Портрет леди - Генри Джеймс
– Да, – повторила Изабелла, – прошлое связывает их.
– О, в последнее-то время ничего уже не было. Но лет пять они были очень близки.
– Тогда зачем же она захотела, чтобы он женился на мне?
– Тут она превзошла кого бы то ни было! Потому что у вас были деньги – и потом, она считала, что вы будете добры к Пэнси.
– Бедная женщина… и бедная Пэнси, которой она не нравится! – воскликнула Изабелла.
– Это еще одна причина. Мадам Мерль хотела, чтобы рядом с Пэнси был кто-то, кого девочка полюбила бы. Она знала, что так будет. Она все знает.
– Узнает она о том, что вы все мне рассказали?
– Все зависит только от вас. Впрочем, мадам Мерль давно готова к подобному разговору. И знаете, на что она рассчитывает? На то, что вы решите, будто я вас обманываю. Возможно, вы так и думаете; не стесняйтесь, скажите прямо. Но я не выдумываю. Конечно, бывает, что я плету всякие небылицы; но я никогда никому не вредила, кроме себя самой.
Изабелла сидела и перебирала в уме ворох необыкновенных сведений, которые ей сообщила ее собеседница. Точно бродячая цыганка высыпала перед ней на ковер причудливые вещицы…
– Почему же Озмонд не женился на ней? – спросила наконец Изабелла.
– Потому что у нее не было средств. – У графини на все находился ответ, и если она лгала, то лгала со знанием дела. – Никто не знает и никогда не узнает, на что она живет и как покупает все эти ее дорогие вещи. Думаю, что сам Озмонд этого не знает. К тому же мадам Мерль вряд ли вышла бы за него.
– Но ведь она его любила?
– Сейчас уже этого нет. То есть если любит, то иначе. Когда-то, я думаю, любила и тогда бы, наверное, вышла, но в то время был жив ее муж. Когда мистер Мерль присоединился к своим – я не говорю «предкам», потому что у него их никогда не было, – ее отношения с Озмондом уже изменились. Она стала более честолюбивой и надеялась выйти замуж за кого-нибудь очень значительного… Это всегда было ее главной мечтой. Она выжидала, наблюдала, расставляла силки и молилась, но так и не добилась успеха. Я, в общем, не назвала бы мадам Мерль удачливой. Не знаю, чего ей еще удастся в жизни достигнуть, но сейчас бедняжке нечем особенно похвастать. Единственный заметный результат, которого она достигла, – кроме, конечно, того, чтобы знать всех вокруг и гостить у них месяцами, не тратя ни копейки своих денег, – это ваше соединение с Озмондом. О, это она все организовала, моя дорогая, и не нужно смотреть на меня с таким изумлением. Я наблюдала за этой парой в течение многих лет. Я знаю все… абсолютно все. Меня считают легкомысленной, но у меня достаточно сообразительности, чтобы увидеть их насквозь. Мадам Мерль ненавидит меня и выражает это, делая такой вид, словно постоянно хочет защитить меня. Когда люди говорят, что у меня пятнадцать любовников, она, негодуя, заявляет, что существование даже половины из них никогда не было доказано. Она боялась меня все эти годы и потому страшно радовалась этим ужасным лживым слухам, которые обо мне распускают. Боится, что когда-нибудь я выдам ее, и даже однажды пригрозила мне, когда Озмонд начал околпачивать вас. Это было в его доме во Флоренции. Помните тот день, когда она привезла вас и мы пили чай в саду? Тогда мадам Мерль дала мне понять, что если я даже проболтаюсь, они все равно выиграют свою партию. Она делает вид, что больше знает про меня, чем я про нее! Как бы не так! Мне совершенно безразлично, что там она может наплести про меня, просто потому, что мне наплевать. Вам ведь это безразлично. А, пусть мстит, мне все равно, а вам, я думаю, можно ее не опасаться. Она всегда жаждала быть безукоризненной, этаким олицетворением благопристойности, непорочной лилией. Это был ее фетиш. Ведь жена Цезаря должна быть вне подозрений, а мадам Мерль всегда хотела выйти замуж за Цезаря! Вот одна из причин, по которой она не вышла бы за Озмонда, – страх перед тем, что люди, увидев ее с Пэнси, начнут догадываться и даже заметят сходство. Она страшно боялась выдать свою тайну и была осторожна, как никто другой.
– Нет-нет, она себя выдала, – сказала Изабелла. Она была бледна как смерть. – Она выдала себя, я просто не обратила внимания. Пэнси могла сделать блестящую партию, и когда все сорвалось, она была так взбешена, что едва не сбросила маску.
– Ах вот на чем она сломалась! – воскликнула графиня. – Самой ей ничего не удалось, так она мечтала хотя бы хорошо пристроить свою дочь…
При последних словах, которые так легко произнесла графиня Джемини, Изабелла вздрогнула.
– Просто невероятно, – пробормотала она, пораженная всем услышанным, на миг позабыв, что эта история имеет непосредственное отношение к ней самой.
– Надеюсь, вам не придет в голову отыгрываться на невинном создании! – продолжала графиня. – Девочка очень мила, несмотря на свое жалкое происхождение. Я так привязалась к Пэнси – еще когда она была ее. А что говорить уж теперь, когда она стала вашей…
– Да, она стала моей. И как же эта несчастная должна была страдать, видя, что я… – воскликнула Изабелла, краснея.
– Я не верю в ее страдания. Наоборот, она должна радоваться. Женитьба Озмонда пошла на пользу Пэнси. Раньше они жили в настоящей дыре. Сказать вам, на что рассчитывала ее мамаша? На то, что вы так привяжетесь к девочке, что что-нибудь для нее сделаете. Озмонд, конечно, не смог бы дать за ней приданое. У него ведь на самом деле нет ни гроша, ну да вы, конечно, все это знали. О, дорогая моя, зачем на вас свалились эти деньги! – Графиня на миг замолчала, словно увидела в лице Изабеллы что-то неожиданное для себя. – Не хотите же вы сказать, что вы все равно дадите за ней приданое? С вас, пожалуй, станется, хоть я в это и не верю… Вольно же вам быть такой доброй! Разозлитесь хоть раз в жизни! Станьте немного безнравственнее!
– Да, странная история… Конечно, мне следовало узнать это, – медленно проговорила Изабелла. – Я вам очень признательна.
– Не очень-то на это похоже! – насмешливо воскликнула графиня. – Возможно, признательны, а возможно, и нет. Но я ожидала, что вы среагируете совсем по-другому!
