Артамонов Иванович - КУДЕЯР
От таких слов страшно становилось Катернике.
— Как же избежать мне адских мучений?
— К тому один путь — молитва, слёзное покаяние, строгий пост, умерщвление плоти, отречение от мира и его соблазнов, тяжкие вериги, безысходное житье в келье, иноческая манатья. Идя этой дорогой, избавишься от находящих помыслов прежнего мирского жития. И тогда откроется перед тобой иная радость — светлая, лучезарная, Божественная!
Задумалась Катеринка.
А на следующий день новая беседа. Уж больно соблазнительно для матушки Виринеи заполучить в свою обитель столь высокорождённую инокиню: Катеринка — единственная дочь знатного боярина Микеши Чупрунова. Умрёт он — и все его владения станут достоянием дочери, отойдут к монастырю. И тогда заживут инокини совсем по-другому, не так, как ныне.
Вода камень точит, слово — волю человеческую. День ото дня всё задумчивее становится Катеринка, всё чаще берёт в руки священные книги. С некоторых пор дозволено ей ходить в церковь, слушать пение монахинь, любоваться росписью стен. Реже и реже вспоминается Катернике Кудеяр, его ласки, голос. То, что между ними было, кажется ей теперь греховным, постыдным, всё чаще становится она на колени перед иконами и молит Бога простить её прегрешения.
Видя перемену в Катеринке, не нарадуется матушка Виринея, велела Глафире быть с девушкой поласковей, приказала келарю выдавать для боярской дочери особую еду, баловать её кизылбашскими сладостями, астраханской икрой, балыками.
И вот однажды, на исходе лета, Катеринка заговорила с Виринеей о том, что желает стать инокиней.
— Желание твоё угодно Господу Богу, — ответила игуменья, — через седмицу, в день Рождества Богородицы, и совершим постриг.
С этого дня дозволено было Катеринке прогуливаться в окрестностях монастыря. А тут и Микеша пожаловал. Игуменья возрадовалась сердцем: вовремя явился боярин, поведает ему дочка о намерении постричься — наверняка осыплет монастырь своей милостью. Вышли Микеша с Катеринкой из ворот и направились по узкой дорожке, протоптанной монахинями посреди дивного кленового леса. Под лёгким дуновением ветра осыпаются на землю острозубчатые листья, и от их солнечного сияния вокруг светло, празднично. Но нет радости в сердце Катеринки, с трудом исходят слова из её уст:
— Решила я навсегда отречься от соблазнов мира сего… принять пострижение… стать инокиней…
И у Микеши в душе печаль. О такой ли жизни мечтал он на старости лет? Думал, выйдет Катеринка замуж за Кирилла Охлупьева, дети у них народятся, будет в их доме шумно да весело. А теперь что? Кто согреет его старость? Впору самому идти в монастырь. Если же Катеринку забрать домой, то об этом тотчас же проведают тати, нагрянут с пушками и увезут её незнамо куда. И вновь останется Микеша один. Как быть? На что решиться? Молча идут отец с дочерью среди старых клёнов, шуршат под ногами опавшие листья, на душе тревожно, печально. Вон у обочины крапива вымахала в рост человека. Листья у неё мелкие, продырявленные во многих местах насекомыми. Катеринка протянула руку и тотчас же отдёрнула её — старая крапива жжётся не хуже молодой. Удивительная тишина стоит в лесу. Наверно, потому, что летние птицы уже улетели на юг, а зимние ещё не пожаловали в северные края. А вот земляника заполонила поляну. Листья у неё красные, фиолетовые, — словно кто-то расстелил в лесу яркий ковёр.
Навстречу Микеше и Катеринке шли двое — игуменья Виринея и высокий старец в тёмном монашеском одеянии.
— Радость-то какая у нас! — обратилась Виринея к Микеше. — Из далёкого Заволжья, из знаменитой Ниловой пустыни пожаловал к нам святой старец Артемий.
Катеринка глянула на старца и едва не лишилась сознания — перед ней стоял Кудеяр. Тот, однако, и вида не подал, что признал её, лишь в глазах, словно искра, мелькнула весёлая усмешка. Между тем Виринея не преминула похвалиться перед старцем своими высокими гостями:
— А это знатный боярин Микеша Чупрунов с дочерью Катеринкой, жаждущей принять пострижение в нашей обители. На Рождество Богородицы осуществится её мечта.
