Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов
— Не нужно, Люсик, брать, — возразил Павел.
— Обидится, надо взять. Она ведь даёт по доброте душевной, да и квартировали мы тихо-мирно, часто приглашали её к столу...
Вернулся Павел не скоро, но лицо его сияло.
— Вот наши билеты! — воскликнул он и положил их на стол. — Вагон купейный, полки нижние, поезд отправляется послезавтра в десять часов утра.
— Какой ты у меня молодец! — Люся подошла к нему и поцеловала в щёку. — Два чемодана я уже собрала, а продукты положим в сумку.
После минутного молчания Люся сказала, что пойдёт завтра утром в женскую консультацию при роддоме.
— Что-то у тебя болит? — спросил Павел.
— Хочу ещё раз посоветоваться, как быть, если вдруг в поезде начнутся схватки. Я уже консультировалась в врачом.
— И что она сказала?
— Рожать в вагоне... — Люся улыбнулась.
— А это не опасно? — насторожился Павел.
— Говорит, что нет, мол, уже были такие случаи, и всё обходилось.
— Ты уж постарайся, чтобы в поезде у тебя схваток не было...
А в это время отец Павла старшина Шпак прибыл поездом в город Горький. На вокзале было шумно и многолюдно. Люди самые разные — речники, судостроители, авиаторы. Но больше всего было военных. Все куда-то торопились. Шпак зашёл на вокзале к дежурному коменданту и сделал отметку в командировочном предписании о прибытии в город.
— Отпуск? — спросил его капитан в очках.
Он смотрел на старшину пристально, словно в чём-то подозревал его. От пытливого взгляда старшине стало как-то не по себе.
— Никак нет, — вздохнул он. — Привёз жене своего бывшего командира его вещи.
— Убит?
— Оно самое...
Дом, в котором жила жена капитана Кольцова, находился на окраине города, и Шпаку пришлось брать такси. Он подошёл к стоянке машин. — Куда тебе, старшина? — спросил его шофёр в кожаной кепке. Он открыл дверцу машины и вышел. — Закурить есть?
— Найдётся. — Шпак достал из вещмешка пачку немецких сигарет и протянул её шофёру. — Бери... Звать-то тебя как?
— Гришкой. А тебя?
— Василий Иванович...
— Гляди, так Чапая звали, — усмехнулся Гришка. Он закурил, жадно глотая дым. — Немчура проклятая, а сигареты делает хорошие. Так куда тебя отвезти?
— Улица Речная, дом десять. Там живёт жена моего бывшего командира. Вот везу ей вещи мужа...
— А что с ним? — спросил Гришка.
— Погиб на фронте...
— Да, тяжкая тебе выпала миссия, друг сердечный. — Он загасил окурок.
Только сейчас Шпак заметил, что у водителя на левой руке нет двух пальцев.
— На фронте тебя шарахнуло? — спросил Шпак, кивнув на руку.
— В сорок первом под Ригой, — грустно промолвил Гришка. — Немецкая мина влетела в окоп, где мы сидели. Троих убило наповал, а меня ранило. Тогда чертовски силён был германец, чуть ли не маршем его танки подошли к Москве. А сейчас он испустил дух и не так силён, каким был. — Он протянул старшине сигареты. — Возьми, браток, тебе они нужнее.
— Не надо, Гриша, у меня есть. А ты кури, дружище.
— Ну что, поехали?..
До дома добрались быстро. Когда машина бежала вдоль берега Волги, ветер нагонял небольшие волны. Глядя на воду, Шпак невольно вспомнил Сталинград и тот памятный день, когда судно, на котором артиллеристы переправлялись на другой берег, атаковали «юнкерсы». От взрыва бомбы оно стало тонуть, и бойцы оказались в воде.
— Я спас своего командира, который не умел плавать, — сказал Шпак. — И вот теперь, в августе сорок третьего, санитарная машина, в которой везли раненых, тоже разбомбил «юнкере». Погибли все, в том числе и мой командир Кольцов. Вот какая судьба ему выпала...
— Не позавидуешь... — изрёк Гришка.
Машина часто прыгала на ухабах, и водителю приходилось крепко держать руль. Наконец такси свернуло с дороги и остановилось на обочине. Чуть в сторонке стоял дом номер десять.
— Видишь, Василий Иванович? — спросил Гришка.
— У меня уже и сердечко запрыгало, — улыбнулся Шпак. Он расплатился с шофёром. — Спасибо, Гришка, дай Бог тебе здоровья!
Шпак подхватил вещмешок и зашагал к дому. У калитки появилась женщина, она смотрела в его сторону. Старшина подошёл ближе, поздоровался:
— Добрый день, хозяюшка!
Она мягко улыбнулась ему, зачем-то шевельнула золотую серёжку в правом ухе.
— Добрый... Издалека приехали? — спросила она, шевеля широкими, густо заросшими бровями.
— С фронта. — Шпак кашлянул в кулак. — Скажите, в этом доме проживает Галина Кольцова? Жена капитана Кольцова, — добавил он для большей убедительности.
— Была женой, а теперь вдова. Муж-то её погиб на войне, да и сама чуть не померла, когда получила похоронку. — Всё это женщина сказала неторопливо, но в её голосе Шпак уловил сожаление и понял, что ей жаль Галину. — Она снимает у меня комнатушку.
— Стало быть, вы хозяйка дома? — усмехнулся Шпак.
— Она сама. — Полные губы женщины изогнулись в улыбке.
— Пригласите сюда, пожалуйста, Галину, — попросил Шпак.
Хозяйка поправила поседевшую копну волос и скрепила их гребешком. Теперь Шпак хорошо разглядел её. На вид ей было лет шестьдесят, хотя на лице было не так много морщин. Она была чем-то похожа на медсестру Марию, только выглядела гораздо старше её. Волосы на голове густые, правда, в них немало седины, а у Маши в волосах ни одной белой нити.
— А зачем её звать? — наконец заговорила хозяйка слегка скрипучим голосом. — Вы можете к ней пройти. Уже третий день, как Галя вернулась из больницы.
— Что случилось? — забеспокоился старшина.
— Когда ей принесли похоронку и она её прочла, то ей сделалось плохо и она потеряла сознание. Упала во дворе и ушиблась. А утром её увезла «скорая помощь».
— А как же ребёнок?
— Взяла с собой, так как всё ещё кормит его грудью. — Хозяйка помолчала, потом снова заговорила: — Война идёт кровавая, когда уже кончится? Сколько людей погибло — и не счесть, а
