Кнут Гамсун - Август
— Я вообще-то и не собирался продавать, — объяснял Август, — но в Поллене должна кипеть жизнь, а значит, нужны сделки с недвижимостью.
Да, конечно, сделки были нужны, но Август снова заделался бесприютным бродягой, а Каролус несколько обиделся на то, как Август обошёлся с его участком. Мало того, Август поставил самый красивый дом во всей округе, и такого больше никогда не будет. Но теперь это уже не моё дело, завершал свою речь Каролус.
— Видно, такая уж у меня судьба, — говорил со своей стороны Август. — Вот я и невод купил как-то на неделе, а на другую уже продал его. Похоже, у меня и впрямь такая судьба, что не суждено мне иметь ни дома, ни своего угла на этой земле.
Растроганная его унылым тоном, Ане Мария сказала:
— Не надо так думать, Август.
Она припоминает деньги, которые он заплатил за участок, для неё это была большая радость, право же, теперь ей не нужно долго ждать, когда она приходит за кофе в лавку Поулине, у неё есть наличные, пусть теперь дожидаются другие. Она бросает взгляд на мужа и говорит:
— Ты бы выделил Августу другой участок.
Каролус долго молчит, потом говорит уклончиво:
— А откуда нам знать, что Август снова будет строиться?
Да-да, Август снова будет строиться, он хочет снова испытать судьбу. Теперь он в состоянии уплатить за участок больше при условии, что ему выделят участок повыше шкиперского дома. Как считает Каролус, может ли он продать этот лужок?
Долгое молчание. Каролус хочет всё хорошенько обдумать.
И сделка опять состоялась, потому что сулила много денег. Каролус продал участок, и Август затеял новое строительство. Для Поллена это было сущей благодатью, потому как у рыбаков настал мёртвый сезон, люди сидели без заработка, а нужно было четыре плотника, да ещё возчики, да ещё маляры, и у всех у них много недель подряд была постоянная работа на стройке. Август платил каждую субботу, а в результате деньги стекались в лавку к Поулине. Торговля набирала оборот.
Август же стал привередливым заказчиком, новый дом получался ещё заковыристей, в коридоре нижнего этажа теперь сделали окно и застеклили его красным и жёлтым стеклом. Дом получался чудесный, поистине волшебный, человеку, вошедшему в этот коридор, казалось, будто он попал в сказку: если поглядеть через окно, то трава становилась красной, а море жёлтым, простой народ и полленские варяги никогда ещё не видели подобного зрелища, это зрелище проникало в душу, словно стрела пронзала разум, и человек невольно останавливался, глуповато улыбаясь.
Думаете, на этом и кончались изысканность и роскошь нового дома? Ошибаетесь, ибо Август завершил это великолепие белым штакетником вокруг участка, а ещё флагштоком на крыше дома.
— Уж и не знаю, чего здесь теперь не хватает, — высказался по этому поводу Август и, прежде чем поднять флаг, посмотрел по сторонам.
Он вошёл в свой дом с гордым видом, огляделся малость и что-то пробормотал. Эдеварт шёл следом, старые друзья держались заодно и желали друг другу только самого хорошего.
Август спросил:
— Я видел, тебе в полдень принесли письмо?
— Да, — отвечал Эдеварт, — это от Лувисе Магрете. Она, верно, пишет, что скоро вернётся.
— Ты что ж, не читал его?
— Нет, времени как-то не было.
— А где она?
— А где ж ей быть-то? Сдаётся мне, в Доппене или где-нибудь поблизости.
— До чего ж глупо, что ты до сих пор так и не прочёл его, — сказал Август.
Эдеварт, вдруг разозлившись:
— Можешь взять и сам прочесть.
— Марки-то американские! — говорит Август и вскрывает письмо.
У Эдеварта такое чувство, будто он получил пакет с сюрпризом, послание с небес.
— Что же это получается? Выходит, она не в Доппене? А я только на почерк и поглядел. В Америке, говоришь? А где именно?
— О, у вашей дочери, у миссис Адамс, — читает Август, — куда ждёт и тебя, как только накопишь денег на поездку.
Во время чтения письма Эдеварт кивал и улыбался. Подозревал ли он и раньше, что жена его сбежала? По нему ничего не было видно, он с великим интересом слушал каждое слово, а под конец сказал:
— Ты смотри, она, выходит, прямиком направилась в Америку — да, уж она-то умеет поставить на своём. Иногда у нас в Америке не было денег на проезд, тогда она заводила беседу с кондуктором — а уж по-английски она говорила как никто другой — mister, billetten ветром унесло, ещё на платформе, прямо вырвало из рук...
