Френсис Фицджеральд - Последний магнат
— Садитесь, — кивнул он.
До Реда наконец дошло, что с ним не шутят. Он даже внезапно понял, в чем дело. Актриса взяла его в оборот с первого же дня, от ее хлесткого языка не было спасения — и режиссер, оберегая свой душевный покой, позволил ей отыгрывать роль как попало, лишь бы не связываться.
Стар только подтвердил его мысли.
— Вам с ней не совладать. Я объяснял: мне нужна героиня мерзко-подлая. А у вас она нудно-ленивая. Боюсь, придется отказаться.
— От картины?
— Нет. Я передаю фильм Харлею.
— Хорошо, Монро.
— Не обессудьте, Ред. Когда-нибудь еще попробуем.
Машина подкатила к конторе Стара.
— Доснять начатый дубль? — спросил Ред.
— Им есть кому заняться, — бросил Стар. — Харлей уже на площадке.
— Какого черта…
— Он вошел, когда мы выходили. Сценарий я ему отдал вчера вечером.
— Послушайте, Монро…
— Ред, я сегодня занят, — отрезал Стар. — Вкус к фильму у вас пропал три дня назад.
Вот уж пилюля так пилюля, пронеслось в голове Райдингвуда. Теперь его положение пошатнется — незначительно, но третью женитьбу придется отложить. И ведь даже скандал не затеешь: несогласие со Старом обычно не афишируют. Стар — один из столпов киношного мира, и правда на его стороне. Всегда или почти всегда.
— А пиджак? — вдруг спохватился Ред. — У меня пиджак остался в павильоне. На стуле.
— Знаю. Вот, возьмите.
Стар так старался быть терпимым к просчету Райдингвуда, что успел забыть о пиджаке, который держал в руках.
«Проекционный зал мистера Стара» походил на миниатюрный кинотеатр с четырьмя рядами мягких кресел. Вдоль переднего ряда тянулись столы с затененными лампами, кнопками и телефонами; у стены стояло пианино, забытое там с первых дней звукового кино. Хотя в зале сделали ремонт и сменили обивку всего год назад, помещение уже успело обветшать от постоянного использования.
Стар приходил сюда в полтретьего и затем в полседьмого — просматривать кадры, отснятые за день. Обстановка часто бывала напряженной: здесь Стар оценивал свершившийся факт — сухой остаток того, что достигалось месяцами закупок, планирования, сочинения и переписывания, актерских проб, строительных и осветительных ухищрений, утомительных репетиций и съемок; здесь материализовывался результат гениальных предчувствий и отчаянных замыслов, творческого бессилия, заговоров и рабочего пота. Сюда стекались донесения с линии огня — и сложный рабочий процесс замирал в ожидании.
Кроме Стара, на просмотрах бывали продюсеры обсуждаемых картин, координаторы съемок и главы всех технических отделов. Режиссеры не приходили: официально их работа считалась законченной, а деликатничать с оценками в проекционном зале, где с серебристых бобин потоком разматывались живые деньги, никто не собирался — и режиссеры по негласной традиции старались держаться подальше.
Стара уже ждали; при его появлении шепот стих, и как только он сел в кресло, подтянув к подбородку острое колено, свет погас. В заднем ряду чиркнула спичка — и все замерло.
На экране отряд франкоканадцев выгребал на узких каноэ против бурного течения. Сцену снимали в студийном бассейне; в конце каждого дубля, после режиссерской команды «Стоп!», вмиг расслабившиеся актеры со смехом утирали лбы, поток воды останавливался — и иллюзия исчезала. Стар по большей части молчал — лишь отметил, что к технической стороне претензий нет, и назвал номер выбранного дубля.
В следующей сцене, все на той же реке, девушка-канадка (Клодетт Колбер) разговаривала со следопытом (Рональдом Колманом), глядя на него сверху вниз из каноэ. После первых кадров Стар вдруг спросил:
— Бассейн уже размонтировали?
— Да, сэр.
— Монро, он нужен для…
— Смонтировать заново, — отрезал Стар. — Немедленно. Второй эпизод надо переснять.
Мгновенно включился свет; руководитель съемок, соскочив с кресла, вытянулся перед Старом.
— Сцена сыграна прекрасно — и все насмарку! — с холодным гневом произнес Стар. — Кадр не отцентрирован. Камеру поставили высоко: идет диалог, а видна одна макушка Клодетт. Этого мы и добиваемся? Ради этого зритель и приходит в кино — посмотреть на макушку красивой актрисы? Скажите Тиму, с тем же успехом можно было снять дублершу.
Свет вновь погас. Руководитель съемок примостился рядом с креслом Стара, чтобы не мешать. Ленту пустили заново.
