Сестра самозванца - Владимир Александрович Андриенко
– Но пусть по крови, государь, ты не сын Грозного, но для всех твоих подданных – ты его сын!
– Именно потому я и спросил тебя насчет Ксении Годуновой.
– А что насчет Марины Мнишек? Государь, желает отказаться от этого союза?
– Пока нет. Я думаю. И прошу твоего совета.
– Годуновы ныне ненавидимы всеми, государь. И коли приблизишь ты девку годуновскую к себе, то надлежит тебе и родичей её бояр Годуновых простить. А они многих вотчин и дворцов лишились. И все сие в казну отобрано. И ты многие из них верным слугам подарил.
– И что с того? Я же не стану отбирать мои подарки? Я царь!
– Я не думаю, что Ксения Годунова хорошая партия для великого государя.
– Вот как? Хорошо. Я буду думать!
Бельский только пожал плечами. Твоя воля, ты царь, ты и думай…
***
Затем царь принял князя Сумбулова.
– Я решил, князь, вести тебя в состав моей личной Канцелярии, иначе говоря, сделать тебя моим ближним боярином.
Сумбулов пал на колени и благодарил царя.
Царь продолжил:
– Но потребую от тебя верности!
– Я верен тебе, великий государь.
– И предстоит тебе, князь, отправиться ко двору короля Сигизмунда Третьего. Надобно уладить дела наши с королем. И дела те касаемы до моих обещаний, что я дал королю перед началом похода.
– Государь не намерен их выполнять? – понял суть дела Сумбулов.
– Именно так, князь. Но отказывать королю не следует. Надобно действовать хитростью. Не скупись на обещания. Но надо тянуть время. И еще одно. Дам я тебе ниточки к вельможам Великой Польши. К тем, кто недоволен королем Сигизмундом. При случае они смогут тебе оказать помощь.
– Как прикажешь, великий государь. Но ранее я в иноземных посольствах не был.
–Так пора начинать, князь. Ты большой человек при мне. А я жалую верных. Во-первых, станет вопрос о вере католической.
Сумбулов с удивлением посмотрел на царя.
– Не удивляйся, Я был вынужден дать им такое обещание. Тогда иного выбора не было. Король настаивал. Но ныне он станет говорить о смене веры. Того мы сделать никак не можем. Я вчера на совете пробовал добиться разрешения для поляков построить на Москве костел. Но мои русские вельможи и духовенство решительно сказали «нет». А сие всего лишь костел, а не смена веры всего государства.
– И мне обещать королю?
– Обещай. Но в тайной беседе токмо. Не в открытую. Русские не потерпят царя-католика. Пусть король подождет. За королем стоят иезуиты. А они опасные люди. Берегись Ордена, князь.
– Я понял твои слова, великий государь.
– Затем король станет просить те земли, что я обещал ему передать, когда был лишь московского трона искателем. И того обещания я выполнить никак не могу.
Царь вытащил из большого ларца бумаги и развернул их:
– Вот они мои обязательства перед королем.
«Сии кондиции, мы, Димитрий, великий князь Угличский, князь Димитровский, князь Городецкий, сын почившего в бозе великого князя Московского и Всея Руси Ивана Васильевича, подписываем как верный союзник его величества короля Сигизмунда Третьего, и даем обещание все подписанное исполнить в точности.
После обретения московской короны, которая моя по праву рождения, мы обязуемся:
Отдать королю Сгизмунду и Речи Посполитой на вечные времена Чернигово-Северскую землю, с городами Черниговом, Путивлем, Новгородом-Северским.
Помня, что оные земли ранее, своим словом, обещали мы воеводе Юрию Ежи Мнишеку, в компенсацию, отдаем ему земли Смоленские, включая замок и город Смоленский, на вечные времена роду его и потомкам.
Помня милость его величества короля Сигизмунда Третьего ко мне, даем обещание жениться на подданной его величества в землях его величества короля».
Так вот, князь, я не отдам Чернигово-Северских земель. И Смоленска Мнишек не получит. Хватит и того, что я одарил его деньгами.
– Ляхи станут настаивать, государь.
– Станут. Но ты сошлись на тяжелое положение нашего царства. Скажи, что надобно залечить раны и восстановить торговлю. А затем мы вернемся к сему разговору.
– Короля не столь просто обмануть, государь.
– Это так, но сейчас Сигизмунд ничего сделать не может. Он также слаб. Слишком много у него врагов в Варшаве и Кракове. Конечно, он будет недоволен. Но тебе следует не отказать ему, а лишь отодвинуть выполнение обещаний на неопределённый срок.
– На какой срок?
– Точно кто может сказать, сколько времени понадобится на усиление моей власти. Сие дело не одного года.
– Я сделаю все, как велит государь. Державная мудрость государя велика. Отдавать исконные русские земли ляхам не строит.
– Многие русские вельможи разделяют это мнение. Я пришел на трон не ослаблять моей державы, но укрепить её…
4
Москва. Дом князя Шуйского.
Август 1605 года.
Князь Василий Шуйский был встревожен ростом популярности нового царя. Но поделиться он мог лишь со своим братом Дмитрием.
– Дождались, брат! Видал, как правит нами царек?
– Многие его правлением весьма довольны. Он увеличил состав боярской думы вдвое. И многие боярство получили.
– Особливо худородные Нагие. В ближней думе сидят! Выше нас Шуйскийх себя почитают! Но кто они? Голытьба худородная, что при Грозном царе благодаря царице поднялась! А ныне в чести у царька.
– Оно и понятно, – сказал Дмитрий Шуйский. – Братья Нагие признали в нем «племянника» и уговорили свою сестру Марию признать в царьке «сына»! И многие, благодаря словам Марии Нагой, верят, что есть он государь природный. А сие дорогого стоит.
– Вот и сядут Нагие скоро нам на шею.
– Но он много говорит о расширении прав великих родов на Руси. И то многим боярам нравится. Такого при Грозном царе не бывало. И при Бориске Годунове слова не скажи. А при нашем царьке многое можно сказать.
– Гладко стелет царек. Да спать жестко будет. И нам думать надобно, как чести царьку убавить.
– Опасные слова молвил ты, брат. Здесь в доме никто не прознает. Но коли еще где сие скажешь? Тогда как?
– А ты князь Димитрий, собрался до веку служить вору и беглому монаху?
– Но что делать, брат? Царек девку годуновскую чуть не каждую ночь себе таскает. Некие персоны говорят, что вскорости она женой его станет.
– Что? – изумился Василий Шуйский. – Ксения Годунова? Никогда не станет она женой царька! Это полная ерунда!
– А вот и нет, брат! Пан Бучинский утверждает сие. А он ближний человек царька и про многое знает.
– И Бучинский говорил сие?
– Да.
– То верные сведения?
– Куда вернее! – ответил Димитрий брату.
– Но кто сказал тебе?
– Верный человек.
– Кто? – настаивал Василий Шуйский.
– Иван Невежин68.
– Печатник? Тот самый, что царскую друкарню возродить желает? Я только вчера при дворе его видел. Царек оказал ему милость. Средства на друкарню дал. Просвещенного государя из себя корчит.
– Так вот он, брат, и слыхал сии слова от Бучинского.
– Тому надобно воспрепятствовать. И я знаю, как сие сделать.
Василий Шуйский решил на следующий день навестить пана Юрия Мнишека…
5
Москва.
Шуйский и Мнишек.
Август 1605 года.
Князь Василий Шуйский прибыл в дом, отведенный для воеводы пана Мнишека.
