Джейн Остен - Нортенгерское аббатство
– Вот уж благодарю! – воскликнул Джон. – Я приехал в Бат вовсе не за тем, чтобы кататься здесь со своими сестрами и выглядеть круглым дураком. Если вы не едете, то будь я проклят, если поеду без вас. Вся поездка затевалась только ради вашего удовольствия.
– Этот комплимент меня вовсе не радует.
Торп не слышал этих слов, поскольку уже отвернулся и куда-то зашагал. Остальные трое еще некоторое время гуляли вместе, не произнеся ни слова, если не считать пары горьких упреков, и бедная девушка чувствовала себя просто ужасно, осознавая, что война с Изабеллой неизбежна. Иногда Кэтрин то смягчалась, то снова раздражалась, но при этом оставалась подавленной, но непоколебимой.
– Вот уж не знал, что ты такая упрямая, – произнес Джеймс, – раньше ты не была такой. Я знал тебя как самую добрую и покладистую из сестер.
– Надеюсь, я не слишком изменилась. Я и правда, не могу поехать. Пусть я не права, но я делаю то, что подсказывает моя совесть.
– Если таковая вообще имеется, – тихо добавила Изабелла.
Сердце Кэтрин замерло, она отдернула руку от подруги, а та не возражала. Прошли еще долгие десять минут, когда к ним вновь присоединился Торп и радостно сообщил:
– Только-то и всего, дельце улажено! Теперь мы все можем ехать завтра со спокойной совестью. Я нашел мисс Тилни и от вашего лица перед ней извинился.
– Как вы посмели! – выдохнула Кэтрин.
– Посмел, клянусь честью. Я только что от нее. Сказал ей, что это вы меня послали, когда вспомнили о предыдущем приглашении поехать с нами в Клифтон, и что вы были бы рады погулять с ней во вторник. Мисс Тилни, кстати, ничего не имела против и сказала, что вторник ее устраивает, как и все остальные дни – конец нашим мучениям. Здорово я придумал, правда?
Лицо Изабеллы вновь расцветила улыбка, а Джеймс выглядел счастливым.
– Что за божественная выдумка! Теперь, моя милая Кэтрин, все терзания позади, мы с честью со всем этим справились, и смело можем ехать!
– Ни за что, – отрезала та. – Я не могу этого так оставить. Я должна немедленно найти мисс Тилни и рассказать ей правду.
Изабелла тут же схватила ее за одну руку, Джеймс – за другую, и при этом протесты обрушились на нее со всех сторон. Даже брат казался теперь злым. Когда все так счастливо разрешилось, когда сама мисс Тилни согласилась на вторник, было бы смешно и нелепо упрямится дальше.
– Мне все равно, что вы говорите. Мистер Торп не имел ни малейшего права лгать от моего имени. Я считала, что было бы правильным отложить поездку, в конце концов, я сама могла бы поговорить с мисс Тилни. Не стоило делать это именно так. И как теперь я могу быть уверена в ваших словах, мистер Торп, после того, как вы столь непростительно ошиблись в пятницу? Пустите меня, мистер Торп. Изабелла, не держи мою руку!
Джон твердил, что уже поздно искать Тилни, что они уже сворачивали на Брок-стрит, когда он их нагнал, и что теперь они уже должны быть дома.
– Тогда я найду их там, – протестовала Кэтрин. – Где бы они ни были, я их найду. Перестаньте меня уговаривать. Если я считаю, что это скверно, никто не убедит меня в обратном.
С этими словами она вырвалась из цепких объятий и побежала. Торп бросился было за ней, но Джеймс его остановил:
– Пусть, пусть идет, если ей того хочется.
– Она упряма, как… – Джон так и не закончил сравнения, не найдя нужного слова.
В сильном возбуждении Кэтрин шла вперед настолько быстро, насколько могла в тесной толпе, боясь передумать и все же намеренная настоять на своем. По дороге она обдумывала случившееся. Ей очень не хотелось огорчать своих друзей и в особенности брата, но согласиться с ними не было причин. И, кроме того, пренебречь своим собственным желанием, во второй раз подвести мисс Тилни, забыть об обещании, которое несколько минут назад дала сама по доброй воле, – все это дурно. Она не соглашалась с приятелями вовсе не из твердолобого эгоизма и уж совсем не из прихоти – ведь ей действительно хотелось посмотреть на Блэз-Кастл – нет; она руководствовалась совестью и соображениями долга по отношению к другим. Чтобы полностью утвердиться в своей правоте, девушке не терпелось поскорее повидаться с мисс Тилни, и при этой мысли она ускоряла шаг. Пройдя Кресцент, она почти побежала в сторону Милсом-стрит. Темп ее продвижений был очень высок, а Тилни прогуливались так медленно, что Кэтрин застала их на пороге дома. Наскоро бросив привратнику, что желает поговорить с мисс Тилни сейчас же, она вприпрыжку понеслась вверх по лестнице, и напрасно лакей пытался ее нагнать. Открыв первую же попавшуюся дверь, она оказалась в гостиной, в которую только что вошли генерал Тилни, его сын и дочь. Принимая во внимание состояние Кэтрин, страшное напряжение ее нервов и срывающееся дыхание, нельзя было обвинить ее в непоследовательном изложении причин визита.
