Валерий Замыслов - Иван Болотников Кн.1
Воевода ступил к служилым.
— Ступайте к сотнику. Пусть конных стрельцов снарядит. В застенок воров!
Мужик на коленях пополз к воеводе.
— Не забудь, батюшка боярин, моё радение. Демидка я, сын Борисов.
— С собой смерда, — отпихнул мужика воевода. — Избу укажет.
Стрельцы обложили избу со всех сторон. Пристав толкнул дверь, но она не подалась. Загромыхал кулаком.
Ольгица проснулась. В избу гомонно ломились люди.
— Отворяй, женка!
Испуганно шагнула в сени, спросила дрогнувшим голосом:
— Кто?
— Стрельцы, женка. По государеву делу. Впущай!
Ольгица метнулась в избу, принялась тормошить крепко спящего Иванку.
— Вставай, сокол!.. Никак, стрельцы за тобой. Вставай же!
— Стрельцы? — очнулся Иванка.
— Стрельцы, сокол. Слышь, дверь рубят.
— Поздно, женка. Нашли-таки, псы, — угрюмо проронил Болотников.
Ольгица рванула крышку подполья.
— Спускайся, сокол. Лаз там. Прощай, — поцеловала и подтолкнула Иванку к подполью. — Лаз под кадью. Выйдешь к погосту. Поспешай, сокол!
Закрыла за Болотниковым крышку, кинула на неё овчину и поспешила в сени.
— Иду, иду, служилые! В сарафан облачалась.
Откинула засов. Стрельцы влетели в избу.
— Показывай воров, женка!
— Не гневите, бога, служилые. Одна я.
Стрельцы обшарили избу: заглянули за печь, на полати, под лавки, в сени, спускались со свечой в подпол, но воров и след простыл. Ольгица успокоенно подумала:
«Вот и сгодился лаз. Не зря когда-то монахи тайники рыли».
Пристав притянул к себе Демидку.
— Обмишулился, кривой! Где ж твои людишки мятежные? Ну!
— Тут они, батюшка, были. Вот те крест! До самой избы за ими шел… Да вон и чары на столе. Вино пили. Глянь, отец родной.
Пристав впился глазами в Ольгицу.
— С кем гостевала, женка? Кувшин с вином, снедь. Уж не одна ли из трех чар пила?
— Не одна, служилый, а с добрыми молодцами.
— Вот-вот, — оживился пристав. — Куды ж подевались твои молодцы?
— Про то не ведаю. Выпили по чаре и ушли. Молодцы с женками совет не держат. Не так ли, служилый?
— Вестимо, баба. Не велика вам честь, — хмыкнул пристав. — Давно сошли?
— Да уж около часу, служилый.
Пристав налил из кувшина вина, выпил. Подскочил Демидка, молвил:
— Недалече ушли, батюшка. Надо их на торгу поискать, а того лучше, по слободам пошарить. Пущай стрельцы скачут. А то…
— Меня учить! — пристав размахнулся и ткнул мужика в зубы. — Проворонил лихих, собака!
Тайник вывел Болотникова к погосту. Высунулся по пояс наружу, вдохнул чистый воздух, огляделся. Кусты сирени, часовня, могилы с крестами. Невдалеке возвышался деревянный соборный храм Яковлевского монастыря, обнесенный бревенчатым тыном. За обителью виднелось озеро с плывущими по тихой волне легкими челнами.
Голова была тяжелой, хотелось пить. Выбрался из лаза, заросшего крапивой и лопухами, и побрел меж крестов к избам.
Шел осторожно, думал:
«Кто-то навел стрельцов. В городе оставаться опасно. Надо уходить немедля… Спасибо женке, а то бы болтался на дыбе».
Темнело. Скоро улицы перегородят колодами и решетками, и тогда не пройти ни конному, ни пешему. Заторопился.
На крыльце избы деда Лапотка сидели Васюта и нищий Герасим в обнимку, тянули песню. Увидев Болотникова, Васюта недоуменно присвистнул.
— Не думал тебя в сей час видеть. Аль женка не люба?
— Женке я головой обязан да и тебе на неё надо молиться.
— Не меня Ольгица голубила, — усмехнулся Васюта.
— Брось, — строго оборвал его Иванка и поведал содругу о стрельцах. Васюта обеспокоился.
— Как прознали?… А ты сказывал, не сыщут.
Болотников молча прошел в избу, зачерпнул из кадки ковш квасу.
— Уходить будем? — спросил Васюта.
— Куда ж на ночь? Утром сойдем.
Нищие угомонились, укладывались спать; один лишь дед Лапоток недвижимо сидел на лавке.
— Подь ко мне, Иванка… Чую, сходить от меня наду мал. Пора, сыне. Вот и мы завтра подадимся. Пойдешь с нами?
— С вами?… Но куда ж, старче?
— А куда и ты. Ко граду Ярославу.
И вновь, как при первой встрече, Иванка изумился Диковинный дед! И все-то ему ведомо.
