Королевские сестры - Виктория Холт
Он покинул покои; несколько минут спустя Вильгельм услышал под окном свист проходившего мимо человека. Он выглянул. Это был Рэдклифф, который шел своей дорогой, насвистывая «Вилли-виг».
ВЕЛИКАЯ ТРАГЕДИЯ
Сара ликовала.
— Наконец-то это наш шанс, — сказала она мужу. — Анна в восторге. И вот что я тебе скажу: Калибан долго не протянет. Он уволил Рэдклиффа за то, что тот сказал ему правду, так что, должно быть, правда была весьма неприятной. Теперь, Джон, мы можем начать строить планы.
Мальборо разделял энтузиазм жены. Наконец-то он был в деле; приятное положение вещей после долгих лет забвения.
Их сын Джон был компаньоном Глостера, и Саре не составило труда убедить Анну назначить его шталмейстером при юном герцоге.
Она была в вихре возбуждения, планы наводняли ее мозг. Она попросила у Анны разрешения удалиться в Сент-Олбанс на несколько дней, чтобы побыть с семьей, на что Анна нежно ответила, что не может ни в чем отказать своей дорогой миссис Фримен — даже в разрешении отсутствовать при ней.
Это были волнующие дни.
— Только подумай, мой дорогой, — восклицала Сара, — Анна скоро станет королевой, и она будет слушаться меня во всем. Ты — опекун Глостера, который немедленно станет принцем Уэльским. Мы будем править страной.
— Минутку, любовь моя. Придется считаться с парламентом. Ты упустила это из виду. Неужели ты думаешь, что они отойдут в сторону?
Она рассмеялась ему в лицо.
— Есть кое-что, что ты упустил, Джон Черчилль. У нас есть две дочери, которые скоро будут на выданье.
Он уставился на нее, а она продолжала:
— Генриетте семнадцать. Анне шестнадцать. Генриетта уже готова к замужеству. Я намерена выдать своих девочек замуж в нужные руки.
Мальборо поразился способности жены удивлять его; он поднял брови и пробормотал:
— Несомненно, ты уже выбрала партии для наших дочерей?
— Я обдумываю варианты, — ответила она. — У Сандерленда есть сын, у Годольфина тоже.
— Ты… поразительна!
— Кто-то же должен работать на эту семью. Ты лучший солдат в мире, Джон, но порой, мне кажется, в других делах ты слишком нерасторопен.
— Я думал, ты ненавидишь Сандерленда.
— Я не ненавижу его сына; и моя ненависть может смениться привязанностью, если он станет частью моей семьи.
— Ты думаешь, Сандерленд…
— Мой дорогой Джон, очень скоро любая семья в Англии сочтет за счастье породниться с Мальборо. Заметь, с Годольфином будет проще. Я приглашу юного Фрэнсиса к нам в гости, и это даст ему возможность поближе познакомиться с девочками.
Она была непобедима, он был в этом уверен. Чего она хотела, того и добивалась одной лишь силой своего характера.
Когда они вернулись ко двору, их ждало небольшое раздражение. Вильгельм назначил доктора Бёрнета, епископа Солсберийского, ответственным за образование Глостера.
Бёрнет был с Вильгельмом и Марией в Голландии и много сделал для их прихода к власти в Англии и свержения Якова. Он, вероятно, не будет благосклонно смотреть на такого подозреваемого якобита, как Мальборо, и здесь могли возникнуть неприятности.
Сара была в ярости. Бёрнет, которому Вильгельм был чем-то обязан, мог легко настроить его против человека, который едва не лишился жизни из-за якобитской деятельности. Она была готова вступить в бой с Бёрнетом.
Именно здесь Мальборо показал свое превосходство в тактике.
Он вежливо выслушал планы Бёрнета по образованию герцога и немедленно заверил епископа, что готов подчиниться правлению человека, которого он считал гораздо более ученым, чем он сам. В очень короткое время такт и дипломатичность Мальборо предотвратили ситуацию, которую прямолинейная энергия Сары могла бы превратить в катастрофу.
Все шло хорошо. Мальборо и Бёрнет в согласии; Генриетта влюбляется во Фрэнсиса Годольфина, а его отец явно в восторге от возможности союза между Мальборо и Годольфинами. За Чарльзом, лордом Спенсером, сыном Сандерленда, возможно, придется поохотиться настойчивее, да и сам Мальборо не так жаждал этого брака, как Сара, а это означало, что ей придется убеждать его в важности союза со Спенсерами. Сандерленд был оппортунистом, она это знала и когда-то его ненавидела, но он был одним из богатейших людей в Англии, и его сын Чарльз однажды тоже станет богат. Не то чтобы деньги были всем. Целью была власть. А когда Спенсеры и Годольфины будут связаны с Мальборо семейными узами, они станут всесильны.
Сара в конце концов склонит мужа на свою сторону, в этом она не сомневалась. А пока она могла радоваться тому, как Годольфины попадают в ее сети. А для ее сына Джона должны быть уготованы величайшие триумфы… но он был еще молод.
Итак, все было хорошо — здоровье Вильгельма стремительно ухудшалось, и хотя Анна тоже была нездорова, всякая, кто мог так часто переносить выкидыши и продолжать жить, должна была быть сильной. За последние три года у нее было три выкидыша.
Никогда еще миссис Морли и миссис Фримен не были так близки. Анна любила сидеть, положив свои прекрасные руки на колени, и говорить о своем мальчике, в то время как миссис Фримен поверяла ей свои надежды касательно дорогих дочерей.
— Какое утешение — говорить вместе об этих семейных делах! — вздыхала Анна.
Когда Генриетта Черчилль обручилась с Фрэнсисом Годольфином, Анна сказала, что миссис Фримен должна позволить ей сделать им небольшой, но полезный свадебный дар. Он оказался равен пяти тысячам фунтов — сумма и впрямь полезная.
— Как и ее мать, она всегда будет благодарна дорогой миссис Морли, — пробормотала миссис Фримен.
Это были славные дни. Саре казалось, что стоит ей лишь что-то задумать, приложить свою могучую энергию, и желаемое само идет в руки.
Анна, с ее, как говорила Сара мужу, вечными сюсюканьями над своим мальчиком, часто доводила ее до исступления.
— Иногда мне просто необходимо отлучиться.
— Будь осторожна, — предостерегал Мальборо. — Порой ты бываешь слишком откровенна.
— Джон Черчилль, именно моя откровенность и сделала меня милой этой дуре.
— Возможно, но никогда не забывай, что другие только и ждут возможности занять твое место.
— И ты думаешь, это так просто! Они просто прыгнут — и вот они там?
— Нет, но будь осторожна.
— Что ж, я не намерена тратить все свое время на игру в карты и выслушивание ее сплетен! Я поставлю кое-кого исполнять часть моих обязанностей, чтобы я могла отлучаться время от времени с большей легкостью, чем прежде.
—
