Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
И Деврё послал им (разумея свою тетку) проклятие, от которого содрогнулась благополучная душа честного маленького Паддока.
– Не нужно так говорить, Деврё, – произнес он, неприятно пораженный не столько даже словами, сколько видом друга. – С чего это ты захандрил?
– Просто так! – невесело улыбнулся Деврё.
– Дорогой мой Деврё, послушай, перестань нести ерунду. Ты говоришь как… как пропащий человек!
– Между тем как у меня все в порядке!
– Ну ладно. Дик, были у тебя и некоторые неприятности, и, возможно, ошибки и огорчения; но черт возьми, ты молод, а учатся только на ошибках – во всяком случае, я в этом убедился. Пусть сейчас тебе несладко, но приобретенный опыт того стоит. Твои терзания и неудачи, дорогой Ричард, помогут тебе остепениться.
– Остепениться! – эхом повторил Деврё, думая, судя по всему, о чем-то другом.
– Да, Дик… довольно прожигать жизнь.
Внезапно капитан произнес:
– Мой дорогой малыш Паддок! – С несколько саркастической улыбкой он взял лейтенанта за руку и поглядел на него чуть ли не презрительно; но добродушие, сквозившее в чертах этого честного маленького джентльмена, заставило Деврё смягчить и тон, и выражение лица. – Паддок, Паддок, ты никогда не обращал внимания, мой мальчик, что Гамлет не говорит ни слова утешения несчастному старому Датчанину? Он знал, что это бесполезно. Всякий хоть чего-нибудь стоящий человек разбирается в своих собственных делах лучше всех; вот и мне известны все тайны моей темницы. Прожигать жизнь. Да, Паддок, мой мальчик, именно этим я и занимался, в этом-то все и дело; я прожег ее, в ней дыры, мой мальчик, они становятся все шире; они расползаются, их бесполезно штопать или латать; и… у Макбета, как тебе известно, был его кинжал, а мне остается только взяться за ножницы. Не болтай глупостей, Паддок, малыш. «Оперу нищих» написал, кажется, Гэй? Почему ты не играл Макхита? Забавный парень этот Гэй, и поэма его тоже. Он пишет – помнишь? – вот что он пишет:
Грянет час расплаты, И себя тогда ты Проклянешь трикратно[69].Паддок, подними-ка оконную раму, в комнате слишком жарко… или нет, не нужно, стой; почитай книгу, Паддок, ты это любишь, а я выйду прогуляться, а потом вернусь, и мы с тобой еще побудем вместе.
– Но ведь на улице темно! – запротестовал гость.
– Темно? Конечно… разумеется… очень темно… но зато холодно; воздух прохладный.
Деврё произносил слова, думая, казалось, о чем-то другом, и Паддоку пришло в голову, что он сейчас удивительно красив, с этой бледной тенью ужаса на лице – как царь Саул перед злым духом, и в душе Паддока зашевелились страшные предчувствия. В его ушах гудели строчки из старой баллады, которую любил напевать с комическим пафосом Деврё:
Вдоль реки он бродил – прозрачной реки, Реки, что бежит через Килкенни. Капитаном Уэйдом он был наречен, Из-за девы прекрасной смертью сражен – и т. д.Что это ему вздумалось прогуливаться в такой поздний час по берегу реки? Паддок с бьющимся сердцем незаметно последовал за капитаном вниз и присоединился к нему на улице.
– По тропе вдоль реки? – спросил Паддок.
– Вдоль реки? Да, сэр, по тропе вдоль реки. Я думал, вы остались наверху, – сказал Деврё, угрюмо отстраняясь.
– Но, Деврё, я не прочь пройтись с тобой, если не возражаешь, – прошепелявил Паддок.
– Возражаю, сэр, – внезапно пронзительно вскрикнул Деврё, поворачиваясь к своему коротенькому товарищу. – Что это вам вздумалось, сэр? Вы вообразили, что я собираюсь… утопиться, ха-ха-ха!.. Или чтό вам еще взбрело в голову? Я не сумасшедший, сэр, а вы не врач. Ступайте домой, сэр… или идите к… куда хотите, сэр; только идите своей дорогой, а меня оставьте.
– Ах, Деврё, очень уж ты скор, – сказал Паддок, кладя свою пухлую маленькую ладонь на руку Деврё и устремляя на него добрый и серьезный взгляд.
С раздраженной гримасой Деврё взялся за воротник Паддока. Но тут же одумался, лицо его постепенно прояснилось, он сделался похож на себя прежнего и молча вложил свои холодные пальцы в ладонь маленького Паддока. Так они некоторое время простояли у крыльца, к радости миссис Айронз, которая подошла к окну, когда услышала громкий голос капитана.
– Паддок, я, кажется, не совсем здоров и не понимал, что говорю. Прости меня. Ты всегда был добр ко мне, Паддок. Я думаю… думаю, ты мой единственный друг и… Паддок, ты меня не оставишь.
Они вместе поднялись наверх, и миссис Айронз из подслушанного заключила с уверенностью, что «капитан Деврё задумал утопиться в Лиффи и не сделал этого только из-за лейтенанта Паддока». И эти ее слова стали повторять все болтливые языки Чейплизода.
Когда мистер Дейнджерфилд стремительно скользил по тихой дороге к Медному Замку и ему уже видна была калитка, которая вела в скинувший на зиму листву садик, он заметил под кустами у калитки темную фигуру. Это был Айронз; он