— С нами вас ни стрелец, ни истец не сыщет. В поводырях походите. Ладно ли?
— Ладно, старче. Но через город нам боле нельзя. Стрельцы заприметили.
— А через град и не пойдете. Как обутреет, Фролка, поводырь мой, на окрайну выведет. А там полем да леском на дорогу. Фролке здесь все пути ведомы… Фролка, слышь?
— Слышу, дедко, — поднял с лавки русую голову большеглазый худенький паренек.
— Вот и добро. А теперь спать, молодшие.
Фролка разбудил парней с первыми петухами. Пошли слободкой к полю. Ростов еще спал, клубился над избами рваный белесый туман. Перед лесом Иванка остановился и повернулся к городу; отыскал глазами белокаменный храм Успения, перекрестился с малым поклоном.
— Прощай, град Ростов.
Глава 15
Рубленый город
Вдали, в малом оконце между сосен, проглянулась высокая шатровая башня.
— Никак, к Ярославлю подходим, — устало передвигая ноги, молвил один из нищебродов.
— К Ярославлю, — поддакнул Герасим, не раз бывавший в Рубленом граде. — То дозорная вышка Спасского монастыря.
Вскоре вышли к Которосли, и перед братией предстал древний город. Вдоль реки тянулся величавый Спасо-Преображенский монастырь с трехглавым шлемовидным собором, а рядом с обителью возвышалась деревянная крепость со стрельницами.
— Высоко стоит, — залюбовался Васюта.
— Мудрено такую крепость взять, — вторил ему Иванка.
Переправились на легком стружке через Которосль. Подошли к Святым воротам монастыря.
— Вот это твердыня! — восхищенно воскликнул Болотников. Перед ними высилась мощная каменная башня с бойницами и боковыми воротами в отводной стрель-не. — Хитро поставлена.
— В чем хитрость узрел? — спросил Васюта.
— А ты не примечаешь? Одни боковые ворота в стрельне чего стоят. Хитро!
— Не разумею, Иванка. Ворота, как ворота, — пожал плечами Васюта.
— Худой из тебя воин. Да ужель ты не видишь» что стрельня прикрывает главный вход? Тут любой ворог шею сломит.
— А что ежели ворог стрельню осилит?
— Это же капкан! В стрельне он и вовсе пропадет. Отсюда не увидишь главных ворот.
— Так ворог может и с пушками прийти, — все еще недоумевал Васюта.
— С пушками? Мыслишь, легко затащить сюда пушки? Чудишь, друже. Мудрено тут развернуться. А теперь глянь вверх. Пока ты с пушками возишься, тебя стрелами да кипящей смолой приласкают. Пожалуй, не захочешь в стрельню лезть. Нет, друже, не взять такую башню. Не взять! Разумен был зодчий.
Иванку всегда влекли башни. Еще в Москве он подолгу разглядывал стрельни и захабы[212] крепостных стен Кремля и Белого города, норовя проникнуть в искусные замыслы государевых мастеров.
Привлек внимание Болотникова и Спасо-Преображенский монастырь, но не как благолепный храм, а как неприступная крепость.
— И здесь можно с иноземцем сразиться. Не окна — бойницы. Крепок собор. Сколь ворогов можно сокрушить из этих ниш.
Парней окликнул Герасим:
— Ждем вас!
Парни подошли к нищебродам. Дед Лапоток молчаливо стоял, опершись на посох, и будто к чему-то прислушивался, вскинув седую бороду.
— Чу, служба скоро зачнется. Богомольцы ко храму спешат. А мы — на паперть. Пойдете с нами, молодшие?
— Паперть — для убогих, старче. Мы ж в город сходим.
— Не держу, чада, — согласно мотнул головой Лапоток. — Вечор ступайте ко храму Ильи Пророка, и мы туда подойдем. На ночлег вас в слободку сведу.
Нищеброды потянулись к собору, а Иванка с Васютой, обогнув каменную трапезную, вернулись к Святым воротам. Миновав их, пошли к дороге, ведущей в Рубленый город.
— Гись! — послышалось сзади.
Парни оглянулись и сошли на обочину, пропуская подводы с возами. У деревянного храма Михаила Архангела пришлось остановиться: дорогу запрудили десятки телег с товарами.
У Михайловских ворот остервенело бранились возницы, размахивая кнутами. Оказалось, что одна из встречных подвод задела тяжело груженную телегу, едущую от монастыря. Несколько кулей с солью свалились на землю.
— Аль без глаз, губошлеп! — наседал на возницу подсухий мужик в армяке.
— Сам без глаз, раззява! — яро давал сдачи возница. — Куды ж ты в ворота прешь, коль я не проехал!
— А я, грю, подымай, подымай товар!
— Ищи дурака. Неча было в ворота ломиться. Не лезь, лопоухий!
Мужик в армяке стеганул возницу, а тот огрел обидчика кулаком. К каждому набежали приятели и началась драка. Другие же возницы поднялись на телеги, задорили:
