Робин Янг - Крестовый поход
— Заплати и подожди здесь.
Он поспешил к таверне и оттолкнул дебошира, изготовившегося пнуть бродягу по голове. Дебоширу это не понравилось. Он прорычал что-то на итальянском и вскинул кулаки. Трое его приятелей прекратили бить бродягу и уставились на Уилла. От них сильно разило вином.
— Отец!
Уилл обернулся. Сзади стояла Роуз с двумя конфетами, завернутыми в розовую бумагу. Воспользовавшись тем, что Уилл отвлекся, один из дебоширов выбил у него из руки меч, но тут же получил сильный удар кулаком в лицо. Затрещал сломанный нос, пьянчуга отлетел и, споткнувшись о бродягу, распластался рядом. Уилл поднял фальчион, но дебоширы быстро унесли ноги, прихватив приятеля. Он взглянул им вслед, всадил меч в ножны и крикнул, не оборачиваясь:
— Роуз, стой там!
Затем наклонился над бродягой. Это был Гарин.
Уилл оглянулся:
— Роуз, я же сказал тебе…
— Подите от меня прочь! — прорычал Гарин, приходя в себя. Он уставился остекленевшими глазами на Уилла. Из разбитой губы на спутанную бороду сочилась кровь.
Уилл отбросил с лица куфию и протянул руку:
— Вставай.
— Уилл, — удивленно пробормотал Гарин и начал подниматься.
Внезапно он заметил Роуз. Она смотрела на него во все глаза, зажав конфеты в руке. Неожиданно Гарин улыбнулся, показав окровавленные зубы, что заставило девочку попятиться.
— Красавица Роуз, — произнес де Лион заплетающимся языком. — С каждым разом, как я тебя вижу, ты становишься все взрослее.
— Ты пьян, — сказал Уилл.
Гарин приложил руку к сердцу и качнулся назад.
— Нижайше прошу прощения. — Он подался вперед, капнув кровью на землю, ласково посмотрел на Роуз и произнес заговорщицким шепотом: — Твой отец, как всегда, мной недоволен. Но не ты, верно, Рози?
Уилл встал перед ним, заслонив дочь:
— Почему эти люди тебя били?
Гарин порывисто вздохнул.
— Я полагаю, из-за этого. — Он раскрыл ладонь, на которой лежали две черные игральные кости. Усмехнувшись, он бросил их на землю. На обеих выпали шестерки.
Уилл с отвращением покачал головой:
— Отправляйся домой и проспись.
— Домой? — вскинулся Гарин. — А где, дьявол тебя забери, мой дом? Нет у меня дома. Всего лишь угол в лачуге, полной блох. — Он показал в сторону порта. — Знаешь, что там творится? Ломбардцы все заняли. Забили таверны, дерутся каждую ночь. Негде даже трахнуть шлюху! — Он откинул голову и закашлялся.
Уилл поморщился и положил руку на плечо Роуз.
— Тогда возвращайся в Лондон.
— Все пытаешься меня спасти, святой Уильям? — огрызнулся Гарин.
— Почему ты до сих пор в Акре, Гарин? — спросил Уилл глухим голосом. — Тебе вроде здесь нечего делать.
— Как нечего? У меня здесь друзья. Ты, Элвин, — он широко улыбнулся, — Рози.
— Я не твой друг, — подала голос Роуз.
— Роуз, молчи, — пробормотал Уилл.
Гарин скривился.
— А вот это мне грустно слышать. Рози, дорогая, разве отец никогда тебе не рассказывал, как мы в детстве дружили, когда я был тамплиером? — Он подался вперед и ткнул Уилла в грудь. — Я спас тебе жизнь, Кемпбелл. Три раза! — Он стал загибать пальцы. — Грач тогда хотел отравить тебя в борделе из-за этой дурацкой «Книги Грааля», а я тебя просто опоил. В Антиохии, когда мамлюки тебя чуть не прикончили. И третий раз в пустыне… — Он замолк, спохватившись. Затем рассмеялся и облизнул разбитые губы. Сплюнул кровь на землю.
— Денег Эдуарду я не дам, — сказал Уилл. — И не надейся, Гарин. Сиди в Акре хоть до конца своих дней, я не передумаю. — Он твердо посмотрел на него. — Возвращайся к своему господину и скажи, что Шотландию мы ему не простим.
Уилл отвернулся и пошел.
— Как всегда, на коне, верно? — Покачиваясь, Гарин двинулся за ним. — Спасаешь мир? Но ты не лучше других. Ты, поганый святоша.
Уилл не выдержал:
— Пошел вон от меня, каналья!
— А как с твоей клятвой, Уилл? Жить в целомудрии, бедности и послушании. Ты стоял на коленях в церкви в Париже и клялся Темплу. Как ты ее сдержал? Взять хотя бы целомудрие. — Гарин исступленно рассмеялся. — Я думаю, его ты потерял очень давно, верно? А бедность? Вспомни, сколько денег ты украл из сундуков Темпла на свою тайную миссию. Осталось послушание. Ну тут ты не станешь спорить, это никогда не было твоим сильным местом. — Гарин теперь вошел в раж, брызгал кровавой слюной, источая злобу. — Так что ты точно такой же плут, клятвоотступник, обманщик и сукин сын, как и я. Никогда этого не забывай.
