Артамонов Иванович - КУДЕЯР
— Вот до чего доводит птицу любовь!
— Ради любви, Афоня, тетерева устраивают настоящие сражения. Сначала косачи собираются на укромной лесной полянке и, сидя на верхних ветках дерев, токуют-шипят со свистом, бормочут, распускают крылья. На их страстные призывы прилетают курочки и начинают охорашиваться, повёртываться в разные стороны, перебирать клювами свои пёрышки, распускать хвосты. И всё это делается на глазах возбуждённых женихов. И вдруг они слетают на землю, а следом за ними — и косачи. Поскольку курочек всегда бывает поменьше самцов, между косачами начинается жестокое побоище…
— Отчего же это Катеринка со двора не возвращается? — произнесла вдруг Любаша.
Кудеяр, давно уже тревожившийся долгим отсутствием жены, тотчас же поднялся из-за стола.
— Пойду проведаю, может, она со скотиной замешкалась.
Афоня с Корнеем направились за ним следом. Вскоре они воротились — Катеринки с ними не было.
— Поблизости её нигде нет, но возле леса мы обнаружили следы многих лошадей. Уж не увезли ли её?
— Если такое случилось, похитителям не миновать Веденеева, потому надобно нам устремиться туда. К тому же Ванятка с Акулькой могли угодить в беду, — Афоня не на шутку встревожился. Он обратился к монахам: — Вы останьтесь с Любашей тут, а мы мигом домчим на лошадях до Веденеева.
Кудеяр, Корней, Афоня, Филя и Олекса вышли из избы.
— Кто бы это мог похитить Катеринку? — спросил Андриан.
— Никому она не сказывала, а со мной поделилась, — заговорила Любаша, — два дня назад получила она весточку от своего отца боярина МикешиЧупрунова.
— Где же жительствует её отец?
— В нижегородских местах.
— Далековато отсюда… Как же он проведал, что его дочь здесь обретается? — Пахомий раздумчиво покачал головой.
— Может, кто из местных оповестил боярина, — предположил Андриан.
— Отчего это в избе дымно стало? — в голосе Любаши тревога. — Печь давно протоплена…
— Глянь, Андриан, в оконце-то: никак, пожар приключился. Ты, милая, оденься потеплее, на волю выйдем. Да не волнуйся — нельзя тебе сейчас волноваться.
С крыльца открылась ужасная картина: соседние дома полыхали как факелы. Изба Кудеяра стояла в окружении других, она занялась последней.
Андриан схватил было бадью и устремился к колодцу, но вскоре убедился, что труды его напрасны: огонь с невероятной быстротой пожирал смолистые брёвна. Кинулись спасать пожитки, благо их не так-то много было.
Вскоре возвратились ездившие в Веденеево, с ними был и Ивашка.
— С Акулинкой беды не приключилось? — спросил его Пахомий.
— Дома она.
— А с Катеринкой где расстались?
— Она проводила нас до крайней избы и остановилась. Мы с Акулинкой оглянулись, а она всё стоит, рукой машет. Больше я её не видел.
— А посторонние люди вам по дороге не попадались?
— Когда проходили мимо леса, почудилось нам, будто в той стороне лошади ржали. Мы удивились — откуда в лесу лошадям взяться? Решили, что померещилось. А потом увидели двух мужиков, идущих нам встречу. Заметив нас, они повернули к лесу. Акулинка сказывала, будто это тиун Мисюрь Архипов со своим дружком Юшкой Титовым.
— Филе с Олексой велю перекрыть дорогу на Веденеево, а остальные, как только светать начнёт, отправятся за мной в лес на поиски поджигателей, не могли они далеко уйти, — распорядился Кудеяр.
Филя с Олексой взметнулись на лошадей и исчезли в темноте. Остальные молча смотрели на огонь, пожиравший последние брёвна.
Вот темень начала рассеиваться, и Кудеяр хотел было приказать своим людям идти в лес, но Корней молча указал ему в сторону Веденеева, откуда ехали Филя с Олексой, ведя на арканах пленников — Мисюря с Юшкой.
— Давненько мы с вами не виделись, прихвостни боярские! — обратился к ним Кудеяр и указал на пепелище: — Ваша работа?
— Мы к вам никакого касательства не имеем, — спокойно произнёс Мисюрь. — Верные люди донесли нам, будто в боярском лесу ворюги озоруют, валят деревья. Вот мы и пошли их ловить, да злодеев и след простыл.
— А ну кажи руки!
Руки Юшки были черны от копоти.
— Не виноваты мы, на то была воля боярина Ивана Михалыча Шуйского, — пролепетал Юшка.
— Ах ты, рыжебородая сволочь! — Кудеяр намотал на руку его бороду, с силой рванул на себя.
Тот повалился на колени, завыл:
— Прости, Кудеяр, не по своей воле творили мы зло!
— А жену мою, Катеринку, куда подевали?
— Мы в том нисколечко не виноваты: жёнушку твою увезли люди Микеши Чупрунова.
