Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба
— Онъ хочетъ сказать, — замѣтилъ Іовъ, выступивъ впередъ, — что онъ заплатитъ всѣ эти деньги, если не сдѣлается жертвой желтой горячки. И я увѣренъ, что онъ сдержитъ это слово, м-ръ Пикквикъ, вотъ увидите. Если угодно, я готовъ подтвердить это подъ клятвой, — заключилъ Іовъ съ великой энергіей.
— Хорошо, хорошо, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — не станемъ распространяться объ этомъ. Совѣтую вамъ, м-ръ Джингль, не заводить знакомства съ такими господами, какъ сэръ Томасъ Блазо, съ которымъ вы играли въ криккетъ. Иначе легко станется, что вы опять разстроите свое здоровье.
Джингль улыбнулся при этой выходкѣ, но тѣмъ не менѣе, на лицѣ его отразилась высшая степень разстройства. М-ръ Пикквикъ поспѣшилъ перемѣнить разговоръ.
— A не знаете-ли вы, что случилось съ тѣмъ вашимъ пріятелемъ, съ которымъ вы познакомили меня въ Рочестерѣ?
— Съ горемычнымъ Яшей?
— Да.
Джингль покачалъ головой.
— Мошенникъ первой степени… геній плутовства… Іову родной братъ.
— Братъ Іова! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Да, да, сходство между ними дѣйствительно есть.
— Да, сэръ, насъ всегда считали похожими другъ на друга, — сказалъ Іовъ, бросая вокругъ себя косвенные взгляды: — только характеръ y меня всегда былъ серьезный, a его считали весельчакомъ. Онъ переселился въ Америку, сэръ, вслѣдствіе крайней запутанности своихъ дѣлишекъ на здѣшней почвѣ. Съ той поры мы ничего не слыхали о немъ.
— А! Такъ вотъ почему я не получилъ отъ него "страницы изъ романа дѣйствительной жизни", которую онъ обѣщалъ мнѣ въ ту пору на другой день поутру, когда, повидимому, мелькала y него мысль броситься въ рѣку съ Рочестерскаго моста! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, улыбаясь. — Не знаю только, притворялся-ли онъ, или нѣтъ.
— Разумѣется притворялся, — подхватилъ Іовъ. — Онъ мастеръ на всѣ руки. Это еще слава Богу, что вы отдѣлались отъ него такъ дешево. При другихъ обстоятельствахъ, онъ могъ быть для васъ опаснѣе, чѣмъ, — Іовъ взглянулъ на Джингля, засѣменилъ ногами, и окончательно прибавилъ: — чѣмъ… чѣмъ даже я самъ.
— Благодатная семейка! — сказалъ Перкеръ, запечатывая письмо, которое онъ только что окончилъ.
— Да, сэръ, отвѣчалъ Іовъ, — мы таки можемъ похвастаться своей породой.
— Это и видно, — сказалъ адвокатъ, улыбаясь. — Передайте это письмо нашему агенту въ Ливерпулѣ, и совѣтую вамъ остепениться, господа, какъ скоро вы будете въ Вестъ-Индіи. Подумайте объ этомъ серьезнѣе теперь, когда время не ушло: иначе васъ повѣсятъ на первой висѣлицѣ, какъ, впрочемъ, я нисколько не сомнѣваюсь въ этомъ. Можете теперь идти, если хотите: мы должны потолковать съ м-ромъ Пикквикомъ о многихъ другихъ дѣлахъ, и время для насъ драгоцѣнно. Ступайте.
Сказавъ это, Перкеръ указалъ на дверь, въ изъявленіе того, что визитъ этихъ господъ долженъ быть приведенъ къ концу. Джингль еще колебался нѣсколько минутъ; но Іовъ Троттеръ взялъ его за руку и пошелъ съ нимъ изъ дверей.
— Достойная чета! — сказалъ Перкеръ, когда дверь за ними затворилась.
