Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
– Я полагаю, сэр…
Тул хотел было что-то ответить, но мистер Лоу его опередил:
– Я полагаю, сэр, вы поступили бы правильно, сэр, если бы поберегли покой больного.
– Покой больного? – еще больше распалился доктор Диллон. – А я полагаю, что больному на меня начхать. Больной! Двоюродный племянник моей бабушки – вот кто болен! Если вы не в состоянии толковать как человек благоразумный, то не мелите хотя бы чепухи как мировой судья. Больной, надо же! Да только прирожденному идиоту или аптекарю невдомек, что это не больной, а покойник. Но я-то жив-здоров, сэр, и нуждаюсь в подкреплении, а без денег подкрепления не добудешь. Так диктует логика, сэр, – слышите, почтеннейший мировой судья? Вы не станете отрицать этот очевидный медицинский факт, дражайший доктор? А как мне раздобыть мои пятьсот гиней? Ведь вы оба – повторяю, оба! – не пустили меня вчера вечером в Медный Замок, хотя какой там, к черту, замок – повернуться негде, в табакерке и то места больше. А пойди я вчера – деньги были бы у меня в кармане. Это вы виноваты – оба – и тот и другой.
– Да, сэр, – подтвердил Лоу, – гонорар, безусловно, вам причитается.
– Какой там, к дьяволу, гонорар? Я заключил контракт, сэр! – рявкнул Диллон и, вытащив из кармана расписку Дейнджерфилда, хлопнул по ней что было сил тыльной стороной ладони.
– Контракт или что другое, сэр, а ответственность лежит только на вас самих.
– Мы это выясним, сэр, а тем временем что прикажете мне делать? Счастлив буду узнать. Пусть меня паралич хватит, если я отыщу хоть крону, чтобы расплатиться с кучером. Тоже мне трепанация – да у меня у самого череп раскалывается.
– Потрудитесь только выслушать меня, сэр, и я докажу вам, что дело ваше небезнадежно. Человек, называемый вами Дейнджерфилдом, вовсе не в бегах, он, правда, арестован, но отнюдь не за долги. Если он вам задолжал и вы не можете взыскать с него причитающуюся сумму, виноваты исключительно вы сами: я располагаю надежными сведениями, что состояние его превышает сто тысяч фунтов.
– А где же он теперь находится, сэр? – вопросил ободренный хирург, сразу смягчившись. – Надеюсь, вы в добром здравии, доктор Тул?
Наш ученый эскулап слегка поклонился в ответ на это запоздалое приветствие, а Лоу ответил:
– Ваш должник содержится в тюрьме графства, сэр; он обвиняется в тяжком уголовном преступлении, но мне, думаю, достаточно будет черкнуть несколько слов – и вы получите разрешение с ним увидеться.
– Премного обязан вам, сэр, – любезно осклабился Диллон. – Который час? – обратился он к Тулу.
Считалось, что у хирурга имеются часы, но почему-то, как правило, их у него при себе не оказывалось. Пока Лоу писал, Тул с достоинством осведомился:
– Вы уже осматривали нашего пациента, сэр?
– С какой стати? Разве я не видел его вчера? Это мертвец. Пульс у него неровный, сам он истощен до крайности. Если его кормить, он умрет от воспаления, если нет – то от слабости. Как видите, он между двух огней – и всем обитателям Дерри его не вызволить. С ним все кончено, сэр. Я слышал, Пелл приезжает? Я бы остался, если бы не дела, да и смысла не вижу ни малейшего. Благодарствую, мистер Лоу; ваш покорный слуга, доктор Тул.
Сунув записку судьи в карман штанов, Черный Диллон вышел на крыльцо и свистнул кучера. Экипаж тронулся с места, и почтенный наемный хирург устремился к указанной ему цели.
Рискну предположить, что разговор состоялся в высшей степени нетривиальный, однако никаких следов его на бумаге отыскать мне не удалось. Ничуть не сомневаюсь, впрочем, что медик не получил ни шиллинга. Так, во всяком случае, он указал в своем исковом заявлении, возбудив судебное дело против Лоу, но истцу (вернее, его адвокату) в иске было отказано, а значительные судебные издержки отнесены на его счет. Судя по пиетету, каким Черный Диллон пользовался в глазах мистера Дейнджерфилда, немногое могло скрасить плачевное положение последнего больше, нежели причиненная практикующему хирургу крупная неприятность.
Едва только экипаж отъехал, в гостиную заглянула несчастная миссис Стерк.
– Что-нибудь случилось, мадам? – с беспокойством спросил Тул.
– Нет-нет, ничего особенного; наверное, он просто немного переволновался. Он ведь, знаете, такой беспокойный, а доктор из Дублина говорил так громко, и его бросило в дрожь – зубы так и стучат.
– Зубы стучат? – переспросил Тул. – Как при простуде?
– О нет, он не простужен, я уверена – такой опасности нет. Это всего лишь нервы… Я укрыла его еще одним одеялом и дала попить горячего.
– Очень хорошо, мадам, я сейчас приду.
– Но если даже это и простуда, он мигом с ней справится: здоровье у него крепкое, хоть куда.
– Да-да, мадам, совершенно верно, очень хорошо, мадам. Я сейчас.
И миссис Стерк заторопилась наверх.
– Вот так-то, – мрачно произнес Тул, качая головой с видом полнейшей безысходности. – Воспаление… оно началось, сэр… Он обречен. Озноб – плохой симптом, сэр.
– Бедняга, – помолчав, отозвался Лоу. – Мне очень его жаль, и его семью тоже.
– Хорошего мало, – пробормотал Тул, весь съежившись, словно от испуга, и последовал за миссис Стерк, а Лоу остался в гостиной разбирать бумаги.
Тул застал пациента в лихорадочном состоянии; несмотря на груду одеял, Стерка бил озноб, лицо его покрывала бледность, глазницы глубоко запали. Сунув руку под одеяло, Тул нащупал у больного пульс, однако сосчитал удары молча, шумно пыхтя себе под нос.
