслаждения. Джон плескался, мылся, соскребал с себя многомесячную грязь и думал о том, что, видно, самое трудное для него будет – это привыкнуть к недостатку горячей воды.
