Озорные рассказы - Оноре де Бальзак
— Охотно, — согласился прево. — Однако я старый лис, меня на кривой не объедешь, и потому хочу удостовериться, что это в самом деле придворная дама, а не англичанин, ибо у англичан кожа белая и гладкая, как у женщин, это я точно знаю, понеже вздернул их на виселице без счету.
— Так и быть, — согласился сеньор. — Раз меня обвиняют в измене и речь идет о моей чести, я уговорю даму согласиться забыть на мгновенье о стыдливости своей. Думаю, ей хватит любви и сочувствия, чтобы помочь мне избавиться от любых подозрений. Давайте я попрошу ее повернуться лицом вниз и показать вам то, что никак не заденет ее имени, а вам будет довольно, чтобы признать в ней благородную даму.
— Хорошо, — отвечал прево.
Дама, слушая во все уши, скомкала и спрятала под подушку все свои вещи, скинула с себя знакомую мужу сорочку, обернула голову простыней, оставив на виду те пышные розовые округлости, что находятся пониже поясницы.
— Входите, мой добрый друг, — сказал сеньор.
Прево заглянул в камин, открыл шкаф, сундук, пошарил под кроватью, проверил, не прячется ли кто за занавесками, в общем, осмотрел и обнюхал всю спальню. Затем обратил свой взор к постели.
— Монсеньор, — заметил он, разглядывая свою законную собственность, — я видел англичан с подобным телосложением, а потому обязан посмотреть с другой стороны.
— Что значит с другой стороны?
— Ну, другую часть, или, если хотите, часть другого.
— Тогда, будьте любезны, позвольте госпоже подготовиться и прикрыться так, чтобы показать лишь малую толику того, что составляет наше счастье. — Сеньор знал, что делает, ибо у его дамы имелись родинки, по которым ее легко можно было опознать. — Сделайте одолжение, отвернитесь на минутку, чтобы моя дорогая дама могла подчиниться вашему требованию.
Женщина улыбнулась своему возлюбленному, поцеловала его за находчивость, ловко открыла и прикрыла то, что следовало, и муж ее, узрев во всей красе то, что ему никогда не дозволялось видеть, совершенно убедился в том, что никакой англичанин не мог иметь подобных форм, если только не был восхитительной англичанкой.
— Да, господин, — шепнул он на ухо своему заместителю, — разумеется, вы правы, это придворная дама, понеже у наших горожанок не бывает ни прелестей подобных, ни округлостей.
Засим, обыскав весь дом и не найдя ни одного англичанина, славный прево возвратился, как приказывал ему коннетабль, во дворец.
— Он убит? — спросил граф де Ришмон.
— Кто?
— Тот, кто украшал рогами ваш лоб.
— В постели сеньора была только одна дама, и он забавлялся только с нею.
— И ты своими глазами видел эту женщину, чертов рогоносец, и не разделался со своим соперником?
— Видел, но не женщину, а придворную даму.
— Видел?
— И удостоверился в обоих случаях.
— Как прикажешь тебя понимать? — захохотал король.
— Я хочу сказать, да простит меня Ваше Величество, что осмотрел и зад, и перед.
— Так ты жену свою знаешь только по лицу, старый никчемный осел! Да тебя повесить мало!
— Я испытываю величайшее почтение к тому, на что вы намекаете, и не осмеливаюсь смотреть. К тому же она христианка до мозга костей и ни за что на свете не показала бы мне даже крохотного кусочка своего тела.
— Правильно, — подтвердил король, — оно предназначено не для того, чтобы его показывать.
— О, старый рогоносец, ведь это была твоя жена! — вскричал де Ришмон.
— Господин коннетабль, она давно спит, бедняжка.
— Ах так? Вперед, скорее! По коням! Проверим, и если она дома, так и быть, получишь только сто палок.
Ришмон и Пети явились в дом последнего скорее, чем нищий опустошает кружку для пожертвований бедным. Эй! Открывай! Заслышав топот и шум, от которого чуть не обрушились стены, служанка, зевая во весь рот и потягиваясь, распахнула двери. Коннетабль и прево ринулись в спальню и с великим трудом разбудили жену Пети, которая якобы так крепко спала, что не в силах была разлепить веки, и страшно перепугалась, обнаружив рядом с постелью двух вооруженных мужчин. Прево торжествовал. Он объявил, что, безо всякого сомнения, кто-то нарочно ввел коннетабля в заблуждение, а жена его — женщина благонравная. Супруга же изображала крайнее удивление. Коннетабль удалился несолоно хлебавши.
Славный прево начал раздеваться, чтобы поскорее добраться до постели, ввиду того что сие приключение заставило его вспомнить о жене. И пока он все развязывал и с себя снимал, жена его, не оправившаяся от изумления, спросила:
— Любезный мой, отчего этот шум, зачем тут был коннетабль и его люди? И к чему проверять, сплю ли я? Неужели отныне коннетабль обязан смотреть, как мы…
— Не знаю, — признался прево и рассказал ей обо всем, что с ним случилось.
— И ты без моего дозволения, — воскликнула она, — смотрел на придворную даму? Ах! Ах-ах-ах!
И она принялась стенать, плакать и кричать так отчаянно и громко, что прево застыл, точно столб.
— Эй! Милая! Что с тобой? Чего ты хочешь? Чего тебе надобно?
— Как это чего? Ты увидел, каковы придворные дамы, и теперь меня разлюбишь!
— Перестань, душенька моя, ведь они такие большие! Скажу по секрету и только тебе одной, у них все чертовски толстое.
— Правда? Так я лучше? — улыбнулась жена.
— Еще бы! — с восхищением молвил прево. — Ты на целую пядь тоньше, и со всех сторон!
— Значит, они счастливее меня, — вздохнула она, — раз и мне при моей малости достается много радости.
Тут прево применил наилучший способ для утешения своей дорогой жены и утешал ее весьма старательно, в силу чего она пришла к убеждению, что самим Небом предопределена возможность получать большое удовольствие даже от малых вещей.
Сие доказывает, что ничто в этом мире не способно сломить веру обманутых мужей.
О монахе Амадоре, славном Тюрпенейском аббате
Время действия: XV–XVI века.
В один из ненастных дней, когда дамы не выходят из дома и о том не печалятся, поелику любят дождь, который заставляет мужчин им приятных держаться поближе к их юбкам, в Амбуазском замке королева проводила время у окна своей спальни. Сидя в кресле, развлечения ради она молча трудилась над гобеленом, но то и дело забывала про иголку, рассеянно и задумчиво глядя на потоки воды, падавшие с неба в Луару. Все дамы притихли, не желая тревожить свою госпожу. Добрый наш король[135] о чем-то спорил со своими
