Джейн Остин - Гордость и предубеждение

Остаюсь, дорогой сэр, с почтительнейшим поклоном Вашей супруге и дочерям, Ваш доброжелатель и друг

— Итак, в четыре часа мы можем ждать у себя этого миротворца, — сказал мистер Беннет, складывая письмо. — По-видимому, это необычайно добропорядочный и воспитанный молодой человек. Я полагаю, что мы будем дорожить этим знакомством, особенно если леди Кэтрин и впредь будет так любезно отпускать его в наши края.

— В том, что он пишет о наших девочках, есть все же какой-то смысл. Если он хочет что-то для них сделать, я не собираюсь его от этого отговаривать.

— Трудно представить, — сказала Джейн, — как это он думает восполнить наносимый им ущерб. Но уже одно такое желание делает ему честь.

Элизабет больше всего бросилось в глаза его крайнее почтение к леди Кэтрин и добрые намерения крестить, венчать и хоронить, по мере необходимости, свою паству.

— Ну и диковина, должно быть, этот наш троюродный братец, — сказала она. — Сразу его даже и не раскусишь. Что за напыщенный слог! И для чего он вздумал извиняться в своих наследственных правах? Трудно поверить, чтобы он нам помог, даже если бы он был на это способен. Вы думаете — он человек разумный?

— Нет, моя дорогая, совсем не думаю. Я надеюсь на нечто прямо противоположное. Письмо его — такая смесь раболепия и самодовольства, которая служит отличным предзнаменованием. Поэтому-то мне очень интересно на него посмотреть.

— Что касается стиля, — сказала Мэри, — то его письмо безукоризненно. Идея об оливковой ветви, пожалуй, не блещет новизной, но выражена не плохо.

Для Кэтрин и Лидии письмо и его автор не представляли ни малейшего интереса. Нельзя было ожидать, что кузен появится в красном мундире, а за последние недели общество мужчин в одежде другого цвета не доставляло им никакого удовольствия. Вместе с тем прочитанное письмо настолько рассеяло в душе миссис Беннет недоброжелательство по отношению к мистеру Коллинзу, что она охотно стала готовиться к встрече, чем немало удивила мужа и дочерей.

Мистер Коллинз прибыл точно в назначенное время и был принят всей семьей с большим радушием. Хозяин дома, правда, ограничился лишь кратким приветствием, но дамы были достаточно словоохотливы, а мистер Коллинз не нуждался в ободрении и не отличался молчаливостью. Он оказался полным и высоким молодым человеком лет двадцати пяти, важного вида и солидного поведения. Не прошло и нескольких минут знакомства, как он уже преподнес миссис Беннет комплимент по поводу необычайной красоты ее дочерей, о которой он уже столько слышал. При этом он признался, что в данном случае молва даже преуменьшила их истинные достоинства и выразил уверенность, что они достаточно быстро сделают прекрасные партии. Такая галантность пришлась, правда, не совсем по вкусу некоторым из его слушателей. Но миссис Беннет, которой всякий комплимент доставлял удовольствие, приняла его весьма благосклонно.

— Вы в самом деле, сэр, очень добры. Я всей душой желаю, чтобы ваше предсказание сбылось, — иначе их ждет печальная судьба. Обстоятельства сложились так нелепо!..

— Быть может, вы имеете в виду мои наследственные права?

— О, сэр, разумеется! Вы сами понимаете, как это ужасно для моих бедных девочек. Я ведь вовсе не считаю вас виноватым — такие вещи зависят только от случая. Когда имение переходит по мужской линии, оно может достаться кому угодно.

— Я, сударыня, вполне сочувствую несчастью моих прелестных кузин и мог бы не мало сказать по этому поводу. Однако, чтобы не опережать событий, пока что я воздержусь. Могу все же заверить молодых леди, что я прибыл сюда, готовый восхищаться их красотой. Сейчас я ничего к этому не прибавлю, но когда мы познакомимся поближе…

Тут его речь была прервана приглашением к обеду. Барышни пересмеивались друг с другом. Их красота была не единственным предметом восхищения мистера Коллинза. Гостиная, столовая, обстановка, все подверглось внимательному осмотру и получило высокую оценку. Похвалы эти, несомненно, тронули бы миссис Беннет, если бы ее душу не леденила мысль, что мистер Коллинз смотрит на все, как на свою будущую собственность. Обед, в свою очередь, вызвал поток самых восторженных отзывов, причем мистер Коллинз пожелал узнать, кулинарным способностям какой из своих кузин они обязаны столь отменным угощением. Однако тут хозяйка дома водворила гостя на место, заверив его с достоинством, что она вполне может держать хорошего повара и что ее дочерям нечего делать на кухне. Гость не преминул попросить у нее прощения за допущенную оплошность, и миссис Беннет, смягчившись, сказала, что нисколько на него не обиделась. Однако мистер Коллинз еще в течение четверти часа продолжал извиняться.

