Герман Банг - Шарло Дюпон
Шарло, совершенно отупев, играл, повторял все ужимки господина Теодора Франца и улыбался.
В конце концов он расплакался и, уронив скрипку, стал размазывать слезы по лицу.
— Ну-ка, еще разок.
— Я устал...— плакал мальчик.— Не хочу больше.
— Еще разок, и я тебе дам конфетку...
Шарло продолжал реветь.
— Не хочу конфету! — всхлипывал он.
— Ладно, скажи, чего ты хочешь, только будь умницей и сыграй еще раз...
Шарло поглядел на импресарио сквозь растопыренные пальцы.
— Сигареты,— сказал он.
— Гм, ну ладно, играй.
— Три,— сказал Шарло.
— Гм, ладно, пусть будет три.
Шарло отнял руки от лица.
— Я хочу посмотреть на них,— сказал он.
Господин Теодор Франц положил сигареты на стол,
и Шарло сыграл еще раз, дрожа, как в ознобе, настолько он был измучен.
В два часа урок кончался. Господин Теодор Франц сам прогуливался с Шарло по бульвару. Красивый обруч они брали с собой. Шарло с куда большим удовольствием посидел бы на скамейке: его так клонило ко сну, что у него слипались веки. Но господин Теодор Франц награждал его тумаками, пока Шарло не встряхивался и не начинал гонять обруч.
Господин Теодор Франц ласково беседовал со всеми хорошо одетыми детьми, угощал их конфетами и другими сластями. Вдобавок он то и дело затевал всевозможные игры. А если поблизости случались матери, он завязывал с ними беседу и представлял им Шарло — когда Шарло удавалось найти. Чаще всего Шарло исчезал и засыпал под каким-нибудь деревом, скорчившись и уткнувшись головой в собственные колени.
Тумак приводил его в себя. Господин Теодор Франц дрался очень больно — он бил костяшками согнутых пальцев прямо в ключицу, пока тот не встряхивался и не хватался за волчок, валявшийся рядом на земле.
— Ах, он такой непоседа,— говорил господин Теодор Франц.— На редкость шустрый мальчик!
В один прекрасный день Шарло и вовсе исчез. На бульваре его не нашли. Господа Эммануэло де Лас Форесас и Теодор Франц сбились с ног, разыскивая мальчика. Наконец они обнаружили Шарло в парке за каким-то каменным постаментом. Шарло стоял окруженный стайкой малышей. Он совал им в рот сигарету и учил «затягиваться». Малыши корчили страшные гримасы и задыхались от дыма.
Шарло сердился.
— Болваны,— говорил он. И с гордым видом выпускал изо рта огромные клубы дыма.
По возвращении домой Шарло впервые получил выволочку от с«мого господина Теодора Франца.
После недельного разучивания трех пьео маленький чудо-скрипач Шарло Дюпон любезно согласился исполнить кое-что из своего репертуара перед учениками школы господина Рошебрюна; господин Рошебрюн пригласил также на концерт матерей и тетушек избранных учеников.
Шарло исполнил две пьесы и «Kakadu der Schneider». Никогда еще школа господина Рошебрюна не слышала подобных оваций. Матери были растроганы. Шарло переходил из одних объятий в другие. А позже дамы из окна любовались, как он играет в пятнашки на школьном дворе.
Газеты поместили отклики о концерте. Чудо-скрипача пригласили выступить еще в нескольких школах.
Господин Теодор Франц вместе с Шарло нанес визиты музыкальным критикам. Шарло стал на редкость сонливым ребенком. Стоило ему очутиться в экипаже, как он тотчас засыпал в своем уголке. А когда они оказывались у чужих людей,— господин Теодор Франц ездил к критикам на дом, он ценил семейную обстановку,— мальчик не отходил от кресла господина Франца, сонно таращил глаза и изредка бормотал «да» или «нет».
Однажды они приехали в гости к господину Деланду. Господин Деланд был корреспондентом «Таймс». Господин Теодор Франц говорил под сурдинку о своем друге Амбруазе Тома,— господин Теодор Франц всегда говорил под сурдинку с представителями власти и прессы.
В соседней комнате шаловливые чада господина Де-ланда устроили кошачий концерт. Взрослые не слышали звука собственного голоса.
Господин Деланд открыл дверь и выбранил детей. Через две секунды концерт возобновился.
— Сударь, бога ради, не мешайте им играть.— Господин Теодор Франц был преисполнен умиления.— Дети есть дети.
Он бросил взгляд на Шарло, который покачивался в качалке.
— Шарло, наверное, тебе разрешат поиграть с детьми господина Деланда.
Разумеется, ему разрешили.
— Слышишь, Шарло, ты можешь поиграть с детьми господина Деланда.
Шарло не двинулся с места. Он не испытывал ни малейшего интереса к потомству знаменитого критика.
