Виллем Элсхот - Избранное
— И для этого они нанимают частного сыщика, — сказал он, качая головой. — Да, эти англичане, судовладельцы, не знают, куда им деньги давать. Но я ничем помочь вам не могу, уж вы извините. Вы не хуже меня знаете, что все списки жителей хранятся в городской управе. А вообще-то я рад бы помочь. Только завтра воскресенье, значит, вы уже потеряли два дня. За такое время воры успеют сбагрить что угодно.
Значит, последняя надежда Али рухнула — больше я ничего сделать не мог. Но когда я уже пошел к выходу, добрый сержант хлопнул себя по лбу и стал развязывать тесемки толстого фолианта, словно его вдруг озарила гениальная мысль.
— Как это я раньше не подумал! Да, старость не радость. Вот тут список всех избирателей, коллега. Утром прислали. Вам повезло, ведь эти списки составляют раз в четыре года. Тут она непременно должна быть, если только она совершеннолетняя. Давайте посмотрим.
Похожим на сосиску указательным пальцем он провел по столбцу имен, читая их вслух: «Ван Акен, Ван Алсеной, Ван Аперс, Ван Ас, Ван Баален, Ван Баувел, Ван Белле, Ван Бенеден, Ван Берген, Ван Бокел. Нет, надо дальше: Ван Гутсем, Ван Дале, Ван Дам. Смотрите, тут две страницы Ван Дамов. Но где же Мария? Ван Дам Альберт, Ван Дам Бернард. Это нам не подходит. Нам надо Ван Дамов женского пола. Ван Дам Луи, Ван Дам Мария Альбертина! Стоп! Родилась 11 марта 1876 года, значит, ей шестьдесят два года. Годится? Во всяком случае, она-то совершеннолетняя. Не подходит? Тут еще есть две Марии, обе с 1916 года, значит, им теперь двадцать два. Курочки-молодки, коллега. Первая живет на Ланге Риддерстраат».
— А номер дома? — спросил я нетерпеливо.
— Семьдесят первый. А вторая на Занде, та живет в пятнадцатом.
Ура Занду! Тот же номер, что и на Клостерстраат! Ну, теперь попалась, пташка!
— Погодите, — сказал он сочувственно, — я эти места хорошо знаю. В одиннадцатом живет хромой Ян, в тринадцатом — старьевщик, а пятнадцатый — это отель «Карлтон». Там хозяин некто Кортенаар, голландец-полукровка, не раз попадался за скупку краденого. Если эта старая лиса вам чем-нибудь поможет, дайте мне знать — с меня тогда выпивка. Но не такой он, чтоб даром болтать, — его либо подкупить надо, либо отколотить как следует. А если влипнете в скандал, звоните нам. Наш номер 37-03-04. Но кажется, вы напали на верный след. Эй, что там за шум?
Мы услышали топот сапог, и грубый голос сказал: «Сюда, чертов негритос!» И в ту же минуту дверь распахнулась и полицейский, крепко держа Али за шиворот, втолкнул его в комнату вместе с букетом.
— Сядь, черная образина, — сказал полицейский, толкая его в кресло.
Он задержал Али за то, что тот подглядывал в замочную скважину, а двое его сообщников стояли на стреме в скверике, делая вид, что вышли подышать свежим воздухом. Но его такими штучками не проведешь. Только зря они это затеяли: в полицейский участок еще никто безнаказанно не лез. А когда он этого схватил, те бросились бежать.
— Шапку долой! — говорит полицейский и срывает с Али феску.
Без фески Али — другой человек.
Кажется, что на нем сверкающий шлем, так блестят его черные волосы под яркой лампой. Он застыл как статуя, вперив глаза в пол, тонкие руки неподвижно лежат на коленях. Букет упал и лежит у его ног, как жертвоприношение.
Я осмеливаюсь заметить, что его феска ничего общего со шляпой не имеет, что это — принадлежность его религии и что лучше бы не заставлять его снимать эту феску, тем более что мы почти ничего об этих людях не знаем.
Услышав мой голос, Али поднимает глаза и смотрит на меня укоризненно, и у его губ ложится презрительная складка. Наверно, у Христа было такое выражение лица, когда Иуда подал знак, поцеловав Учителя.
Меня пронзила дрожь. Я подошел к нему и, глядя ему прямо в глаза, спросил — неужто он мне больше не доверяет? Слушая эти слова, он смотрел на мои губы, словно ища признаков скрытой насмешки. Если бы я не был так возмущен, я, наверно, не удержался бы от слез.
— Не знаю, — честно признался он.
— И очень стыдно! — сказал я с горечью, но он сидел, как медный идол, молча, не шевелясь.
— Так, значит, вы знакомы? — И толстый сержант подозрительно покосился на меня.
— Как называется ваш корабль? — спросил я у Али.
— «Дели Касл», я вам уже говорил там, в лавке.
На выручку надо было призвать и талисман. Я попросил Али передать клочок картона толстому сержанту, и тот, повертев его со всех сторон, наконец разобрал слова. До него не сразу дошел смысл, но вдруг он все понял. Он разразился громовым хохотом, и, встав из-за стола, отдал Али феску, и ласково похлопал его по плечу.
