Охота на Церковь - Наталья Валерьевна Иртенина
Скамейка в начале парковой дорожки была покрыта газетными листами, вымокшими под дождем и присохшими под солнцем. Незнакомец очистил для себя место, тщательно отодрав все клочья. Морозов, не вынимая рук из карманов, уселся на размытую типографскую краску. Начало разговора ничего хорошего не обещало.
– Я видел тебя пару раз возле дома, где жила девушка по имени Женя Шмит. Ты приходил с цветами. И потом, после ее ареста.
– Вы из НКВД? – прямо спросил Морозов.
– Нет. – Незнакомец качнул головой. Но ответ прозвучал не слишком убедительно. – Уже нет. Не пугайся. Я хочу помочь.
– Но вы следили за домом Шмитов.
– Тоже нет. Живу на той же улице. Женю знаю, она хорошая девочка. Отец у нее занимательная личность, но несчастный человек. Жаль его. И девочку жалко. Болтнула лишнего или у вас в больничке кому-то глаза намозолила… А ты не испугался, когда ее арестовали, был у старика в доме. Из чего я заключаю, что у тебя с Женечкой близкие отношения. Это так?
Морозов молчал.
– Мне нужно знать, парень. Иначе разговор без толку. Если она для тебя чужая и посторонняя, я не буду тратить время…
– Как вы нам поможете?
– Ты сможешь увидеть ее.
Морозов повернулся к незнакомцу и долго смотрел в его серые глаза, затененные козырьком кепки. И все-таки не знал, верить этому человеку или не верить.
– Я хочу увидеть ее. Очень хочу ее увидеть, – с нажимом повторил он.
– Хорошо. Можешь не говорить, в каких вы отношениях, я и так понял.
– Где она? – не утерпел Морозов.
– В городе. В тюрьме НКВД. Но послезавтра ее переводят в Горький. Сначала повезут на поезде до Арзамаса, в общем вагоне. Конвойный милиционер будет один. Ты сядешь в тот же вагон. Но близко не садись. Поговорить вам не удастся. Только смотреть. Попрощаешься с ней и уходи, себя не обнаруживай. Ей уже не поможешь, себя побереги, парень. Поезд будет утренний, московский…
– Вы все-таки оттуда, – ошеломленно проговорил Николай, – из НКВД.
– Я же сказал – нет.
– Но почему ее арестовали, вы не знаете. – Морозов не слушал возражений. Мозг его в эту минуту работал на ускоренных оборотах. Забрезжил очередной план – на этот раз совсем не фантастический, совершенно точно выполнимый. – Вам жалко Женю, и вы знаете, что она ни в чем не виновна. Вы хотели нам помочь? Так помогите устроить для нее побег! Я люблю ее и готов умереть ради нее. Я готов рискнуть и погибнуть, если придется, только бы вырвать ее из лап…
– Даже не думай, парень, – перебил незнакомец. – Все, что мог, я для вас сделал. Дальше ты сам. Но лучше бы тебе не лезть на рожон. И ей не поможешь, и себя погубишь.
Он поднялся со скамьи, зябко поднял воротник пальто и зашагал прочь.
– Но вы же не для того мне все это рассказали, чтобы я молча отдал ее в руки палачей? – отчаянно обратился к его спине Морозов. – Лучше б тогда вообще не говорили мне этого. Как я жить буду после, когда мне все вокруг будут твердить, что она враг народа, а я ничего не сделал, чтобы спасти ее?!
– Ты не в себе, парень. – Незнакомец обернулся.
Морозов встал.
– Я все равно это сделаю, с вами или без вас.
Серый человек, закрывшись от ветра, чиркнул спичкой и закурил. Он вернулся на скамью. Затягивался дымом дешевых папирос и молчал – долго. Николай пытался прочесть непроницаемое выражение его лица, искал во всей фигуре и одежде хоть какой-то намек – кто он, откуда, в каких чинах, почему вообще решил поделиться с ним секретной информацией. Серая обыденность облика не давала никаких шансов ответить на эти вопросы даже приблизительно.
– Слушай внимательно и запоминай. Повторять не буду. К конвойному в поезде подойдут двое в милицейской форме и арестуют его. Чтобы граждане в вагоне не волновались, объяснят, что это ряженый бандит. Он будет сопротивляться, орать, но его успокоят и уведут. Тогда быстро хватай девчонку и сходите на ближайшей станции. А дальше ты уже сам думай, где и как ее спрятать. Лучше всего переждать пару месяцев, а потом уезжайте куда глаза глядят, только подальше, к лешему на рога. С документом для нее нужно будет что-то придумать…
– Кто будут эти двое? – с жадностью спросил Морозов.
– Лишний вопрос.
– Но это надежные люди?
– Они мне обязаны и сделают все, как надо.
Незнакомец отбросил окурок.
– Постойте! А все-таки почему?.. – В иные моменты жизни Морозов и сам не мог понять, что движет им – отстраненное журналистское любопытство или простые человеческие чувства. – Почему вы помогаете нам? Я и Женя, мы для вас совершенно чужие люди…
– Женя мне не чужая. Старик Шмит был моим подопечным…
– Кем? – Вырвавшийся вопрос опередил догадку. – Так вы все-таки…
– Забудь, – поморщился серый человек, недовольный обмолвкой. – Почему помогаю, спрашиваешь. – Он задумался. А когда вновь заговорил, Морозов неожиданно понял, что это – наболевшее, хранимое за семью замками в потайных закромах души, редко-редко извлекаемое оттуда, лишь когда представится случай: – Не дай тебе бог, парень, узнать и увидеть, что такое Гражданская война… Когда сам не знаешь, на какой ты стороне. Когда с ума сходишь, оттого что твой друг или брат оказывается врагом тебе. Не потому, что предал или женщину у тебя увел, а просто потому, что кто-то так решил. Кто-то за нас решил, что мы враги, не поделившие собственную страну… Я в своей жизни наделал немало гнусностей. И за колоски сажал, и детей сиротами делал, и смертные приговоры выписывал… Нет, не на бумажке, а по факту. Опротивело все. Паскудная работа. Хочу человеком остаться, если можно еще. Чтоб у детей моих нормальный отец был. Чтоб знали, что папанька настоящих бандитов ловит, а не выдуманных…
В спускающихся сумерках призрачно заклубился туман. Внезапная тишина над парком и больницей обострила чувство несправедливости, вольготно живущей в мире.
– Настоящие бандиты… – произнес Морозов. – Те высоко сидят, до них не добраться.
* * *
План операции сложился стремительно, гладко, удачно – так, словно иначе и быть не могло. Все звенья выстроились в ровную, крепкую цепочку, начавшись со всплывшего в памяти названия «Мухтолово». В Мухтолове обитали дивеевские монашки, у которых Женя провела летом отпуск. Дивеевских было много и в Муроме. Поговорив с сестрой – разыскал ее тем же вечером в церкви и выдернул со службы, – Морозов узнал, что в городе живет сама игуменья бывшего Дивеевского монастыря. Нина включила свои связи среди монахинь, и на следующий
