Бэзил и Джозефина - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Все они успели отвыкнуть друг от друга. Те, кто учился в Новой Англии, ощущали некоторое превосходство, которое, впрочем, полностью уравновешивалось тем обстоятельством, что они, как ни прискорбно, упустили из виду романтические истории, ссоры, авантюры и приступы ревности, случившиеся в их отсутствие.
Поев, как водится, мороженого ровно в девять вечера, они расселись на теплых каменных ступенях, втайне теряясь между детским поддразниванием и юношеским флиртом. Еще в прошлом году мальчики гоняли бы по двору на велосипедах; сейчас они выжидали.
Все, от самых невзрачных девушек до самых застенчивых юношей, знали, что будет дальше; они уже начали переносить на других романтику летних вечеров, глубоко и сладостно бередившую их чувства. Прерывистое многоголосие их болтовни резало слух миссис Биссел, которая читала подле распахнутого окна.
– Нет, осторожней. Сломаешь. Бэзил!
– Рипли-и-и!
– Уже сломал!
Хохот.
– …И Лунный залив / Растревожили голоса…
– А ты видел…
– Конни, прекрати… хватит! Щекотно. Ну берегись!
Смех.
– Махнем завтра на озеро?
– Я в пятницу.
– Элвуд объявился.
– В самом деле?
– «…Сердце разбила мне…»
– Сейчас получишь!
– Сам получишь!
Под пение Джо Гормана Бэзил устроился рядом с Рипли на балюстраде. Сам он всю жизнь переживал, что не способен петь так, «чтобы у людей не вяли уши», и теперь вдруг зауважал Джо Гормана, перенеся на его личность волнующую чистоту звуков, уверенно прорезавших темный воздух.
– Ну берегись!
Они вызвали в памяти у Бэзила другой, более захватывающий вечер и совсем других девушек – далеких и чарующих. К его сожалению, голос умолк и в деловитой тишине начались перемещения: назревала извечная игра «на откровенность».
– Какой твой любимый цвет, Билл?
– Зеленый, – подсказывают рядом.
– Ш-ш-ш! Пускай сам скажет!
Билл выдавливает:
– Синий.
– Любимое женское имя?
– Мэри, – отвечает Билл.
– Мэри Хаупт! Билл втюрился в Мэри Хаупт!
Эта косенькая девушка была пресловутым воплощением непривлекательности.
– Кого бы тебе хотелось поцеловать?
– Маму.
– Нет, так не пойдет: какую девочку?
В темноте повисла пауза, которую пронзил смешок.
– Никакую.
– Так нечестно. Ты вылетаешь! Маргарет, твоя очередь.
– Только по-честному, Маргарет.
Она отвечала по-честному, и в следующий миг Бэзил с изумлением уставился вниз со своего наблюдательного пункта: он услышал, что нравится ей больше всех.
– Да-а-а уж! – скептически воскликнул он. – Да-а-а! А Хьюберт Блэр как же?
Они с Рипли Бакнером возобновили привычную толкотню локтями – и вскоре оба свалились с перил. Теперь под пыткой игры оказалось тщательно оберегаемое сердце Глэдис ван Шеллингер.
– Какой твой любимый вид спорта?
– Крокет.
Это признание было встречено легкими ухмылками.
– Самый симпатичный мальчик?
– Тэрстон Колер.
Разочарованный шепоток.
– Откуда такой?
– Из Новой Англии.
Она явно увиливала.
– А здесь кто тебе больше всех нравится?
Глэдис заколебалась.
– Бэзил, – в конце концов решилась она.
Лица, воздетые к балюстраде, вмиг лишились изрядной доли лукавства и смешливости. Бэзил отделался своим «Да-а-а уж! Конечно! Да-а-а уж!». Но его согревало приятное чувство одобрения – уже знакомое удовольствие.
Место Глэдис заняла Имоджен Биссел, миниатюрная красавица-брюнетка, которая в их компании пользовалась самым большим успехом. Инквизиторам надоело выяснять гастрономические предпочтения – первый же вопрос попал прямо в точку:
– Имоджен, ты целовалась с мальчиками?
– Нет. – Общий возглас изумленного недоверия. – Не целовалась! – с негодованием подтвердила она.
– А тебя кто-нибудь целовал?
Зардевшись, но сохраняя самообладание, она кивнула и добавила:
– Я ничего не могла поделать.
– И кто это был?
– Не скажу.
– Ага! Хьюберт Блэр, не иначе!
– Какую ты выбираешь книгу, Имоджен?
– «Беверли из Гростарка»[15].
– А какую девочку?
– Пэшн Джонсон.
– Кто такая?
– Ну, из школы.
К счастью, миссис Биссел уже отошла от окна.
– А какого мальчика?
Имоджен ответила недрогнувшим голосом:
– Бэзила Ли.
Тут уже последовало уважительное молчание. Бэзил не удивился – нас никогда не удивляет собственная популярность, – но он отдавал себе отчет, что эти признания исходят не от тех умопомрачительных девушек, каких воображаешь себе по книжкам и мимолетным встречам, не от тех, чьи голоса на мгновение послышались ему в песне Джо Гормана. И когда в скором времени из дома послышался первый родительский звонок, и девочки с птичьим щебетом дружно втиснулись в лимузин Глэдис ван Шеллингер, Бэзил остался в тени, чтобы никто не сказал, будто он лезет вперед. А потом он – видимо, подталкиваемый смутной надеждой, что можно научиться петь, как Джо Горман, если с ним закорешиться, – подошел к нему и позвал в «Ламберт» выпить содовой.
Джо Горман, рослый парень с непроницаемой белобровой физиономией, совсем недавно вошел в их «компашку». Бэзила он на дух не выносил, считая, что тот «заедался» перед ним в прошлом году, однако, восприимчивый к полезным сведениям, он поразился такому успеху Бэзила у девочек.
Атмосфера в «Ламберте» была оживленной; в дверь, забранную противомоскитной сеткой, бились жирные ночные бабочки, а за столиками тут и там сидели никуда не спешившие пары: белые платья, легкие костюмы. За бокалом содовой Джо сказал, что Бэзил мог бы заночевать у них дома; Бэзил тут же испросил разрешения по телефону.
Выйдя из сверкающего заведения в темноту, Бэзил погрузился в какой-то нереальный мир, где можно было увидеть себя со стороны, и приятные события минувшего вечера стали обретать новую значимость.
Обезоруженный гостеприимством Джо, он принялся их смаковать.
– Занятная сегодня вышла штука, – начал Бэзил с небрежной усмешкой.
– Какая?
– Ну, когда девчонки стали признаваться, что на меня запали. – (Джо покоробила эта фраза.) – Занятно, – повторил Бэзил, – в школе меня одно время в грош не ставили – может, потому, что новенький был. Но дело, наверное, в том, что к одним парням тянутся парни, а к другим тянутся девчонки.
Он раскрылся перед Джо, хотя и не понял этого; да и сам Джо испытывал лишь некоторое желание сменить тему.
– Когда у меня будет автомобиль, – сказал Джо, как только они поднялись к нему в комнату, – можно будет ездить кататься с Имоджен и Маргарет.
– Точно.
– Ты будешь с Имоджен, а я – с Маргарет или еще с кем-нибудь. Естественно, меня они не так высоко ставят, как тебя.
– Скажешь тоже! Просто ты в нашей компашке еще не освоился.
Для Джо это был больной вопрос, и такая реплика его не обрадовала. Но Бэзил не останавливался:
– Если хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, будь повежливей со старшими. Ты сегодня