– Я так спешила. – Произошла ошибка. – Я не обещала ехать. – Я сразу сказала. – Что не могу. – Я всю дорогу бежала. – Чтоб сказать… – Проскочила мимо швейцара!
Несмотря на такой сумбур, дело это вскоре объяснилось. Кэтрин узнала, что Джон Торп передал ее (свое?) сообщение, и мисс Тилни не очень-то ему удивилась. Обращаясь в равной степени к сестре и брату, девушка все же так и не поняла, успел ли Генри на нее снова обидеться. Но что бы он там не думал, горячность и искренность ее заверений вызвали на его лице такую улыбку, о которой она раньше и не мечтала.
Таким образом, недоразумение было улажено, мисс Тилни представила подругу своему отцу, и тот принял ее с таким радушием и вежливостью, что Кэтрин немедленно вспомнила слова Торпа и с радостным удивлением подумала, что хоть раз он все же ее не обманул. Любезность генерала была так велика, что он даже прикрикнул на лакея за то, что юной леди пришлось самой открывать себе дверь: «Что там Вильям себе думает? Ему следует быть порасторопнее». И если бы мисс Морланд не уверила джентльмена в полной невиновности слуги, последнему грозила бы если и не потеря места, то уж вечная немилость хозяина точно.
Посидев у них полчаса и уже встав, чтобы распрощаться, Кэтрин с удивлением услышала приглашение старшего Тилни оказать честь его дочери и отобедать с ней – и вообще провести остаток дня в их доме. Мисс Тилни тут же присоединилась к этим словам. Кэтрин чувствовала глубокую признательность, но все же отказалась от приглашения. Мистер и миссис Аллен, должно быть, уже ждут ее с минуты на минуту. Генерал любезно принял объяснения и согласился с тем, что не следует заставлять чету благодетелей волноваться; однако, в любой другой удобный день он надеялся на более продолжительный визит, предположив, что миссис Аллен не будет возражать. Кэтрин заверила, что с радостью навестит их снова. Мистер Тилни лично проводил ее до дверей, на прощание отметил грациозность ее походки и отвесил ей один из самых изящных поклонов, который она когда-либо видела.
Счастливая, Кэтрин весело шагала по направлению к Пултни-стрит. До самого дома она так и не встретилась ни с кем из оставленных ею приятелей; теперь, будучи уверенной, что поступила по совести и так триумфально вышла из создавшейся ситуации, она все же снова начала обдумывать прошедший вечер. Жертвенность всегда почетна, и если бы она поддалась на уговоры друзей, то, разумеется, избежала бы неприятности обидеть Изабеллу и рассердить брата, разрушив одним махом счастье обоих. С тем, чтобы окончательно уверовать в собственную правоту, она решила обратиться к лицу незаинтересованному и выбрала для этого мистера Аллена. При первом же удобном случае она выложила ему первую часть этой неприятной истории, подробно описав планы брата и обоих Торпов. Выслушав, мистер Аллен спросил ее напрямик:
– И что же ты, намерена ехать?
– Нет, я ведь уже пообещала мисс Тилни, поэтому мне пришлось отказаться от поездки. Ведь я правильно поступила?
– Да, разумеется, да, ты очень хорошо поступила. Все их планы не стоят и выеденного яйца. Молодые люди и барышни в открытых экипажах! В полях это, наверное, прелестно, но вместе появляться на публике и в тавернах! Это нехорошо. Удивляюсь, как миссис Торп такое допускает. Я рад, что ты не едешь; уверен, миссис Морланд тоже одобрила бы твое решение. Миссис Аллен, вы меня поддерживаете? Не находите ли вы такие прожекты легкомысленными?
– Да, конечно, безусловно. Открытые экипажи так ужасны. В них платье остается чистым лишь первые пять минут. Непременно угодишь в грязь, когда садишься или выходишь, а ветер так и треплет волосы во все стороны и норовит сорвать шляпку. Нет, я решительно не люблю открытые экипажи.
– Я это знаю. Но речь сейчас не о том. Не кажется ли вам неприличным, если люди увидят, что молодые леди катаются в сопровождении джентльменов, которые не состоят с ними в родстве?
– Да, любезный друг, действительно, – крайне неприлично. Я бы умерла, если б такое увидела.
– Но, милая миссис Аллен, – воскликнула Кэтрин, – почему же тогда вы не сказали мне об этом раньше? Ручаюсь, если б я знала, что это неприлично, я бы наотрез отказала мистеру Торпу. Мне всегда казалось, что вы укажете, как следует поступать в подобных случаях.
