Элисон Уэйр - Плененная королева
– Вы можете представить меня блестящим примером монашеской жизни?
– Нет, миледи. – Настоятель не смог сдержать улыбку. – Но роль настоятельницы не сводится только к духовному наставничеству. Она руководитель, глава, администратор, ее мнением интересуются важные персоны. Став настоятельницей Фонтевро, вы обретете статус, независимость и возможность использовать ваши немалые таланты и опыт государственного управления. Подумайте об этом. Фонтевро – тихое место, мощный дом молитвы, а ваша семья давно связана с этим монастырем.
Алиенора задумалась. Может быть, Гуго прав. Конечно, лучше иметь хоть какую-то власть и независимость, чем вообще ничего. А как настоятельница Фонтевро она будет обладать многими свободами. Алиенора знала, что может добиться успеха в этой роли. Но ей нужно думать еще и о будущем. Не только ставки были гораздо выше, но и ей требовалось больше, гораздо больше, чем мог предложить Фонтевро.
– Не думайте, что меня не привлекает это предложение, – проговорила она. – Поверьте, я на многое готова, чтобы выйти из тюрьмы. Но уверена, у меня еще много дел в этом мире, и я не собираюсь от них отказываться… или отдавать мою корону или мое наследство. Потому что, отец настоятель, речь идет именно об этом. Это единственный способ, который позволяет Генри развестись со мной и сохранить за собой мои владения.
– Вы уверены, что не хотите еще обдумать это предложение? – спросил Гуго.
– Нет. Прошу вас, скажите королю, что у меня нет склонности к религиозной жизни.
– Хорошо, миледи, – ответил настоятель и собрался было уходить, но Алиенора убедила его остаться на обед и переночевать в замке, прежде чем пускаться в долгое, холодное и трудное путешествие.
Повод для тревоги дала ей фраза, сказанная настоятелем за скудным обедом.
– Генри не может заставить меня стать монахиней? – спросила Алиенора.
– Хотелось бы мне ответить вам «нет», но были случаи, когда мужья замуровывали нежеланных жен в монастыри и вынуждали монастырские власти держать их в заключении. Я знаю короля и не думаю, что он зайдет так далеко. Но в этом деле слишком многое поставлено на карту.
– И на его пути стоит всего лишь одна стареющая упрямая женщина, – добавила она.
Алиенора волновалась, она беспокоилась. И наконец решилась обратиться к Ротру, епископу Руанcкому, который накануне ее рокового бунта предлагал Алиеноре вернуться к Генриху. В отличие от Гуго Авалонского, Ротру считал их брак законным. Обращение к нему могло сыграть положительную роль. И Алиенора написала ему, сообщив, что ее принуждают уйти в монастырь против ее воли, и отдала незапечатанный свиток Ранульфу Гланвилю для прочтения. Содержание немного обеспокоило его, но он согласился доставить письмо адресату. Вот только Алиенора не была уверена, что он это сделает.
Но Гланвиль не обманул, и вскоре Алиенора получила от архиепископа ответ, которым тот заверял ее, что будет возражать против принуждения ее стать монахиней в Фонтевро. Ротру добавил, что довел свои соображения до короля, и предупредил ее, что Генрих собирается еще раз обратиться к Папе с просьбой о расторжении их брака. Ну что ж, подумала Алиенора, в таком случае он не получит моих земель! Она снова позволила себе думать о том, что, возможно, обретет свободу.
Глава 51
Винчестер, 1176 год
– Готовьтесь, миледи, – с воодушевлением произнес Гланвиль, войдя жарким августовским утром в покои королевы. – Вас вызывают в Винчестер. – Было ясно, что он рад сообщить ей приятные новости.
Алиенора тупо посмотрела на него. Она не могла понять, что это означает. Неужели Генри наконец сжалился и подарил ей свободу?
Гланвиль, кажется, прочел ее мысли:
– Его величество король обручил вашу дочь леди Иоанну с королем Сицилии. Она сейчас в Винчестере, где готовится ее отъезд из королевства, и король позволил вам посетить ее там, чтобы проститься. Но в путешествии вас будут сопровождать стражники.
Такая неожиданная доброта со стороны мужа застала Алиенору врасплох. Неужели его сердце оттаяло по отношению к ней? Может быть, это первый шаг к примирению? Вот уже три года она самым жестоким образом отрезана от своих детей, лишена возможности видеть, как они растут, зреют, не может исполнять свой материнский долг. Один Господь знает, как эта разлука скажется на младших детях, этих несчастных, невинных жертвах. Генри об этом и не подумал, ему важно лишь отомстить ей, верно? Но после такого примирительного жеста она готова забыть о прошлых обидах. В радостном предвкушении встречи с Иоанной Алиенора была готова к любому благоприятному для нее развитию событий.