— Теперь видите? — спросил Стар. — И еще волосок попал в кадр, вот там справа. Выясните, он в проекторе или на пленке.
В самом конце сцены Клодетт Колбер медленно подняла голову, явив миру огромные влажные глаза.
— Вот что зритель должен видеть с самого начала, — указал Стар. — И ведь сыграно великолепно. Сверьте расписание и доснимите сцену сегодня вечером или завтра.
Уж Пит Заврас не допустил бы такого промаха. Поди найди в Голливуде хоть полдюжины операторов, на которых можно положиться…
Дали свет, координатор с продюсером фильма вышли из зала.
— Монро, есть фрагмент сцены, поступил вчера поздно ночью.
Зал погрузился в темноту, на экране возникла голова Шивы среди толпы богопоклонников — гигантская и невозмутимая, словно ей и не кружиться в потоке наводнения всего через пару часов.
— Когда будете переснимать, — вдруг сказал Стар, — посадите на идола пару ребятишек. Выясните, не обвинят ли нас в неблагопристойности, хотя, думаю, никто не возразит. Детям все можно.
— Хорошо, Монро.
Серебристый пояс с прорезанными звездами… Смит, Джонс или Браун… В рубрику «Объявления»: женщине в серебристом поясе, присутствовавшей…
Со следующим фильмом — гангстерской историей — место действия перенеслось в Нью-Йорк, Стар сделался нетерпелив.
— Сцена откровенно испорчена, — раздался в темноте его голос. — Написана дурно, актеры подобраны отвратительно, смысла никакого. Типажи не те, вместо решительности — сплошной сироп. В чем дело, Ли?
— Сцену писали сегодня утром прямо на площадке, — ответил Ли Кэппер. — Бертон хотел все доснять в шестом павильоне.
— Никуда не годится. Как и следующая сцена. На такую халтуру даже пленку жаль тратить. Героиня не верит тому, что говорит, Кэри тоже. «Я тебя люблю» крупным планом — да вас освистают в первый же сеанс! И на девице слишком много наверчено.
В темноте прозвучал сигнал, проектор замолк, включился свет. Стар сидел с каменным лицом.
— Кто писал сцену? — спросил он чуть погодя.
— Уайли Уайт.
— Трезвый?
— Конечно.
Стар помолчал.
— Сегодня же засадите за эту сцену четверых. Посмотрите, кто свободен. Сидни Ховард не появился?
— Приехал сегодня утром.
— Поговорите с ним. Объясните, чего я хочу. Героиня в смертельном ужасе, она тянет время — только и всего. У людей не бывает по три эмоции сразу. И еще, Кэппер…
Художник-постановщик подался вперед из второго ряда.
— Да.
— С декорацией что-то не то.
В зале переглянулись.
— Что именно, Монро?
— Это я у тебя спрашиваю. Слишком громоздко, глаз мечется. И выглядит все дешевкой.
— Денег-то как раз не жалели…
— Я знаю. Дело в какой-то мелочи. Вернись туда сегодня и посмотри. Может, мебели слишком много или она неподходящая. А может, окна не хватает. Или надо усилить перспективу.
— Проверю. — Кэппер взглянул на часы и стал пробираться к выходу. — Займусь прямо сейчас. За ночь что-нибудь придумаю, утром сделаем.
— Хорошо. Ли, обойдешься пока другими декорациями?
— Думаю, да.
— Ответственность на мне. Эпизод с дракой готов?
— На подходе.
Стар кивнул. Кэппер поспешил прочь, в зале вновь погас свет. На экране четверо персонажей мутузили друг друга в винном погребе. Стар засмеялся:
— Взгляните на Трейси — как налетел на того парня! Уж точно драться ему не в новинку!
Актеры сходились вновь и вновь, драка повторялась. В конце они неизменно взглядывали друг на друга с улыбкой, порой дружески похлопывали противника по плечу. Опасность грозила лишь одному — постановщику боев, профессиональному боксеру: ему ничего не стоило уложить разом всех троих, однако актеры, им же и обученные, под горячую руку могут сбиться с отработанного порядка и начать крушить все подряд. Самый молодой из троих боялся, что ему попортят лицо, и режиссер прикрывал его увертки продуманными ракурсами.
А позже двое все встречались и встречались в дверях, узнавали друг друга и расходились. Встречались, замирали, расходились.
Потом девочка читала под деревом, на котором устроился мальчик с книгой; девочка изнывала от скуки и хотела поговорить, мальчик не обращал внимания и ронял ей на голову яблочный огрызок.
— Длинновато — да, Монро? — раздался голос из темноты.
— Нисколько, — ответил Стар. — Чудный эпизод, хорошо смотрится.
