Коммунисты - Луи Арагон
Правда, в пожарном порядке составили план работ, но что же это за работы? Рыть противотанковые рвы. Это в Мюльсьене-то! Кого это может вдохновить? Подите попробуйте сказать тем, кто копает эти ямы, что они необходимы, что от них зависит оборона Парижа! Сразу прослывешь поганым пораженцем — ведь бои идут в Варнадском лесу. Бои… да и какие там бои?.. А людей гоняют по слякоти, по мокрой гниющей листве в башмачишках от Дрессуара. Ну и лопаты им дали! Много нароешь таким инструментом! Нет, не скоро еще будет готова «линия Авуана», как называет ее майор Наплуз. Просто жалко смотреть на этих землекопов, хотя они и не очень приятные типы, да, не очень… Но они, пожалуй, были бы полезнее у себя дома. — Или на заводах, — говорит капитан Местр. — Возможно, — отвечает Готие, который всегда противоречит капитану. — А только на военных заводах и так уж слишком много народу… ведь снарядов-то почти не расходуют… Нельзя же давать всем французам броню. А кроме того, эти люди могут в тылу организоваться, устраивать беспорядки… Вообразите себе солдат из роты Блезена на свободе… Опасно!
Опасно? Доктор Марьежуль пожимает плечами. По его мнению, расширение вен, близорукость, послеоперационные спайки кишечника и уйма всяких других немощей делают эту опасность весьма проблематичной. Куда им! Всех бы надо на больничные койки. У доктора Марьежуля своя профессиональная точка зрения. А впрочем, не беспокойтесь, уж наш-то полковник их не отпустит!
Странный все-таки полк.
* * *
Канцелярия второй роты — в нижнем этаже невысокого просторного дома, на той улице, что идет к холмам, но не в передних комнатах: они забиты всякими вещами, которые оставили уехавшие хозяева. Канцелярия помещается в большой комнате с окнами в сад, оголенный осенними непогодами, вход в нее под воротами, а потом — через маленький коридорчик.
На стенах пестреют рекламы, расхваливающие уже забытые коньяки и ликеры: в доме когда-то жил представитель винно-водочной фирмы. Между изображениями бутылок
«Альпийского цветка» и «Аркебузы» еще красуется его портрет — увеличенная выцветшая фотография, запечатлевшая длинные обвисшие усы и задумчивый взор. На двух столах разместилась вся ротная канцелярия — стопки солдатских книжек, штемпеля, реестры. А в углу свалены еще не розданные жестяные фляги в суконных чехлах. На камине — два котелка, топка за ненадобностью закрыта большущей цветной литографией, наклеенной на картон и изображающей приезд русского царя к Феликсу Фору. Канцелярия отапливается чугунной печкой, труба которой протянулась по всей комнате и выведена в сад через окно, для чего одно стекло заменили черным железным квадратом. В канцелярии два живых существа — Сикер и Серполе.
Оба они облечены доверием капитана Местра. Серполе — капрал, Сикер был сержантом. Я говорю «был»… потому что он отказался от своего чина. Но это секрет. Для канцелярии второй роты требовались вполне надежные люди. В качестве сержанта — Сикера пришлось бы сделать командиром отделения, и тогда некого было бы назначить в канцелярию. Этот рослый, уже седеющий человек, стриженный ежиком, в пенсне на цепочке, состоял в гражданской жизни счетоводом фирмы «Зингер» (швейные машины). Сикер и Серполе пользуются полным, абсолютным доверием. Почитайте-ка их характеристики! Через их руки могут проходить самые секретные бумаги. Самые секретные! Оба они бесподобны по части слежки. Проявляют инициативу. Все берут на заметку, знают все и обо всех. Это у них в крови. Серполе был старшим мастером на оружейном и велосипедном заводе в Сент-Этьене. А потом перешел… ну, на особую работу. Понятно?
На вид он плюгавый, настоящий крысенок, подслеповатый, узкоплечий; голова выбрита, на бритой голой физиономии узенькая щель вместо рта. Зато нос нахально задран кверху. Когда Серполе правит бритву о ремень, привешенный к шпингалету окна… ведь он спит в канцелярии и каждое утро, свернув тюфяк, прячет его в углу, за грудой солдатских фляг, а у Сикера есть комната в частном доме, на что капитан Местр закрывает глаза… так вот, когда капрал Серполе правит бритву, он всегда напевает одно и то же: «Задумчив он сидел… цыгарку он вертел»… и на голой шее у него видна цепочка от образка. Серполе носит рубашки из серой фланели в темносерую полоску. Господину Сикеру он разъясняет прелести сотрудничества хозяев, инженеров и рабочих. У служащих и администрации интересы одинаковы, это ясно, но рабочие… вот уже пятьдесят лет, как им внушают мысль о необходимости классовой борьбы… Нужно перекинуть мост между рабочими и хозяевами, это единственное средство, чтоб нас не съели либо те, либо другие. Хозяева… вы же понимаете, господин Сикер, что у хозяев крылышки подрезаны, — с этой стороны опасность не так уж велика. Но у рабочих теперь непомерные притязания, — вот чего надо опасаться… Серполе приходит в ярость, когда при нем говорят о Всеобщей конфедерации труда.
Во все ротные канцелярии посадили надежных людей — везде свои Сикеры и Серполе. В первые дни между господами начальниками происходили по этому поводу совещания. Разумеется, план мобилизации предусматривал все, но нужно было уточнить разные подробности. В «личных делах» имелись характеристики, но у некоторых офицеров составились уже и свои собственные оценки. А кроме того, многие из приписанных к полку людей не явились — больны они или дезертиры, кто их знает? В плане мобилизации предусмотрено, кого на какое место поставить, и каждому назначена замена. До чего же тщательно разработан этот план! Никогда бы не поверил, что такой сложный, такой подробный план может вот так выполняться во всех мелочах. Замечательно! Вся армия, можно сказать, вся нация разнесена из карточки. Все до единого размещены согласно их дипломам, их знаниям, степени доверия, которое можно им оказать: одного предлагается держать подальше ввиду его взглядов, а другой рекомендован к использованию ввиду его прежних заслуг… Просто чудо! Но ведь даже самые прекрасные планы могут быть доведены до еще большего совершенства, и в соответствии с этим планом требуется преданный, серьезный человек, который все понимает, сумеет тайком понизить в чине Сикера, подыскать этого самого Сикера, подыскать Серполе… Вы что думаете! Нельзя же все-аки взять в ротную канцелярию каких-нибудь парней из Монтрейля или Обервилье, которые все будут рассказывать у себя в ячейке.