Это было уже слишком. Уилла захлестнула острая ненависть к человеку, с которым он когда-то делил радости и печали, которому доверял сокровенные тайны, которому тоже спас жизнь. Он свирепо ударил его в челюсть. Гарин зашатался и рухнул, подняв вокруг себя облако пыли.
— Надо было позволить им тебя прикончить, — крикнул Уилл, не в силах остановиться.
— Не надо, отец!
Уилл повернулся. Роуз стояла, закрыв руками лицо. Конфеты валялись на земле.
Ярость моментально прошла. Он взял дочь за руку и повел прочь.
Гарин пошевелился, поднял голову и снова уронил.
— Славно, Рози, что ты меня жалеешь.
«Возвращайся в Лондон». Уилл думал, что у него по-прежнему есть куда вернуться. Но Гарин давно уже обрубил концы, решив раз и навсегда избавиться от надзора Эдуарда, от его лживых посулов, оскорблений и угроз. Но главное — ребенок. Именно эта девочка укрепила решимость остаться в Акре. В прошлом году двое посланцев короля приезжали искать Гарина. На постоялом дворе его вовремя предупредили, и он притаился, а потом продолжил прежнюю жизнь. Играл, воровал. На еду и выпивку хватало. Приходилось менять место ночлега, кочевать, как бедуину в пустыне. Годы службы королю Эдуарду не пропали даром. Гарин сделался неприхотлив, изворотлив и необыкновенно живуч.
Взгляд Гарина остановился на конфетах, которые уронила Роуз. Он подполз и, кряхтя, взял одну. Конфета была теплая и липкая в том месте, где ее держала девочка. Гарин медленно засунул конфету в рот.
На базарной площади Уилл снова закутался в куфию.
— Отец!
Он остановился.
— В чем дело?
— Мне больно руку!
Уилл посмотрел на испуганное, сердитое лицо дочери и отпустил.
— Извини. — Он притянул ее к себе. — Тебе не следовало это видеть.
— Отец, скажи, почему, когда Гарин приходит к нашему дому, мать всегда недовольна и отсылает его прочь? И ты становишься злым, когда мы встречаем его на улице и он начинает говорить с тобой, даже если вежливо. Почему?
— Он плохой человек, Роуз. Много лет назад он сделал большую подлость мне и твоей матери, и я, как ни старался, не могу его простить.
— Но вы когда-то были друзьями. Там, в Англии.
— Да. Но уже очень давно стали чужими. — Голос Уилла стал твердым. — Так что не слушай, что он говорит.
— А это… — Роуз замолкла и посмотрела ему в глаза. — Ну, то, что он говорил насчет тебя, что ты нарушил свою клятву. Это правда?
Уилл устало вздохнул.
— В какой-то мере. Но… понимаешь, это трудно объяснить. — Он действительно не знал, что сказать. Элвин объяснила дочери, что устав Темпла запрещает рыцарю жениться и иметь детей, поэтому их отношения с отцом надо держать в тайне. Роуз была смышленая для своего возраста, но все равно очень юная, и ничего больше ей рассказывать не следовало. — Я уже сказал тебе, Гарин плохой человек. Скажу больше: он подлый. — Уилл нежно сжал ее плечи. — Ему нельзя доверять. Понимаешь?
Роуз устремила на него пристальный взгляд:
— Он останется здесь, пока ты не дашь ему денег?
— Надеюсь, что нет.
— А не лучше дать, и пусть уезжает?
— Понимаешь, он просит деньги на очень нехорошие дела. — Уилл улыбнулся, погладил голову Роуз. — Хозяин Гарина, король Эдуард, захотел для себя больше земель и напал на Уэльс, где родилась твоя мать. Теперь то же самое он замыслил сделать с Ирландией и Шотландией. Четыре года назад умер король Шотландии, его наследницей стала внучка. Так вот, Эдуард собрался женить на ней своего сына и через него завладеть Шотландией. На моей родине есть много людей, которые не захотят ему покориться, и я боюсь, что там случится то же, что в Уэльсе. Деньги, которые просит Гарин, нужны королю для войны.
— Ты беспокоишься за своих сестер? Изенду и Иду?
— И за них тоже. Кроме того, я хочу когда-нибудь повезти тебя в места, где я рос. Там не должно быть войны.
Они пошли дальше.
— Мне очень хочется увидеть эти места, — сказала Роуз после молчания.
Уилл крепче сжал маленькую руку дочери, с болью воспоминая оставленных в далекой Шотландии близких.
Погибшая по нелепой случайности сестра Мэри. После чего отец навсегда покинул дом, оставив жену и трех других дочерей. Безучастные глаза матери, ее последний растерянный поцелуй, когда отец увозил Уилла в Лондон. Сам отец, Джеймс Кемпбелл, с черными как воронье крыло волосами и руками, запачканными чернилами. Уилл вспомнил, как мечтал заслужить у него прощение за смерть Мэри. Если в этой жизни не удастся, то в следующей. То хорошее, что было у него дома, вспоминалось с трудом. Время от времени перед ним возникали отдельные фрагменты детства, но цвета потускнели. Смех матери, запах летней травы, ощущение, когда он входил в холодную воду, осторожно ступая по дну озера. Многие годы Уилл гнал воспоминания от себя, сосредоточившись на рыцарских обязанностях, а теперь и на своей семье. Но четыре месяца назад пришло письмо.
