Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
– Как видите, доктор Тул, время не терпит. Мешкать нельзя, дело-то слишком важное.
Они вошли в гостиную, куда вскоре спустилась сияющая миссис Стерк в наряде, подколотом на скорую руку множеством булавок. Несчастная женщина! Тул только теперь заметил, как истончилась ее фигурка.
– Он прекрасно себя чувствует, джентльмены: выпил целую чашку чаю – конечно, некрепкого, доктор Тул, это как вы велели, и съел ломтик хлеба с большим удовольствием, и еще два бисквита; мистер Лоу, я знаю, он очень рад будет вас видеть.
– Превосходно, мадам, превосходно, – приговаривал Тул.
– И выглядит он гораздо лучше. Он так сладко дремал, когда вы уходили, и минут через десять проснулся.
– Да, сон у него был спокойный, – подтвердил Тул. – Можно подняться наверх, мадам?
– О да, джентльмены, он так счастлив будет вас увидеть, это пойдет ему на пользу. Я просто глазам своим не верю. Мы прибирали у него в кабинете, вдвоем со служанкой выносили проветрить подушки с кресла, и вдруг она хихикнула и с таким довольным видом говорит мне: «Смотрите-ка, даже на дворе распогодилось: все к лучшему».
– Итак, доктор Стерк, – весело заговорил Тул, – о вас сообщают хорошие новости, сэр, просто отличные, доктор, честное слово, сэр… Мы прибирали у вас…
Тул хотел сказать «в кабинете», но осекся – миссис Стерк поспешно приложила палец к губам, подняв брови и шумно выпустив воздух через вытянутые губы; ей ли было не знать, как гневался Барни, когда ему казалось, что у него в кабинете побывали женщины, и как он потом месяцами корил их за какой-нибудь листок, исчезнувший якобы после их непрошеного вторжения. Однако теперь нрав Стерка значительно смягчился, им овладели вялость и пугающая апатия; сдается мне, ему было решительно все равно, побывали у него в кабинете женщины или нет. Заметив жест миссис Стерк, Тул поправился:
– Мы уже подумывали о том, чтобы вскорости перевести вас вниз, доктор, если все пойдет как надо: день чудесный, добрый знак – взгляните-ка за штору, солнце так и лучится.
Но строгое, изможденное лицо Стерка оставалось пасмурным; не отрывая глаз от спинки кровати, он еле слышно произнес:
– Благодарю вас, доктор.
Задав еще несколько вопросов и обменявшись двумя-тремя репликами с миссис Стерк, посетители выпроводили добрую леди за дверь, и мистер Лоу обратился к пациенту со словами:
– Простите за беспокойство, доктор Стерк, но вчера вечером вы коснулись предмета весьма существенного. Доктор Тул счел вас вчера слишком слабым; но даже и сегодня, в вашем теперешнем состоянии, я не решился бы отягощать вас просьбой о подробном рассказе, если бы вопрос не представлялся столь серьезным.
– Конечно, сэр, – отозвался Стерк и умолк.
Выждав немного, Лоу продолжал:
– Я имею в виду, доктор Стерк, убийство мистера Боклера. Его, по вашим словам, совершил тот самый Чарльз Арчер, который напал на вас в парке.
– Да, сэр, – ответил Стерк.
– Это преступление, виновным в котором признали лорда Дьюнорана.
Стерк, чуть заметно кивнув, пошевелил губами.
– И если помните, доктор Стерк, вы сказали вчера, будто собственными глазами видели, как Чарльз Арчер совершил это убийство.
Стерк не без труда поднес руку ко лбу, шевельнул губами и смежил веки. Казалось, он молился – возможно, так оно и было, – поэтому его не прерывали; вдруг он заговорил тихим, подавленным голосом, спотыкаясь едва ли не после каждого слова:
– Чарльз Арчер. Другого такого лица я не встречал – оно всегда передо мной. Это был человек, по общему мнению, опасный, к тому же закоренелый развратник; считалось, что он способен на все, хотя обвинить его, собственно, было не в чем – разве только в дуэлях со смертельным исходом; однако поединки велись по правилам. До того как увидеть его здесь, я встречался с Арчером трижды. На скачках в Ньюмаркете за игрой в кости – это раз; далее, во время поединка с красавцем Лэнгтоном, и, наконец, я видел, как он убил мистера Боклера. Я видел это воочию!
Доктор подкрепил свои слова ужасающим проклятием.
– Я лежал в небольшой комнатке, смежной со спальней, где находился мистер Боклер. У меня был тяжелый перелом, и я пребывал в полусне под действием опиума. Все это до крайности странно, сэр. Я видел все, что произошло. Видел, как Арчер нанес удар Боклеру. Не задавайте мне вопросов, меня это утомляет. По-моему, в руках у него был кинжал. Или короткий штык. Я расскажу обо всем – только не сразу.
Стерк отхлебнул вина, разбавленного водой, и отер губы платком, зажатым в прыгающей руке.
– Я никогда об этом не рассказывал, потому что и не мог рассказать. Эти пять минут выпали у меня из памяти начисто: очнувшись, я уже ничего не помнил. Вмешаться я был не в силах. Мной овладела, по-видимому, каталепсия. Говорить я не мог, но видел зорко, как рысь, и слышал малейший шорох. А наутро, когда проснулся, в голове и следа не осталось. Я и не понимал, что храню в себе тайну. Все внутри меня до поры было заперто на замок. Наверное, воспоминания должны были вырваться наружу, стоило мне только повстречать Чарльза Арчера. Когда я впервые увидел его здесь, в доме генерала в Белмонте… С годами он переменился, одет совершенно иначе, но все равно. В самом виде его я почувствовал что-то роковое. Поделать я ничего не мог, но голова не уставала работать, пока… пока…
Стерк застонал.
– Повремените, – вмешался Тул, – спешить некуда, вам нельзя переутомляться. Постойте,