— Желаю удачи у Кортенаара, — сказал он. Потом нагнулся, что при его габаритах было совсем нелегко, поднял с полу букет и вежливо распахнул перед нами двери.
Нет, я не ошибся, это был добрый человек.
VДаже если эту Марию ван Дам кто-то заколдовал, все же мне казалось, что на этот раз ошибки быть не может — неужели пятнадцатый номер окажется простым совпадением? Чтобы ввести Али в курс дела, я ему докладываю, что я узнал местожительство Марии через толстого сержанта, который специально для меня искал и нашел ее адрес.
— Вы тут влиятельный человек, сэр, — сказал он с восхищением.
Он тут же справился, во сколько мне это обошлось, и уже сунул руку в карман, где хранились их общие капиталы. А когда я его уверил, что платить мне не пришлось, он спросил, действительно ли это полицейский участок и не кроется ли тут какой-то подвох. То, что совпал номер, хотя и на другой улице, произвело на него сильнейшее впечатление.
— Половина наполовину, — говорит он, сияя улыбкой, — это очень хорошо. Да, она замечательная девушка. Может быть, она по ошибке написала другую улицу. Путь у нас с препятствиями, сэр, как восхождение на Гиндукуш, во в конце нас ждет награда.
Я от всего сердца надеюсь, что он прав, но в скверике нас встречает пустая скамейка, и одному богу известно, куда удрали те двое.
Может быть, они со всех ног бросились бежать к себе на «Дели Касл», где они будут в большей безопасности, чем во всем нашем городе, и где им никто не помешает поразмыслить над историей с шарфом и банкой имбирных сладостей. Пусть это будет им наукой — не связываться с нашими девушками. А может быть, я теперь смогу честно уйти от них: вряд ли Али станет искать Марию без своих дружков.
Но когда я его спрашиваю, что он об этом думает, он только мотает головой, подносит к губам два пальца и издает странный пронзительный свист. Свист звучит совсем иначе, чем наши обычные свистки, и разносится очень далеко, а глухая монастырская стена в конце улицы отражает его громким эхом. И не успевает это эхо отзвучать, как издали ему отвечает такой же свист и через минуту в лунном свете показываются две темные фигуры. Значит, о моем уходе речи быть не может. Они останавливаются поодаль, потом медленным шагом подходят к нам и, застыв на месте, меряют меня с ног до головы бесцеремонным взглядом, словно они не ожидали меня увидеть вновь. Я бы с удовольствием отколотил этих сморчков, но тут Али стал им подробно объяснять, что произошло в полицейском участке, и они слушали его с полным вниманием, ни разу не перебивая. Когда же он дошел до моего участия в этой истории, они поглядели на меня с восхищением и одобрительно закивали головами.
Теперь, когда наш отряд снова оказался в полном составе, можно и пускаться в путь, тем более что на башне бьет одиннадцать часов. Ничего, если Мария легла спать, это даже упростит дело, но я не был уверен, что этот отель «Карлтон» и есть конечная цель наших поисков. Хорошо, что это было недалеко — вторая улица направо, потом налево, и никаких зигзагов и поворотов.
Я остановился на противоположной стороне переулка, чтобы как следует рассмотреть логово Кортенаара: мне вовсе не хотелось бросаться туда наобум, как явно готовы были сделать мои темнокожие друзья со своим клочком картона.
Отель «Карлтон» — шикарное название, но оно никак не подходило к этому жилью — полуразваленному дому с облупленным фасадом, каких сотни в любом квартале старого города. Вряд ли там достаточно помещений для гостей, дом всего только двухэтажный, с тремя окнами по фасаду. И никакого следа красной лампы, как у Фатьмы. Наверху все окна были темные, внизу находилось что-то вроде кафе, с какими-то признаками жизни. Мне показалось, что я слышу музыку. Явно неподходящее место для человека с моей репутацией, подумал я, хоть от нее теперь и немного осталось.
— Зайдем? — спросил я нерешительно, надеясь, что мои спутники, увидев этот «отель», потеряли охоту идти туда.
— Но мы ведь для того сюда и пришли, сэр, — говорит Али. Держа перед собой букет, он входит первым, и я следую его примеру — четвертый пария.
Но, войдя, я сначала шарахаюсь назад, как пловец, оглушенный волной, с такой силой навстречу гремит патефон, наполняя тесное помещение ревом дикого зверя. Все тонет в густом дыму, но я все же различаю самого Кортенаара, который стоит за стойкой и делает вид, что не заметил нас. У него курчавая седеющая голова и темноватый цвет лица — среднее между мной и Али. Маленькие глазки беспокойно бегают по сторонам, пока он полощет стаканы, что-то напевая себе под нос, но с виду в нем ничего опасного нет, и мне кажется, что толстый сержант преувеличивал. У дверей сидит молодая женщина и кормит грудью ребенка, к стойке привалились две гулящие девицы, они покачиваются в такт музыке, у стены четверо подозрительных типов играют в карты. В свободном промежутке между стойкой и столами танцуют две пары, но никто на них не смотрит. В общем, тут пять женщин, выбор неплохой, по крайней мере на первый взгляд.