— Какъ вы думаете, Перкеръ, — спросилъ м-ръ Пикквикъ, — можно-ли надѣяться на ихъ исправленіе?
Перкеръ сомнительно пожалъ плечами; но, замѣтивъ безпокойство м-ра Пикквика, сказалъ:
— Надѣяться можно, въ этомъ спору нѣтъ, почтеннѣйшій. Оба они въ настоящую минуту весьма искренно раскаиваются въ своихъ поступкахъ: но здѣсь надобно взять въ разсчетъ, что на нихъ еще сильно дѣйствуетъ воспоминаніе о невыгодахъ тюремной жизни. Придетъ пора, когда это воспоминаніе исчезнетъ мало-по-малу, и что именно тогда выйдетъ изъ нихъ — этого ни я, ни вы, почтеннѣйшій, сказать не въ состояніи. Но, какъ бы то ни было, почтеннѣйшій, — прибавилъ Перкеръ, положивъ руку на плечо м-ра Пикквика, — благодѣяніе ваше заслуживаетъ всякаго уваженія, какими бы послѣдствіями оно ни сопровождалось. Не берусь рѣшить, лучше или хуже поступаютъ тѣ господа, которые, изъ опасенія быть обманутыми, никогда, или почти никогда не протягиваютъ руки страждущему ближнему; но если бы эти два человѣка отличились какимъ-нибудь мошенничествомъ сегодня или завтра — и тогда я ни на волосъ не измѣнилъ бы своего мнѣнія о вашемъ великодушномъ поступкѣ.
Окончивъ эти замѣчанія, Перкеръ придвинулъ свой стулъ къ письменному столу и выслушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ разсказъ м-ра Пикквика объ упрямствѣ старика Винкеля въ Бирмингэмѣ.
— Дайте ему одуматься недѣльку, — сказалъ Перкеръ, многозначительно кивая головой.
— И вы думаете, что онъ дѣйствительно одумается? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Я надѣюсь. A если нѣтъ, мы должны будемъ употребить личное ходатайство самой молодой леди. Съ этого, собственно говоря, всякій бы и началъ на вашемъ мѣстѣ. Поѣздка ваша въ Бирмингэмъ вовсе не оправдывалась здравымъ смысломъ, почтеннѣйшій.
Въ эту минуту кто-то постучался въ дверь.
— Войдите! — сказалъ Перкеръ.
Вошелъ м-ръ Лоутонъ съ таинственнымъ и озабоченнымъ видомъ.
— Что такое? — спросилъ Перкеръ.
— Васъ спрашиваютъ, сэръ.
— Кто?
Лоутонь взглянулъ на м-ра Пикквика и кашлянулъ.
— Кто меня спрашиваетъ? Отчего вы не говорите, м-ръ Лоутонъ?
— Вотъ, видите ли, сэръ, — сказалъ Лоутонъ, — пришелъ къ вамъ… м-ръ Додсонъ и съ нимъ… м-ръ Фоггъ.
— Ахъ, Боже мой, — сказалъ адвокатъ, — я и забылъ, что назначилъ имъ быть здѣсь въ половинѣ одиннадцатаго, чтобы покончить эти разсчеты по дѣлу г. Пикквика! Надо взять y нихъ квитанцію. Какъ это вышло некстати! Что вы станете дѣлать, м-ръ Пикквикъ? Не хотите-ли покамѣстъ выйти въ другую комнату?
Но въ этой другой комнатѣ уже стояли господа Додсонъ и Фоггъ. М-ръ Пикквикъ объявилъ, что намѣренъ остаться на своемъ мѣстѣ, тѣмъ болѣе, что не онъ, a господа Додсонъ и Фоггъ должны горѣть со стыда при этой внезапной встрѣчѣ. Это послѣднее обстоятельство онъ особенно рекомендовалъ вниманію м-ра Перкера, при чемъ благородное лицо его выражало всѣ признаки самаго жгучаго негодованія.