— Служение Господу Богу несёт человеку неизъяснимую радость, — торжественно произнёс Артемий. — Когда я становлюсь коленами на большой камень, что лежит возле моей келейки, то вижу, как отверзаются небесные врата и ангелы слетают на землю, неся преблагие вести людям. А там — за небесными вратами — видится мне дивный сад, посреди которого возвышается прославленное дерево жизни, украшенное прекрасными плодами. И звонят в том саду колокола, славящие Господа Бога…
Все зачарованно слушали старца. Даже Катеринка, хорошо осведомлённая о способности Кудеяра к перевоплощению, усомнилась: в самом ли деле это он, её возлюбленный, может, и вправду из Заволжья явился некий старец Артемий, показавшийся ей похожим на Кудеяра?
— Долго ли ты порадуешь нас, старец Артемий, своим присутствием?
— Поживу с седмицу, уж больно места здесь лепотные, душа не нарадуется, глядя на эти деревья. У нас на севере клёнов нет. Завтра, в день Вавилы[177], быть ли в вашей обители крестному ходу?
— Как не быть, Артемий! Будет и молебен, и крёстный ход вокруг строений ради спасения их от огня да от молоньи, иначе всё погорит в одночасье.
— Есть у меня неопалимая купина[178], она от огня и всяческих болестей помогает — от антонова огня[179] и огневеска летучего[180]. Слышала ли, Виринеюшка, об этой травке?
— Как не слышать, Артемий! В большом почёте она у нас, да только нигде не могла я достать её. Летом жила у нас в монастыре странница, коя путь держала в Ерусалим-град, так я ей наказывала на обратном пути принести мне неопалимую купину.
— Напрасно обеспокоила странницу, завтра же преподнесу тебе ту траву.
— Премного благодарна, Артемий, за милость.
— В Священном писании сказано: Бог впервые явился Моисею из куста неопалимой купины. В ту пору Моисей ещё не был пророком и пас овец у подножия горы Хорив. Вдруг он увидел, что некий куст вспыхнул огнём, но не сгорел. Из пылающего куста раздался голос Бога, который повелел Моисею немедленно отправиться в страну египетскую и вывести израильтян из полона. С тех пор и почитается в народе неопалимая купина… Завтра после крестного хода снизойдёт на сию святую обитель милость Господня: явятся ангелы и унесут все печали, — проговорил Артемий, вроде бы ни к кому не обращаясь.
Но Катеринка поняла сказанное им. Сердце её учащённо билось.
В вечеру отец уехал. Прощание было печальным, томительным. Ночью Катеринка не сомкнула глаз, сомнения одолевали её. Игуменье Виринее дала она обет постричься. Думалось ей, что Кудеяр никогда не разыщет её, не быть им вместе, что их любовь греховна и не угодна Богу. Но вот явился он — и словно солнце осветило всё вокруг, прежние мысли показались никчёмными, неразумными. Хорошо ли это?
Вошла Глафира.
— Ты чего лежишь в постели, захворала, что ли?
— Да нет, здорова я.
— Ну так собирайся быстрее, крёстный ход вот-вот начнётся. А ты и на молебен даже не пошла. За это Господь накажет огнём — запылают наши кельи и водой не спасёшься.
Игуменья Виринея с иконой в руках и старец Артемий с пучком неопалимой купины во главе процессии обошли все монастырские постройки. После крестного хода Катеринка с Глафирой пошли в свою келью. Только приготовились отдохнуть — стук в дверь и знакомый голос келейницы игуменьи Виринеи:
— Глафирушка, тебя матушка к себе кличет!
Глафира за дверь, старец Артемий — в келью.
— Здравствуй, Катеринка, солнышко моё!
Девушка вскрикнула, ошарашенная неожиданным появлением Кудеяра, обрадованно зарделась, но вдруг вспомнила об обещании, данном игуменье, и отшатнулась от гостя.
— Ступай прочь, искуситель!
— Да ты в своём ли разуме, Катеринка?
— В здравом я уме, Кудеяр, ведомо тебе, что я дала обет принять иноческий сан.
— Так не приняла же ещё! Потому есть время одуматься.
— Я многое передумала, Кудеяр. То, что было у нас, — греховно, хочу иной радости — светлой, чистой!
Кудеяр понял, что Катеринка сейчас как бы не в себе, заговорил о другом:
— А знаешь, как я проведал, где ты?
— Как?
— Мы оженили Филю на дочери боярина Плакиды Иванова, у той от него дитё народилось. Так Филя в первую же брачную ночь прознал, что тебя отец прячет в монастыре, а в каком именно — Агриппина не знала. С тех пор я под видом старца Артемия постоянно разъезжал по монастырям, где бывал твой отец, он ведь следы запутывал, ездил то в одну, то в другую обитель.
— А кто такой старец Артемий?
— Отец Пахомий часто беседовал с отцом Андрианом о каком-то Артемии, живущем в Ниловой пустыне. Его, оказывается, многие духовные знают, а в лицо не видели, поскольку он почти никуда из своего скита не выезжает. Вот я и воспользовался этим.