В королевских апартаментах Винчестерского замка кипела работа: девицы носились туда-сюда с богатой одеждой, шкатулками, набитыми драгоценностями, торговцы демонстрировали роскошные ткани, швеи без устали трудились над приданым одиннадцатилетней невесты. И посреди всего этого сидела Иоанна, являвшая собой копию, хотя и менее блестящую, юной Алиеноры, свежее личико девочки порозовело от возбуждения. При виде появившейся в дверях матери она встала и сделала глубокий реверанс, ее парчовые юбки с жемчужной россыпью веером легли на пол.
– Девочка моя! – воскликнула Алиенора, не в силах сдержать эмоций, и мать с дочерью замерли в объятиях друг друга, забыв о всяких формальностях и годах разлуки, они плакали и смеялись. – Значит, ты выходишь замуж, – сказала Алиенора, когда смогла взять себя в руки. Не стоило обременять девочку потоками своих печалей.
– Я плыву в Палермо и выхожу замуж за короля Вильгельма, миледи. Милорд мой отец говорит, что Вильгельм – выдающийся правитель, а Сицилия – прекрасная земля.
Сердце Алиеноры чуть не истекало кровью, когда она слышала эти невинные мечтания дочери. Она молилась, чтобы этот брак оказался счастливее, чем ее собственный. Потом она обратила внимание, что Иоанна смотрит на ее синий блио. Все платья Алиеноры были старыми, потому что Генрих не считал нужным менять их, и оторочка на этом платье пообтрепалась. Она понимала, что думает дочь: не подобает королеве одеваться в обноски. Но девочка весело защебетала о замечательном подвенечном платье, за огромные деньги приобретенном Генрихом. Королю было важно, чтобы его дочь произвела на мир хорошее впечатление.
– Я попрошу его, чтобы он купил несколько новых платьев для вас, миледи, – сказала Иоанна, тронув сердце Алиеноры.
– Это не имеет значения, – ответила королева. – Он и без того проявил доброту, разрешив мне посетить тебя здесь.
– Нет-нет, я непременно сделаю это! – сверкнув глазами, воскликнула Иоанна. – И я уговорю отца отпустить вас ко мне в Сицилию. Вы там были когда-нибудь, матушка?
Сердце Алиеноры упало. Неужели Генри не счел нужным сказать кому-нибудь, чтобы бедной девочке сообщили: она, вероятно, прощается с родителями навсегда. Иоанна отправлялась далеко, в королевство на краю света, и надежды на то, что они встретятся снова, призрачны. Такова судьба принцесс, выходящих замуж за принцев других королевств. Взять ту же Матильду в далекой Германии. Алиенора сомневалась, что когда-нибудь увидит свою старшую дочь. Она все еще тосковала по Матильде, и эта тоска останется с ней до конца дней. Уезжавшим было легче, потому что они погружались в хлопоты и мысли о предстоящем приключении, острее всего разлуку переживали остающиеся.
– Я ездила в Сицилию, когда была королевой Франции, – беззаботно ответила Алиенора. – Это прекрасная страна с чудесными видами и древними руинами. А Палермо – красивый город. Король Вильгельм нормандского происхождения, как и ты. Но, доченька, не жди, что я приеду к тебе. Ты ведь знаешь, твой отец недоволен мной. Еще чудо, что он позволил мне приехать. Я бы не хотела, чтобы ты зря ждала меня в Палермо и твое ожидание закончилось разочарованием. Но мы можем писать друг другу, – быстро добавила Алиенора, видя, что Иоанна готова расплакаться. – Ну, так ты покажешь мне свое подвенечное платье?
Дни, проведенные с Иоанной, были драгоценными, золотыми днями, пролетевшими слишком быстро. Неминуемое расставание придавало им остроту и великолепие. Алиенора чувствовала трагизм этих дней: вернуться к дочери, перед тем как проститься с ней навсегда, но она старалась как могла, напускала на себя веселый и счастливый вид. Зачем тратить этот подарок на причитания и слезы. Иоанна должна увезти с собой радостный образ матери, который сможет лелеять и хранить в своем сердце.
– Отец отправит тебя назад в Сарум? – спросила как-то Иоанна, когда они прогуливались по збмковому саду; как и всегда, сзади, стараясь быть незаметными, шли два стражника.
Сама Алиенора давно уже привыкла к своему заточению, но чувствовала, что Иоанну это беспокоит.
– Наверняка, – беззаботно ответила она.
– А почему он тебя запер?
От этого наивного вопроса Алиенора вздрогнула.
