Век Просвещения - Петр Олегович Ильинский
12. Удачная операция
Просто в отменном, можно даже сказать, до чрезвычайности отменном настроении находился господин Уилсон. Все удалось, шары дуплетом легли в противоположные лузы, пробки от шампанского обгоняли одна другую. Главное же, компаньон Брекенриджа и Сазерби был лично причастен к этому сверхъестественному и нежданному успеху, который мгновенно снискал европейскую известность. Это означало, гм… это в самом ближайшем будущем означало многочисленные бенефиции коммерческого и финансового характера, что в каком-то смысле одно и то же. Но обо всем по порядку. Хотя нет, прервем себя и забежим вперед – особенно грело сердце то, что в решающей баталии, затмевая остальных храбростью, отличились мужественные и хладнокровные подданные Британской империи. Одно слово, морские львы! Не говоря уж о том, что детальное планирование всей операции было проведено на высочайшем уровне. Впрочем, и русские – молодцы, не подкачали. Так что сомневающимся маловерам мы теперь надолго заткнули рты.
Конечно, не будем скрывать, – и почтенный коммерсант это понимал с самого начала – сие бесшабашное предприятие полностью отвечало интересам владычицы морей, как и интересам трансконтинентальных британских торговых домов, к одному из которых он принадлежал. Что было в этой цепочке первично, а что занимало подчиненное положение, прекрасный сэр не задумывался, и был бы безумно удивлен, попроси его кто составить такую лестницу приоритетов. Все-таки не о перетягивании каната говорим, my dear lords! Ведь очевидно, что интересы правительства его величества беспременно совпадают с интересами наиболее значительных коммерческих предприятий империи, и не потому, что одно диктует другим или, скажем, наоборот, а просто… Они всегда, ну хорошо, почти всегда ложатся на одну чашу политических весов. И от этого совпадения происходит множество вещей, в том числе, заметьте, и величие Британии.
Итак, требовалось, во-первых, приструнить французов, во-вторых, им требовалось нанести значительный материальный ущерб, но не абы как, а с максимальной выгодой для родного отечества. В-третьих, отечеству было необходимо доставить какую-то, еще большую дополнительную выгоду, уже не связанную с убытком галльских охламонов, чтобы избежать слишком больших дипломатических афронтов, а в-четвертых, сделать это чужими руками, то есть с минимальным риском. Посему было решено: безумной русской экспедиции в Архипелаг всячески способствовать, по крайней мере, делать все возможное, чтобы она добралась до восточной оконечности Средиземного моря в боевом состоянии. Значит, надо было дать корабельным командам хотя бы несколько дней отдыха. Подлечиться, прийти в себя, потоптать твердую землю. Последнее имело особенную важность – мистер Уилсон знал, что моряков в России не хватает и что в поход брали обыкновенных пехотинцев, думая, что переучиться на матросов они смогут еще на Балтике. А морская болезнь? И вдобавок флотское питание да вода из бочек? Такое не каждый желудок вынесет, особенно непривычный.
Знал директор санкт-петербургского филиала, что до стоянки в гостеприимной Британии добрался разве что каждый второй. Да что знал – заранее предвидел и в доверительной беседе с королевским посланником настаивал на том, что стоит пойти на акт, могущий быть истолкованным иными державами как глубоко недружественный – разрешить русской эскадре, которую многие в любом случае считали обреченной, встать на якорь в английском порту, пусть обставив это самыми действенными предосторожностями.
И испытывал некоторое теплое, хотя и отдающее ненадлежащей гордыней чувство, что его рекомендации, принятые внешне холодно, хоть и не без благодарности, были выполнены вплоть до малейших деталей.
Правда, слышал он и о легком скандале, вызванном нежеланием чересчур чувствительных и излишне заносчивых русских – кому, как не ему, об этом было хорошо известно – приспустить флаг при проходе через Дуврский пролив. Но не мог не отметить, опять-таки зная характер своих компаньонов и контрагентов, что вышли они из этого положения мастерски. Быстро подняли паруса и, пока все думали да рядили, дали в сторону союзников несколько приветственных залпов, оказав таким образом достаточный политес, и не спуская флага, устремились в Атлантику. Дескать, знаем мы, что и за вашим барышом идем, а потому, извините, излишнего почтения оказывать не станем. Или, иными словами, союзники мы или как? А раз союзники, то не выдумывайте глупостей, которые наше российское чванство позволить не может.
И ведь ничего, – здесь опять мистер Уилсон, как человек деловой и трезвый, мог обеим сторонам отдать должное – съели наши крысы парламентские сей резвый демарш, съели и не подавились. Потом и в Гибралтаре приняли эскадру, и на Мальте тоже, после чего отпустили их, соколиков, – коммерсант гордился тем, что может произнести последнее слово, словно природный русак, без глупейшего французского «ф» на конце – отпустили соколиков в вольное плавание с очень небольшими надеждами на дальнейшее. Ну хоть, слава Богу, добрались до места, авось, попугают турка с французом. Впредь будут знать мерзоглупостные причудники урок каверзный, разучатся дразнить британского льва своими слабосильными рогатками.
А как вышло-то! Как обернулось! Вблизи и не разглядеть таких талантов. Ражий толстоносый граф, вроде ничего не умеющий, кроме как давить беззащитных по приказу, а может, и без приказа государыни, оказался разумен донельзя. Внимательно слушал приставленных стратегов, из предлагаемых продолжений флотского единоборства всегда выбирал наилучшее, но ведь и самое наглое, а командиры кораблей тоже оказались не лыком шиты. Маневрировали, всё о неприятеле сумели разведать и постоянно опережали османов на один ход, что является залогом успеха в любой батальной партии. И самое главное, в решительный момент не оплошали нижние чины, вплоть до последних матросов, а это – хорошо знал коммерсант, есть вещь самая наиглавнейшая. Потому, кстати, британскому флоту и нет равных в подлунном мире. Но русские-то, а особенно на море, в таких чудесах замечены не были. И вдруг – на тебе!
В результате сочинили просто невероятную повесть, почти – мистер Уилсон знал это слово – былину. В турецких же владениях, чуть не в прибрежных водах, так запугали султанских адмиралов, – а ведь не последних умельцев, кстати, – что загнали их в тесную бухту, целиком выключили из игры и тут, совсем не по-русски, не стали собой гордиться, лавры сосать и за почести драться, а захотели большего. Тут почтенный негоциант, не чуждый знания классиков, добавлял: «Почти по-римски», даже зачем глупое «почти», просто: по-римски. Ничуть не хуже Марка Фурия оказался убийца императорский, и бились его матросы не слабее триариев последнего резерва.
Полностью, в это только вдуматься, полностью сожгли оттоманский флот, а что не сожгли, то захватили. Здесь мистер Уилсон как настоящий джентльмен мысленно снимал шляпу и признавал, что любая держава, даже его матерняя и нежно любимая, желала бы