— Очень хорошо, почтеннѣйшій, очень хорошо, — отвѣчалъ Перкеръ. — Я могу только сказать, что если Додсонъ или Фогтъ обнаружатъ какіе-нибудь признаки замѣшательства или стыда при взглядѣ на ваше лицо, то вы будете однимъ изъ самыхъ кровожадныхъ джентльменовъ, какихъ только я видѣлъ. Зовите ихъ, м-ръ Лоутонъ.
Лоутонъ исчезъ, и черезъ минуту воротился въ сопровожденіи господъ Додсона и Фогга.
— Вы, я полагаю, видѣли м-ра Пикквика? — сказалъ Перкеръ Додсону, указывая пальцемъ по тому направленію, гдѣ сидѣлъ этотъ джентльменъ.
— А! Здравствуйте, м-ръ Пикквикъ! — сказалъ Додсонъ громкимъ голосомъ.
— Ахъ, Боже мой! Васъ-ли я вижу, м-ръ Пикквикъ? — подхватилъ Фоггъ. — Надѣюсь, вы совершенно здоровы, сэръ. Лицо ваше, кажется, немножко измѣнилось; но я все-таки угадалъ васъ съ перваго взгляда, сказалъ Фоггъ, придвигая стулъ и озираясь вокругъ себя съ пріятной улыбкой.
Въ отвѣтъ на эти привѣтствія, м-ръ Пикквикъ слегка наклонилъ голову и, замѣтивъ, что Фоггъ вытащилъ изъ своего кармана пачку бумагъ, всталъ и подошелъ къ окну.
— М-ру Пикквику, кажется, незачѣмъ безпокоиться, м-ръ Перкерь, — сказалъ Фоггъ, развязывая и продолжая улыбаться пріятнѣйшимъ образомъ: — м-ръ Пикквикъ хорошо знакомъ съ этими дѣлами; между нами, я полагаю, нѣтъ секретовъ. Ха! ха! ха!
— Какіе секреты! — подхватилъ Додсонъ. — Мы вѣдь стоимъ съ нимъ на дружеской ногѣ. Ха, ха, ха!
И затѣмъ еще разъ оба засмѣялись, какъ самые веселые джентльмены, привыкшіе часто получать деньги.
— Вотъ, стало быть, мы и разсчитываемся, — сказалъ Фоггъ. — Вся сумма издержекъ, м-ръ Перкеръ, сто тридцать три фунта, шесть шиллинговъ и четыре пенса.
Фоггъ и Перкеръ принялись сравнивать, сличать и подводить окончательные итоги. Въ продолженіе этого занятія Додсонъ, обратившись къ м-ру Пикквику, сказалъ ласковымъ тономъ:
— Вы, кажется, немножко похудѣли, м-ръ Пикквикъ, съ той поры, какъ я имѣлъ удовольствіе видѣть васъ въ послѣдній разъ.
— Очень можетъ быть, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, уже давно сверкавшій негодующими взорами, такъ однакожъ, что это, повидимому, ни на кого не производило никакого впечатлѣнія. — Очень можетъ быть, сэръ. Въ послѣднее время я много терпѣлъ отъ наглости и преслѣдованія нѣкоторыхъ мошенниковъ, сэръ.
Перкеръ кашлянулъ очень сильно и спросилъ м-ра Пикквика, не угодно-ли заглянуть ему въ утреннюю газету, на что послѣдовалъ однакожъ отрицательный отвѣтъ, выраженный энергическимъ тономъ.
— Мудренаго нѣтъ, — сказалъ Додсонъ:- въ тюрьмѣ, конечно, вы должны были перенести много разнообразныхъ огорченій. Народъ тамъ очень странный. A въ которой части были тамъ ваши аппартаменты, м-ръ Пикквикъ?
— У меня всего была одна комната въ томъ этажѣ, гдѣ помѣщается буфетъ.
— Знаю, знаю. Это, если не ошибаюсь, лучшая часть во всемъ заведеніи.
— Не ошибаетесь, — подтвердилъ м-ръ Пикквикъ отрывисто и сухо.