Глава XIV

На протяжении всего обеда мистер Беннет почти ни с кем не разговаривал. Но когда прислуга удалилась, он решил, что для беседы с гостем наступило подходящее время. Коснувшись темы, которая несомненно должна была воспламенить мистера Коллинза, он заметил, что последний, по-видимому, очень доволен своей патронессой. Сочувствие леди Кэтрин де Бёр всем его желаниям и ее забота о комфорте мистера Коллинза кажутся, на первый взгляд, из ряда вон выходящими. Мистер Беннет едва ли мог найти более удачный предмет для разговора. Гость говорил о леди де Бёр с величайшим восторгом. Тема эта сделала его слог необычно высокопарным даже для него самого. С полной убежденностью он объявил, что за всю жизнь ему не приходилось наблюдать подобного поведения высокопоставленных особ — такой снисходительности и благосклонности, с какими отнеслась к нему леди Кэтрин. Она милостиво одобрила обе его проповеди, которые он уже имел честь произнести в ее присутствии. Дважды она пригласила его к обеду в Розингсе и всего только неделю назад присылала за ним, чтобы он принял участие в ее вечерней игре в кадриль.{37} Многие, как известно, находят, что леди Кэтрин не в меру горда. Однако по отношению к нему она всегда была необыкновенно приветлива. Ее сиятельство всегда разговаривала с ним так же, как с любым другим порядочным человеком. Она ничуть не возражала ни против его знакомства с окрестным обществом, ни против того, чтобы он время от времени оставлял на неделю-другую свой приход ради визита к родственникам. Она даже снизошла до того, что порекомендовала ему по возможности поскорее жениться, конечно, с подобающей осмотрительностью и однажды посетила мистера Коллинза в его скромной обители. Там она вполне одобрила все предпринятые им усовершенствования и даже снабдила его кое-какими советами по части устройства полок в каморке на втором этаже.

— Все это необыкновенно похвально с ее стороны и, разумеется, крайне любезно, — заметила миссис Беннет. — Осмелюсь сказать, что это, должно быть, чрезвычайно приятная женщина. Как жаль, что большинство важных дам на нее не похожи! И она живет, сэр, неподалеку от вас?

— Сад, в котором находится мое скромное обиталище, только одной аллеей отделен от Розингс Парка{38} — резиденции ее сиятельства.

— Вы как будто сказали, что она — вдова, сэр? Есть ли у нее дети?

— У нее всего одна дочь — наследница Розингса, весьма значительного имения.

— Увы, — воскликнула миссис Беннет, покачав головой. — В таком случае она гораздо счастливее многих других барышень. А что собой представляет эта благородная особа? Хороша ли она?

— Воистину это — очаровательнейшая юная леди! Ее мать, леди Кэтрин, сама говорит, что по части красоты мисс де Бёр намного превзошла других прелестнейших представительниц своего пола, так как в ней есть что-то такое, что сразу отличает молодую особу высокого происхождения. К несчастью, у нее довольно слабое сложение, которое помешало ей преуспеть во многих искусствах. По мнению дамы, занимавшейся ее воспитанием, мисс де Бёр пошла бы весьма далеко, будь только она покрепче здоровьем. И она настолько мила, что нередко удостаивает своим посещением мою скромную обитель, когда выезжает на прогулку в своем запряженном пони маленьком фаэтоне.

— А она уже была представлена ко двору? Я почему-то не встречала ее имени в списках придворных дам.{39}

— Увы, здоровье, к несчастью, не позволяет ей переселиться в город. Это обстоятельство, как я однажды уже заметил самой леди Кэтрин, лишило двор Британии его лучшего украшения. Ее сиятельству очень понравилось мое замечание. Можете себе представить, я часто прибегаю к такого рода изящным комплиментам, которые столь нравятся дамам. Например, я не раз говаривал леди Кэтрин, что ее прелестная дочь рождена, чтобы стать герцогиней и украсить собой любое место, которое само украсило бы всякую другую леди. Я считаю священным долгом свидетельствовать подобными приятными мелочами свое внимание к ее сиятельству.