Кнут Гамсун - Под осенней звездой
– Сделайте милость.
– Блуза вам больше к лицу.
– В таком случае ну его к дьяволу, это городское платье!
Я сижу как на иголках, не слушая ее болтовни, и на уме у меня совсем другое.
– А вы надолго в город? – спрашиваю я.
– Мы уже сделали все покупки и уедем вместе с Ловисой. К сожалению, это будет скоро. – Она опеча лилась, но тотчас снова повеселела и спросила со смехом. – А скажите, правда у нас на хуторе было хорошо?
– Да. Просто чудесно.
– Значит, вы вскорости вернетесь к нам? Ха-ха-ха!
Конечно, она надо мной подшучивала. Ей хотелось показать, что она видит меня насквозь и от нее не укрылось, как неудачно я сыграл свою роль. Глупый ребенок, она не знает, что я мог бы поучить иного мастера и справиться почти со всяким делом. Только вот в глав ном деле своей жизни я никак не могу достичь предела мечтаний.
– А не попросить ли мне папу вывесить весной на столбе объявление, что вы прекрасный водопроводчик и предлагаете свои услуги?
Она заливается смехом и щурит глаза.
Я еле сдерживаюсь, как ни беззлобны ее шутки, меня они задевают. Чтобы немного успокоиться, я обво жу кафе взглядом, кое-кто приподнимает шляпу, я рас кланиваюсь в ответ, но мысли мои далеко отсюда. Кра сивая девушка, сидящая за моим столиком, привлекает общее внимание.
– Неужели у вас столько знакомых, что вы в се время раскланиваетесь?
– Да, кое-кого я знаю… А скажите, вы хорошо про вели здесь время?
– Чудо как хорошо. У меня здесь два кузена, они познакомили меня со своими друзьями.
– А бедняга Эрик скучает сейчас в глуши! – шучу я.
– Ах, оставьте меня со своим Эриком. Понимаете, тут есть один человек по фамилии Бевер. Только мы с ним сейчас в ссоре.
– Ничего, помиритесь.
– Вы полагаете? H ет, это довольно серьезно. Скажу вам по секрету, у меня есть надежда, что он придет сюда.
– В таком случае он увидит вас со мной.
– Мы для того сюда и приехали, чтобы он прирев новал меня к вам.
– Что ж, постараемся.
– Да, но все-таки… все-таки не мешало бы вам быть помоложе. То есть я хотела сказать…
Я принужденно улыбаюсь.
– Ну, это ничего. Вы напрасно презираете нас, стариков, мы прожили долгую жизнь и не ударим лицом в грязь. Позвольте-ка, я пересяду на диван поближе к вам, тогда моя плешь не бросится ему сразу в глаза.
Да, нелегко переступить порог старости красиво и с достоинством. Человек становится сам не свой, крив ляется, паясничает, не хочет отстать от молодых, зави дует им.
– Фрекен Элисабет, – говорю я с горячей моль бой, – не могли бы вы позвонить фру Фалькенберг и попросить ее приехать?
Она задумывается.
– Отчего ж, это можно, – говорит она сочувственно. Мы идем к телефону, она вызывает гостиницу «Вик тория» и просит позвать фру Фалькенберг.
– Это ты, Ловиса? Если б ты только знала, кто стоит рядом со мной! Ты не могла бы приехать? Вот и прекрасно. Мы в «Гранде». Нет, этого я тебе не скажу. Ну конечно, мужчина, он теперь стал благородным гос подином, но ни слова больше. Так ты приедешь? Как, уже передумала? Нужно навестить родственников? Что ж, как знаешь. Да, он здесь, подле меня. С чего это ты так заторопилась? Ну, в таком случае до сви дания.
Фрекен Элисабет вешает трубку и говорит коротко:
– Ее ждут у родственников.
Мы возвращаемся к столику. Нам подают еще вина; я стараюсь казаться веселым и предлагаю выпить шам панского.
– С удовольствием, – отвечает фрекен.
Когда мы усаживаемся, она говорит:
– А вот и Бевер. Как хорошо, что мы потребовали шампанского.
Я могу думать лишь об одном, но нужно показать, на что я способен, приходится ухаживать за фрекен, хотя мне это ни к чему, я говорю одно, а на уме у меня другое. Как бы не сказать чего невпопад. У меня из головы не идет этот телефонный разговор: она, конечно, догадалась, что это я хочу ее видеть, но в чем же я провинился? Почему мне так решительно отказали от места в Эвребё и взяли Фалькенберга? Капитан с женой не очень-то ладят, но когда он понял, что меня следует опасаться, то решил уберечь жену от столь смехотворного грехопадения. Вот она и приехала сюда, ей стыдно теперь, что я жил у них, возил ее к пастору и она дважды обедала со мной по дороге. Ей стыдно, что я уже немолод…
– Нет, так у нас ничего не выйдет, – говорит фре кен Элисабет.
И я снова принимаюсь усердно болтать всякий вздор, а она слушает меня и смеется. Я много пью, отпускаю дерзкие шутки, и она, кажется, начинает верить, что я всерьез за н ей ухаживаю. Она все чаще поглядывает на меня.
