Дом у кладбища - Джозеф Шеридан Ле Фаню
В ответ мистер Арчер засмеялся и сказал:
«Ну… хватит тянуть… выкладывай все начистоту».
«Сэр, в письме все сказано».
«Ах, Гласкок, – говорит мистер Арчер, – ты ведь угрожаешь мне в этом письме. Не думал я, что ты так поведешь себя. Ну что же, против рожна не попрешь. – Он снова засмеялся, пожал плечами и произнес, опуская руку в карман: – Здесь у меня шестьдесят фунтов, это все, что у меня осталось, придется тебе умерить аппетит. Как ты насчет этого?»
«Вы забрали пропасть золота у мистера Боклера», – говорит Гласкок.
«Ни гроша сверх своих самых насущных нужд. – И вновь мистер Арчер засмеялся. – И потом, у кого больше прав – разве не я его убил?»
Его слова и этот смех пугали меня все больше и больше.
«А я, сэр, вас потом поддержал – ведь так?» – сказал Гласкок.
«Рыцарь без страха и упрека, сэр… готовый и в огонь, и в воду; а теперь – сколько ты хочешь? Не забудь, это все, что у меня есть… я гол как сокол; и здесь еще мой друг Айронз… ну?»
«Мне ничего не нужно, – говорю, – я не возьму ни шиллинга… ни полупенса».
Понимаете, я почему-то чуял, что ничего хорошего из этого не выйдет, и к тому же боялся.
«Что? Ты не хочешь получить свою долю, Айронз?» – спросил он.
«Нет, это ваши деньги, сэр… моих там и шести пенсов нет… не нужны они мне, и все тут».
«Ну что ж, Гласкок, говори… Айронза ты слышал».
«Пусть Айронз говорит за себя… мне до него дела нет. Вы должны были поделиться со мной деньгами мистера Боклера… у нас обоих одинаковые заслуги… и если я всего лишь держал язык за зубами, все равно это очень дорого стоит».
«Не отрицаю… дорого… бесконечно дорого. Ну вот, здесь шестьдесят фунтов… но заметь, это все, что у меня есть… Так сколько?»
«Тридцать, на меньшее я не согласен», – угрюмо буркнул Гласкок.
«Тридцать! Это много… но с учетом всех обстоятельств… не слишком», – говорит Арчер.
С этими словами он вынул правую руку из кармана панталон и разрядил в сердце Гласкока пистолет.
Гласкок не крикнул, не сошел с места, не застонал; он только странно дернулся и плашмя упал, так что его голова оказалась у самой воды.
Кажется, я что-то сказал… не знаю… я сам едва не умер… потому что такого я никак не ожидал.
«Ну, ну, Айронз… что с тобой… мужайтесь, сэр… помоги мне, и ничего с тобой не случится».
В левой руке у него был пистолет, из которого он только что стрелял, а в правой – заряженный.
«Он сам виноват, Айронз. Я этого не хотел, но приходится защищаться; нельзя, чтобы моя жизнь находилась в руках иудея или иуды».
На улыбающееся, бледное как смерть лицо мистера Арчера падали черные пряди.
«Я ни тот и ни другой», – сказал я.
«Знаю, и поэтому ты здесь, а он там».
«Хорошо, но теперь все кончилось, так я думаю», – говорю я. Мне не терпелось убраться подальше.
«Не уходи пока, – говорит он, словно бы просит, а сам эдак слегка вздергивает пистолет, – ты должен помочь мне спрятать этого дурня».
И вот, сэр, нам пришлось три или четыре часа надрываться на холоде: мы привязали к его одежде камни, утопили тело у самого берега и навалили сверху еще камней. Работа оказалась не из легких, скажу я вам, глубина была почти четыре фута, несмотря на сухое время года; потом мы обрушили в воду изрядный кусок берегового грунта; мы убрали следы, а прочее предоставили судьбе; ни разу не слышал, чтобы там нашли тело, – наверное, оно до сих пор на месте.
И Айронз застонал.
– Возвращались мы молча, уставшие как собаки, и я от страха обливался холодным потом. Но он не замышлял против меня худого. К счастью, убийство – штука небезопасная, без причины убивают одни дураки, и, когда мы вернулись на дорогу, я свернул к Лондону, а он – в другую сторону; куда он собирался, понятия не имею, но он-то отлично знал, что дальше делать, уж будьте уверены.
И страшно же мне было, скажу я вам, шагать в полном одиночестве среди вересковой пустоши. Темно было хоть глаз выколи, попадались на дороге такие места, где мои шаги отзывались эхом, и я решал, что не иначе как мистер Арчер передумал и пустился вдогонку или другая какая-нибудь напасть, не лучше, – если только такое возможно; много раз я оборачивался, ожидая, что увижу за спиной Арчера или того, другого; ведь когда мистер Арчер пристрелил Гласкока, я будто тронулся и потом долго еще трясся с головы до ног.
Ну вот, видите, Гласкок мертв и не заговорит, мистер Боклер тоже, и доктор Стерк все равно что покойник, а он, думаю, что-то знал… припомнил. В ночь, когда мистер Боклер лишился жизни, доктор Стерк лежал в соседней комнате – вроде туалетной при спальне – и дверь была открыта, но он хворал после падения, рука в лубках; он принял опиум и мало что сознавал – и не мог ничего показать на суде, но, наверное, позже он припомнил что-то относящееся к делу. – Мистер Айронз повернулся, подошел вплотную к Мервину и очень тихо сказал: – И думаю, Чарльз Арчер его убил.
– Так, значит, Чарльз Арчер в последние несколько месяцев появлялся в Дублине, а возможно, и в
