Граница - Станислава Радецкая
Уснул он сразу, как только коснулся лицом подушки, но сны в ту ночь навещали его мутные, глупые: тут был и обыск османа, и очередной побег из тюрьмы, и виселица. Люди во снах менялись, превращались в животных, как оборотни из сказок: Мароци стал волком, Шварц – хорьком, Андрей Павлович – лаской, Уивер – попугаем, и это было правильно, вполне по законам той страны снов, куда унесло Йохана. Перед рассветом ему приснилось, как хитрая лисичка обнимает и ласкает его, и то ли во сне, то ли наяву он увидел перед собой Роксану, но на этот раз она его не томила, а сделала все, как он хотел. «Я люблю тебя», - сказал в дреме Йохан, после того, как опустел, и она с усмешкой покачала головой, хотя на ее лице было написано удовольствие. Исчезла баронесса так же незаметно, как и пришла, и унесла с собой сновидения.
Проснулся Йохан только после обеда, когда зимнее солнце уже почти скрылось за горами. Тело одновременно и ломило, и было хорошо, потому что ушла боль, и горечь потери невольно забылась. Нет, она все еще была с ним, но стала тусклой, как плохо начищенная бронза, и что было хуже всего – Лисица не мог даже убедить себя, что это неправедно.
За дверью стояли его начищенные сапоги, а на ручке висели кюлоты, чулки, рубаха и жилет. Судя по обилию темного и серого, одежда принадлежала Цепному Псу, и Йохан острил сам с собой, пока одевался, подшучивая над тем, что еще неделю назад ни тот, ни другой не представляли, как повернется судьба, и кому придется примерять чужую одежду.
Внизу лысый, как камень, слуга жарил над огнем курицу, поворачивая вертел. Он мурлыкал себе под нос развеселый мотивчик, и когда поднял голову и поднял руку в знак приветствия, Лисица узнал в нем Уивера.
- Ну и спать же ты, Фризендорф! – воскликнул тот. – Я думал, ты не встанешь до ужина. Баронесса пожертвовала нам прекрасного молодого петушка, обед у нас будет локти оближешь, или как там говорят?
- Пальчики, - поправил его Йохан, рассматривая его лысину. Уивер перехватил его взгляд, выставил ногу вперед и жестом заправского макарони поправил несуществующий парик.
- Как тебе мой новый образ? – поинтересовался он. – Милая крошка оказалась безжалостным цирюльником. Уверен, и кровь она пускает с таким же хладнокровием, как и бреет. Зато теперь меня не кусают вши, и, знаешь, я вовсе по ним не скучаю!
- Милая крошка?.. – со значением переспросил Лисица.
- Неприступная, как крепость, - кисло ответил Уивер. – Благонравная, как сто тысяч святых-девственниц. С твоей стороны было подло в одиночку развлекаться с любовницей у меня на глазах.
- На глазах?!
- Ладно, на ушах. Я был за стеной и все слышал.
Йохан сел за стол. Значит, ему не приснился визит баронессы. Надо же, а он думал…
- Не лезь в нашу постель, - посоветовал он англичанину. – И если я еще раз услышу про «в одиночку», то могу и забыть, что мы связаны побегом.
- Выдашь меня властям?
- Сломаю тебе твой длинный нос.
- Влюбленные всегда сходят с ума, - вздохнул Уивер. – Что ж, ладно, попробую взять осадой неприступную крепость. Ты вряд ли представляешь себе, Фризендорф, каково несколько месяцев не видеть женщины и не спать с ней!
- Не представляю, - сухо ответил Йохан.
- То-то и оно, - Уивер опять вздохнул. – То-то и оно.
Курица благоухала, натертая солью, перцем и сухими травами. Поджаристая корочка с тихим треском лопнула в трех местах, и в огонь с шипением брызгал прозрачный сок. Несчастная птица вскоре оказалась на столе, бесстыдно выпячивая жареную грудь к потолку, и Уивер ловко разделал ее на несколько частей. Он достал уже начатый каравай хлеба, который Камила явно припрятала, и нарезал его грубыми, крошащимися ломтями.
- Одно можно сказать точно, - глубокомысленно заметил Уивер, зажав в масленых пальцах куриную ножку. – Твоя любовница на еду скупиться не будет. Твое здоровье, Фризендорф! Как твоя рука?
Йохан взял кусок хлеба и положил на него куриного мяса. Есть хотелось до боли в животе – вчера было вовсе не до еды.
- Нормально, - произнес он с набитым ртом. Рука действительно не беспокоила, хоть при неосторожном движении или касании начинала ныть и щипать.
- Я осмотрю тебя позже. Все равно нам нечем заняться в ближайшие дни. Кстати, каковы наши дельнейшие планы? Раз уж мы убежали, я предпочел бы убраться из Империи подальше. А поскольку денег у меня нет, то хорошо бы убраться в сторону Англии. В конце концов, я должен отплатить тебе за свою жизнь.
Йохан дожевал хлеб и стряхнул со рта крошки. Обычная курица казалась сегодня пищей богов, так она таяла на языке.
- Нам надо дождаться Герхарда Грау из тюрьмы, - неохотно ответил он. Мысль о Герхарде изрядно портила ему настроение. – Я кое-что должен для него сделать. А потом придется спасаться.
- Спасаться? – Уивер высоко поднял брови. – Это же просто слуга!
- Наверняка он попытается вернуть нас обратно на виселицу. Сдается мне, я ему сильно насолил.
- Так не лучше ли бежать прямо сейчас? Или дня через два, когда бдительность гренцеров спадет?
- Я не могу, - Йохан поднял глаза наверх, и Честер саркастически заулыбался, поймав направление его взгляда. – Я предпочитаю держать обещания.
