Граница - Станислава Радецкая
- Если бы ты был не ты, - заметил Йохан, - я бы дал кулаком в лицо за такие слова.
- Если она нравится тебе, - возразил Честер, - то я, в отличие от тебя, не жадный. А девка – всегда девка, в какие тряпки ее не ряди и какими титулами не награждай. Эта очень милая, как раз то, что я хотел. Но раз ты так суров, давай-ка лучше подумаем о деле. Я, признаться, засиделся тут и закостенел. Знаешь, - неожиданно ностальгически добавил он, - она напомнила мне славные дни, когда я ходил на проповеди в Мендхемском аббатстве.
- На проповеди?
- Да. Мы молились Венере и Приапу с красивыми замужними девицами из высшего и не очень света. Мне было тогда девятнадцать лет, и я жалею лишь об одном, что отец давал мне не так много денег, чтобы я мог бывать там так часто, как хотелось. Мы были вольнодумцами и бунтарями, вели разговоры о поэзии и политике, читали запрещенные книги и любили друг друга.
Уивер вздохнул, и Лисица приподнял бровь. Он слышал о тайных обществах Вены и пару раз присутствовал на них – не как гость, но как телохранитель. На его памяти ничем интересным или особенным эти общества не отличались: одни эпатировали друг друга тем, что нарочито одевались в лохмотья, другие говорили о себе, как о любителях искусства, третьи безобразничали на улицах, срывая юбки с женщин, но смысл был один – всем этим людям нечем было заняться. Чтобы прогнать скуку, они купались в наслаждениях, все более изощренных и изысканных, но чем изысканней они становились, тем скучней становились разговоры, и все меньше радости мелькало в глазах сообщников.
- Сдается мне, через год-другой тебе бы приелось подобное времяпровождение, - заметил Йохан. – Редкое общество дилетантов достойно, чтобы им дорожили.
- Как знать, - Честер пожал плечами. – На свое несчастье, я влюбился в одну актриску… по горло? – он вопросительно взглянул на Йохана.
- По уши.
- Пусть по уши. Они не так далеко от горла. Так вот, я влюбился в нее, как балбес, как ты, мой друг, и бросил всех своих старых друзей.
- А потом? – Лисица пропустил мимо ушей очередную подколку.
- А потом я уехал в Индию воевать, - мрачно добавил Уивер.
- По собственной воле?
- А то! Попробовал бы кто-нибудь меня отправить туда против моего желания! До сих пор не могу забыть лицо отца, когда я ему показал контракт от вербовщика компании. На корабле я был фельдшером, кажется, так он здесь зовется, а уже после войны получил патент доктора. Если честно, больше по дружбе, чем за заслуги. Нет, конечно, меня чуть не убили местные магометане, как моих товарищей в Патне, но мне повезло ускользнуть из рук набоба вместе с другом. Друг был отличный, такой же зануда, как и ты, Фризендорф! Мы собирались проехать с ним всю Персию и Порту, чтобы вернуться домой по суше. Но после его смерти уже все было не так и не то.
Йохан поднял брови, и Честер пояснил:
- Его укусила змея. Настоящая беда в Бенгале! Мой слуга в Индии держал ручного мангуста, чтобы отваживать змей, но дал ему кличку «господин», и иногда я не мог понять, кого из нас он зовет… - он помолчал, улыбаясь воспоминаниям, а затем неожиданно спросил: - Так что насчет плана выбраться?
- Пока ничего. У нас нет денег.
- Может быть, твоя возлюбленная одолжит нам на дорогу? Когда вернется твой унылый Цепной Пес, – кстати, я удивляюсь, что он до сих пор в тюрьме, - как знать, чего он от тебя потребует. Одного взгляда на его рожу мне хватило, чтобы понять: ничего хорошего от него не дождешься.
Здесь Уивер был прав. На своей спине Лисица узнал макиавеллиевское коварство Герхарда. Верить Цепному Псу было так же безопасно, как заглядывать в медвежье логово и кричать медведю в ухо.
- Я сам удивлен, что его так долго держат, - медленно проговорил Йохан. – Надеюсь, что какие-то из его делишек всплыли. Нет, сейчас мы никуда не поедем. У нас нет ни легенды, ни вещей, а дороги занесло снегом. Я думаю, у нас будет возможность скрыться, как только мы достанем Герхарду то, что он хочет. Вряд ли он натравит на нас солдат сразу.
Уивер шумно выдохнул.
- Может быть, тогда выберемся и наведем ужас на мирных обывателей? Я бы очень хотел припомнить лейтенанту мою спину!
- Предлагаешь нарядиться в простыню и выть под окнами казармы? Куриной кровью написать на стене его дома «Мене, мене, текел, упарсин»? Поймать его во время обхода, стянуть штаны, выпороть и вымазать в смоле? Твой спине не станет от этого легче.
- Какой ты зануда, Фризендорф! – Уивер захохотал. – Мне нравится каждый из твоих планов! По крайней мере, это не даст нам заплесневеть в ожидании! Я уже чувствую, как мои мышцы дрябнут, а кожа морщится без солнечного света.
- Зато выдаст баронессу Катоне, если нас поймают.
- Зачем же сразу думать о плохом? Мы могли бы здорово повеселиться. Хотя да, я ведь забыл, что ты влюблен в хитрую красавицу, которая вертит тобой как хочет.
- Ерунда, - вяло отозвался Лисица. Он сам не понимал до конца, что чувствует к Роксане. На обычную влюбленность это чувство отнюдь не походило – совсем не так он относился к Анне-Марии и