— А разве не вы навели их сюда?
— Мы к этому делу касательства не имели, срочного гонца в нижегородские места к Микеше Чупрунову посылал сам боярин Иван Михалыч Шуйский.
— Лжёте вы, боярские прихвостни! Откуда боярин Шуйский мог проведать о Катеринке? Не иначе как вы ему о том сказали.
— Не виновны мы…
— А не по вашей ли воле мы с Олексой, явившись в Москву, в темнице оказались? Не ты ли, Мисюрь, усердствовал в этом деле? Ты велел отвести нас в Разбойный приказ, где оклеветал. Да, к нашему счастью, вскоре государь велел псарям казнить злодея Андрея Шуйского, и нас выпустили из темницы на волю.
— Моя вина в том, что самолично не придавил вас, щенков, — Мисюрь говорил спокойно, с презрением. — И ты, тать, мне не судья!
— А не вы ли велели Ольке Финогеновой, моей невесте, идти на ночь к боярину Андрею Шуйскому? Не вы ли измывались над ней, когда боярин, натешившись, отдал её вам? Не люди вы — звери! Потому не быть вам живыми. Эй, Филя, приготовь для них верёвку.
Филя освободил аркан и направился к корявой низкорослой сосне, стоявшей на опушке леса. Неспешно закрепил две петли на толстой нижней ветке, росшей горизонтально над землёй. Корней подставил скамью, вытащенную во время пожара из Кудеяровой избы. Вскоре два трупа висели на сосне.
— Что же нам теперь делать? — спросил Афоня.
— У нас путь один — в нижегородские леса к нашему дружку Елфиму. Может, мы догоним Катеринку, — произнёс Кудеяр. — Кто пойдёт со мной?
Филя, Олекса и Корней тотчас же встали рядом с ним. Ивашка вопросительно глянул на Афоню.
— Можно, я останусь здесь… с Акулинкой?
— Хорошо ли будет не помочь Кудеяру? Вот добудем его Катеринку, возвратимся с тобой в Веденеево, а оттуда направимся вместе с Акулинкой в Москву, там и свадьбу сыграем. А с Акулинкой пока Любаша останется, ей сейчас ни верхом, ни в возке ехать нельзя. Благословите же нас, иноки, в дальний путь.
Отец Андриан, перекрестив Афоню, отвёл его в сторону.
— Рад, что ты с ребятами не расстался, вместе с ними в нижегородские леса решил идти.
— Прикипел я к ним всем сердцем, хорошие ребята.
— Присмотри за Кудеяром, не оставь его в беде, Афоня.
— Не тревожься, Андриан, за него, заместо отца ему буду. А пока прошай, друг, время не терпит.
ГЛАВА 16
Якимке — старшему сыну Афони велено было явиться на Пушечный двор. Он миновал Кузнецкую слободу и очутился перед большим круглым каменным домом с высокой деревянной шатровой крышей, с четырёх сторон окружённым низкими длинными кузницами. Якимка хотел было прошмыгнуть между кузницами к Пушечной избе, но зычный строгий голос воротника остановил его.
— А ну стой! Куда это ты стопы правишь?
— Приказано мне явиться на Пушечный двор.
— Новобранец, выходит?
Якимка не знал, кто такой новобранец, поэтому промолчал.
— Пошли к боярину, он разберётся.
Миновали одну из кузниц. Якимка заглянул в широко распахнутые двери: внутри дымили горны, мельтешили молоты и стоял такой страшный шум, что не слышно было, о чём спросил его воротник.
— Ты откудова будешь? — переспросил тот, когда они миновали кузницу.
— Из Сыромятников.
Зашли в чистую, опрятную горницу, прилепившуюся к Пушечной избе. За столом друг против друга сидели двое — дородный бородатый боярин и парень в холщовой рубахе с перехваченными ремешком волосами. Они деловито о чём-то разговаривали и не сразу обратили внимание на вошедших.
— Ну ладно, будь по-твоему, Богдан, отольём пушку так, как ты хочешь, — закончил разговор боярин и обратился к воротнику: — Что скажешь, Кузьма?
— Да вот привёл новобранца из Сыромятников, куда велишь, Степан Фёдорович, отправить его?
Боярин с ног до головы оглядел Якимку и, видимо, остался недоволен им.
— Экий ты худой, парень, каши, видать, мало ел… Отправь его, Кузьма, к Нечаю Курмышкину… возницей.
Покидая боярина, Якимка успел заглянуть внутрь Пушечной избы. Она показалась ему огромной. Золотым ручьём по жёлобу текла расплавленная медь.
Миновали Пушкарскую слободу, за которой открылся огороженный частоколом пустырь, уставленный новыми пушками. Якимка залюбовался сиянием, испускаемым на солние бронзовыми стволами, многие из которых были разрисованы дивными узорами, изображениями людей и животных. Возле пушек суетились люди, они грузили их в лотки, плотно закреплённые в особых санях. Кузьма подвёл Якимку к тепло одетому усатому воину.