Эдеварт всё говорил и говорил; обычно молчаливый, он вдруг стал очень общительным, не важно почему, то ли желая выгородить жену, то ли прикрывая таким образом какую-то внутреннюю неловкость. Придя в лавку, он продолжил в том же духе и, между прочим, как великую новость сообщил Поулине, что Лувисе Магрете сейчас в Америке — в самой Америке, чтоб ты знала; можно только удивляться, что она в Америке, а не в Китае, потому что она на редкость лихо путешествует по всему миру.
Мне будет её недоставать, когда я один поеду к ней. Просто замечательно, не унимался Эдеварт, что она проспала остановку в Доппене, а потом решила ехать прямиком до Америки. А у нашей дочки ей, само собой, живётся очень хорошо. Но я всегда буду говорить, что не каждый сумел бы проделать такое путешествие. Теперь она, конечно, умоляет меня приехать к ней. Так что дай мне хорошей бумаги, Поулине, я напишу ей ответ.
И снова пошла сельдь, и снова её заперли в заливе. Йоаким собрал свою артель и вышел в море, суда перекупщиков снова наполнили бухту, снова закипела работа, началось движение, оживилась торговля. В праздничные дни или по какой надобности шкиперы и их команды сходили на берег, разглядывали дома Августа, навещали Роландсена, который переехал в свой новый дом с женой и детьми, толпились вокруг новостройки Августа, и тот любезно разрешал им зайти в коридор и поглядеть сквозь разноцветные стёкла.
И вот настал день, когда объявился покупатель и на новый дом Августа.
Продавать Август не собирался. Да и дом получился неслыханно дорогой, гостиная оклеена редкостными обоями, в коридорное окно вставлено индийское стекло.
Но покупатель очень уж разохотился, а к тому же он был совсем не прочь переплюнуть шкипера Роландсена. Короче, сколько хочет Август за свой дом?
Август вовсе не думал наживаться на продаже, вдобавок он вёл большие дела в Гамбурге и в других городах — вы только взгляните, у него карман полон писем, пришедших вчера и сегодня. Ну и к тому же он ставил этот дом лично для себя.
Но прошло несколько дней, и Август всё-таки сдался. Покупателем на сей раз был молодой хозяин рыбацкой шхуны, некто Габриэльсен, сын человека, который лет эдак двадцать назад держал здесь, в Поллене, торговлю и разорился. Сын его был воспитан в довольно роскошных условиях, он выучился у гувернантки немецкому языку, вырос у состоятельных родственников из торгового сословия, был обручён и строил серьёзные планы касательно будущего семейного очага, а пока суд да дело, стал хозяином самого красивого дома в Поллене. А сам Август в третий раз стал бездомным.
— Ну и ну, — сказала Ане Мария, — теперь я уж и вовсе не знаю, как тебе пособить.
— Верно, — согласился Август, — ты права.
— А если подождать, когда Каролус вернётся с путины, всё равно, пожалуй, толку не будет?
— Не будет.
Августа удивляет, что некоторые люди так не любят продавать землю. Ведь они получают за неё наличные деньги. Разве это не укрепляет торговлю?
Ане Мария утвердительно кивнула: продав два участка, они с мужем стали совсем другими людьми, они стали людьми денежными, можно даже сказать, мелкими капиталистами, теперь у них отложен некоторый капиталец, скоро они смогут партиями закупать товар в лавке Поулине и платить за него наличными. А как это важно для самой Ане Марии! Пусть она даже и отбывала в своё время наказание, но ведь это приключилось, когда она была совсем молоденькая и мало что понимала. На какие только безумства способна молодость, порой её за это наказывают, но со временем всё становится на свои места.
— Не думай, что я снова хочу строиться, — продолжал Август, — я подал пример, теперь пусть строят другие, если им захочется, но со временем Поллен станет большим городом, и промышленность здесь будет, и всякое такое.
— Сам ты, значит, больше не собираешься? — спрашивает Ане Мария.
Август:
— Не собираюсь. Просто я хочу купить участок, чтобы посеять на нём что-нибудь.
Ане Мария, вероятно, подумала, что для этого ему не понадобится покупать большой участок. Август продолжал:
— Маленькой делянки повыше того места, где я строился прошлый раз, мне бы вполне хватило. Я там хочу кой-чего посадить, что именно, пока не скажу, но в чемодане у меня лежат семена. Я готов даже заплатить больше, чем положено.
— Больше, чем положено?
— Говорят тебе, больше. Впрочем, стоит ли сейчас об этом вести речь, всё равно Каролуса нет дома.