Господин Теодор Франц наклонился к Шарло и, ткнув его в ключицу, ласково сказал:
— Не стесняйся, дружок. Господин Деланд разрешил тебе поиграть с его детьми...
Шарло проворно соскочил с качалки и бросился в детскую. Рыжеволосые отпрыски господина Деланда стали ради забавы колоть незнакомого мальчика булавками.
Господин Теодор Франц и хозяин дома, стоя в дверях, с умилением любовались детьми.
Через несколько дней состоялся второй концерт маленького чудо-скрипача. Концерт имел большой успех. Ученикам господина Рошебрюна были посланы контрамарки, и они преподнесли Шарло Дюпону громадный венок.
Шарло сфотографировали,— висящий на его плечах венок казался огромной рамкой.
Это был грандиозный успех. После третьего концерта,— программа его по требованию публики была точно та же, что и на втором,— господин Теодор Франц самолично повез Шарло в Скандинавию. Господин Теодор Франц возлагал на Скандинавию особые надежды. Там чудо-скрипач получил боевое крещение. Теперь путь в Европу был открыт. В течение двух лет они объездили полсвета — добрались даже до Баку.
Шарло Дюпон приносил доход, равный доходу от Патти.
В каждом городе в день прощального концерта Шарло отмечал седьмую годовщину своего рождения. Господин Эммануэло де Лас Форесас неизменно носил на шляпе креп.
Господин де Лас Форесас был весьма доволен жизнью. Он зарабатывал много денег и вновь приохотился к кое-каким страстишкам своей молодости. Он всегда питал большую склонность к упитанным блондинкам и однажды сорвал в Бадене банк. Теперь вечерами после концертов он не отказывал себе в удовольствии сыграть партию в баккара и во время европейского турне не раз находил пышнотелых красоток для своей утехи.
Так прошло два года.
Большую часть времени компания проводила в поездах. Концерты давались ежедневно. На вокзал надо было отправляться спозаранку. Господин де Лас Форесас энергично дергал Шарло за кудрявые волосы. Мальчик спал тяжелым сном и не хотел просыпаться. Господин де Лас Форесас брызгал ему водой в лицо. Шарло плакал, сидя на постели, и, хныча, натягивал чулки. Все его тело было точно налито свинцом.
Одевшись, он сонно бродил в полумраке среди открытых чемоданов, в которые как попало запихивались вещи. Потом снова засыпал над чашкой тепловатого чая. Его расталкивали, и вся троица, посинев и дрожа от холода, забивалась в пахнущий сыростью омнибус и катила на вокзал. Сборы протекали отнюдь не миролюбиво. Господа Эммануэло де Лас Форесас и Теодор Франц постоянно бранились по утрам.
Шарло забивался в угол купе и, свернувшись в комочек, спал.
Когда Шарло просыпался, он видел перед собой на сиденье отца и господина Теодора Франца в расстегнутых пиджаках — они клевали носом. Господин Теодор Франц храпел.
Вагон раскачивался из стороны в сторону, поезд с ленивым громыханьем двигался вперед. От духоты в купе
Шарло клонило ко сну, но заснуть он не мог. Он вертелся с боку на бок, ему было невмоготу и лежать и сидеть. Тогда он становился на колени и глядел в окно. За окном было всегда одно и то же: деревья, дома и поля. Единственное, что занимало Шарло,—это маленькие щенята. На перронах он всегда рвался погладить их.
После полудня они прибывали к месту очередного концерта, незнакомые люди увозили их чемоданы. Шарло с любопытством оглядывал перрон, прижимая к груди игрушки, потом они наспех закусывали, на Шарло натягивали бархатный костюмчик, и все отправлялись на концерт. После исполнения первого номера возбуждение Шарло спадало, и он частенько засыпал в каком-нибудь углу за кулисами — его приходилось будить, когда ему вновь было пора на сцену.
Потом они отправлялись домой ужинать. Под влиянием винных паров голоса господина Теодора Франца и Эммануэло де Лас Форесаса начинали звучать громче. Шарло тоже оживлялся к вечеру. Ему наливали коньяку с водой,— разрумянившись, он сидел за столом и слушал.
Господин Эммануэло де Лас Форесас знал множество забавных историй о пышнотелых блондинках в обеих частях света. Господину Теодору Францу тоже было что вспомнить. Так Шарло почерпывал кое-какие сведения о щедротах жизни.
Обсуждали они и вопросы ремесла.
Господин Теодор Франц вытягивал ноги и, заложив руки в карманы брюк, пускался в откровенности:
— Репортеров, сударь мой, не следует угощать... Нет ничего глупее, чем угощать репортеров. Я их никогда не угощаю. Угощенье, сударь, настораживает репортеров. Наоборот — поезжайте к ним домой, ешьте жиденький суп в семейном кругу — ничего не требуйте, сударь, но зато не скупитесь на приглашения — успех вам обеспечен.