– А я вам и в самом деле немножко нравлюсь?
– Бога ради, поймите… Я же не вам это говорю, а фру Фалькенберг.
– Тс! – останавливает меня фрекен. – Конечно, я знаю, что вы это говорите ей, но не подавайте вида… Кажется, он уже ревнует. Попробуем еще, притворим ся, будто мы совершенно поглощены друг другом.
Значит, она вовсе не поверила, что я всерьез за ней ухаживаю. Ну конечно, какой из меня соблазнитель, я слишком стар для этого.
– Но ведь с фру Фалькенберг у вас ничего не выйдет, – говорит она. – Напрасны все ваши надежды.
– Да, у меня с ней ничего не выйдет. И с вами тоже.
– Это вы опять ей говорите?
– Нет, это я вам.
Пауза.
– А знаете ли вы, что я была в вас влюблена? Да, да, в ту пору, когда вы жили у нас.
– Это презабавно, – говорю я и пододвигаюсь к ней поближе. – Ну, держись, Бевер!
– Поверите ли, я ходила но вечерам на кладбище, потому что искала встречи с вами. По вы были так глу пы и ничего не поняли.
– Это вы, конечно, говорите Беверу, – замечаю я.
– Нет, поверьте, я серьезно. А один раз я пришла к вам в поле. К вам, а вовсе не к вашему Эрику.
– Неужели ко мне? – говорю я и делаю вид, будто мне стало грустно.
– Вам это, наверное, кажется странным. Но пойми те, ведь и нам, в нашей глуши, надо в кого-нибудь влюбляться.
– И фру Фалькенберг тоже так полагает?
– Ф ру Фалькенберг… Нет, она говорит, что ни когда не влюбится, а будет только играть на рояле, и все такое. Но я говорю о себе. Знаете, что я однажды сделала? Право, стоит ли и говорить? Хотите, скажу?
– Да, любопытно будет послушать.
– Конечно, по сравнению с вами я совсем девчон ка, и это все пустое; но вы тогда ночевали у нас на чердаке, я прокралась туда потихоньку и застелила вашу постель.
– Так это были вы! – Я удивлен от души и забы ваю с в ою роль.
– Поглядели бы вы, как я туда кралась, ха-ха-ха!
Но бедняжка еще не научилась притворяться, после этого маленького признания она краснеет и принужден но смеется, стараясь скрыть смущение.
Я спешу прийти ей на помощь.
– Ну что ж, у вас добрая душа. Ведь фру Фаль кенберг на такое не способна.
– Конечно, нет, но она же старше. А вы-то, верно, думали, что мы с ней ровесницы!
– Стало быть, фру Фалькенберг говорит, что ни когда не влюбится?
– Да. А впрочем, не знаю. Она ведь замужем, и у нас об этом речи не было. Поговорите лучше со мной… Помните, как мы с вами ходили в ла в ку? Я на рочно шла все тише и тише, хотела, чтоб вы меня догнали.
– Вы были очень добры ко мне. И теперь моя очередь.
Я встаю, иду к Беверу и приглашаю его выпить с нами, стаканчик. Мы подходим к нашему столику; при этом фрекен Элисабет краснеет до ушей. Я завожу лег кий разговор, а когда вижу, что молодые люди увлек лись друг другом, вспоминаю про одно неотложное дело, – к сожалению, друзья мои, мне придется вас оста вить, право, это необходимо. Поверьте, фрекен, я совер шенно очарован вами, но ведь все равно у меня ничего не выйдет. А впрочем, как знать…
XXXIV
Кривыми улицами я спускаюсь к ратуше, оста навливаюсь у извозчичьей биржи и гляжу на подъезд «Виктории». Может быть, она и вправду сегодня у родственников… Я захожу в гостиницу и справляюсь у портье.
– Фру Фалькенберг у себя. Номер двенадцатый, второй этаж.
– Значит, она не ушла?
– Нет.
– А когда она уезжает?
– На этот счет она ничего не говорила.
Я снова выхожу на улицу, извозчики откидывают кожаные полости, каждый зазывает меня к себе. Я вы бираю пролетку и сажусь.
– Куда прикажете?
– Постоим пока здесь. Я беру вас на время.
Извозчики перешептываются, судачат меж собой: этот человек следит за гостиницей, там, наверное, его жена с заезжим торговцем.
Да, я слежу за гостиницей. Кое-где в номерах горит свет, и у меня мелькает мысль, что она, быть может. стоит у окна и видит меня.
– Подождите здесь, – говорю я извозчику и снова вхожу в гостиницу.
– Где номер двенадцатый?
– Во втором этаже.
– А окна выходят к ратуше?
– Да.
– Значит, я не ошибся, это моя сестра махнула мне рукой, – солгал я и проскользнул мимо портье.
Я поднимаюсь по лестнице и, отыскав нужную дверь, тотчас стучу, чувствуя, что готов уже повернуть обрат но. Ответа нет. Я стучу снова.
– Кто там, горничная? – спрашивают из-за двери.
Мне нельзя ответить «да», ведь мой голос сразу меня выдаст. Пробую дверную ручку: заперто. Навер ное, она давно опасается моего прихода, а может быть, даже видела меня из окна.
