Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
Деврё бережно принял листок и прочитал следующее:
Мой дорогой отец не откажется сообщить, я думаю, – если только не сочтет это неуместным – капитану Ричарду Деврё, что я не столь бездушна и неблагодарна, какой могла показаться, но, напротив, весьма признательна за проявленное им по отношению ко мне внимание, хотя и очень мало, убеждена, мною заслуженное. Вряд ли мы могли бы быть счастливы вместе; но теперь уже все позади; великое утешение для друзей, разлученных на земле, заключается в мысли, что, если Господь соизволит, они вновь соберутся вместе в ином пределе. С тех пор как мой дорогой отец вручил мне послание капитана, я не виделась с капитаном Деврё и не говорила с ним, однако хотела передать ему именно эти слова, а также попрощаться и пожелать всего самого доброго.
Лилиас
Пятница, вечер
Капитан Ричард Деврё прочитал эту безыскусную записку, перечитал еще раз и тихо спросил:
– О сэр, можно мне оставить это у себя, ведь это мне написано, – можно?
Кому приходилось слышать дивное эхо в окрестностях Килларни, когда рожок умолкает, но сыгранная мелодия отзывается издали – и до слуха вновь доносятся словно рожденные волшебством обрывки отзвучавшей музыки, те, наверное, отыщут в памяти нечто сходное с воздействием мыслей и переживаний давнего прошлого: на самый короткий миг являются нам из пучины вечного безмолвия нежные и грустные признания, что слетели с давным-давно исчезнувших уст.
Простые и печальные слова прощания – других уже не суждено было ему услышать – много-много раз одинокими ночами твердил вслух капитан Деврё и без конца восклицал и восклицал в ответ:
– Знала ли, знала ли ты, как я тебя люблю? Нет, никогда, никогда! Никогда я не полюблю никого, кроме тебя. Любимая, любимая моя, ты не можешь умереть. О нет, нет, нет! Ты должна быть со мной – здесь, здесь!
И капитан Деврё бил себя кулаком в грудь, где стучало сердце, пылавшее к Лили Уолсингем страстной и чистой любовью.
Глава XCI
Кое-какие документы попадают к мистеру Мервину; разгул ведьмовских сил в Мельницах
Мне неловко в этом признаться, но вскоре после того, как воскресным полднем Дейнджерфилд побеседовал с мистером Мервином на кладбище, застигнув его врасплох среди могильных плит, большеглазый юный джентльмен с длинными черными волосами сел, по наущению своего собеседника, за письменный стол. «Хиллзборо» был назначен к отплытию на следующий день, и письмо мистера Мервина, с содержавшимися в нем вопросами, а также чеком на двадцать гиней, отправилось с этим судном, едва подул попутный ветер, из дублинской бухты прямиком в столичную адвокатскую контору «Братья Элрингтон».
Утром того дня, события которого я описывал на протяжении нескольких последних глав, мистер Мервин получил следующий ответ:
Сэр!
Произведя розыск запрошенных Вами бумаг, мы обнаружили один документ, близкий по содержанию к Вас интересующему. С Вашего позволения и в соответствии с Вашими указаниями, направляем Вам копию оного вместе с копией письма, имеющего прямое отношение к делу и полученного с той же почтой от сэра Филипа Дрейтона, из Дрейтон-Холла, некогда нашего клиента. Письмо написано им с целью пояснить свою причастность к данным обстоятельствам. Ваш чек на сумму двадцать гиней, адресованный фирме «Третт и Пенроуз», также получен и с благодарностью принят для покрытия всех необходимых расходов.
Примите и проч.
Приложенный документ гласил:
Настоящим удостоверяется, что Чарльз Арчер, эсквайр, в возрасте тридцати пяти лет, как сам он указал незадолго до кончины, живший прежде в Лондоне, окончил свои дни 4 августа 1748 года у себя на квартире во Флоренции, по соседству с гостиницей „Красный Лев“, напротив главного входа в церковь Санта-Кроче, где он, обращенный в святую католическую веру, и похоронен.
Подписи поставлены сего 12 числа, августа 1748 года.
Филип Дрейтон, баронет.
Гаэтано Мелони, доктор медицины.
Роберт Смит, музыкант.
Мы все трое видели поименованного Чарльза Арчера во время его болезни и после кончины.
Затем шла копия письма баронета к юристам; оно не отличалось ни пространностью, ни лапидарностью делового стиля.
Какого дьявола Вы не заставляете раскошелиться этого прохвоста Джекила? Его мать умерла только позавчера – и деньги ему, поди, девать некуда. У меня в кармане хоть шаром покати – мараведи не сыщешь; так всучите
