Анатолий Рыбаков - Прах и пепел

27

Как-то в марте Сталин спросил Василевского:

— Вы привезли семью из эвакуации?

— Да, товарищ Сталин.

— Где она живет?

— Мне предоставили отличную квартиру на улице Грановского.

Сталин поднял на него глаза:

— На улице Грановского? В Пятом доме Советов?

— Да, товарищ Сталин, так он раньше назывался.

— Я знаю этот дом, — задумчиво проговорил Сталин, — бывал там когда-то. А где ваши родители?

— Мать умерла, а отец живет в Кинешме, у моей старшей сестры. Ее муж и сын на фронте.

— Значит, оставил свой приход?

— Оставил, товарищ Сталин, я и мои братья помогаем ему и сестре.

— Значит, живете на улице Грановского, — так же задумчиво повторил Сталин, — хорошо. А где отдыхаете, когда есть возможность?

— В Генштабе. Рядом с моим кабинетом есть комната, там сплю.

— У вас нет дачи?

— Нет, товарищ Сталин.

Через несколько дней Василевский получил дачу в селе Волынском на берегу реки Сетунь, недалеко от Ближней дачи Сталина, но бывал там редко, а когда ночевал, то вставал на рассвете и уезжал на работу.

Однажды чуть задержался: помогал жене в саду, и когда уже собирался выезжать, раздался звонок Поскребышева:

— Вас ищет товарищ Сталин.

Затем он услышал в трубке голос Сталина:

— Товарищ Василевский, вы не успели обжиться на даче, а уже засиделись там. Боюсь, совсем туда переберетесь. Приезжайте немедленно.

Василевский приехал, когда заседание Ставки уже началось. Рассматривался план военных действий на лето 1942 года.

— Немцы деморализованы поражением под Москвой, — сказал Сталин, — теперь они хотят получить передышку, собраться с силами. Можем ли мы им дать время для передышки? Не можем. Имеем ли мы право дать им собраться с силами? Не имеем права.

Шапошников в осторожных выражениях напомнил, что наши силы измотаны в зимней кампании, для наступления еще не готовы.

— Надо быстрее перемалывать немцев, — недовольно проговорил Сталин, — гнать их без остановки, гнать, гнать и гнать. И обеспечить, таким образом, полный разгром немцев в 1942 году. Кто хочет высказаться?

Все понимали, что говорить о полном разгроме немцев в этом году нелепость. Но высказаться никто не пожелал. Кроме Жукова.

— Без подготовки и без усиления войск техникой и живой силой наступать невозможно, — сказал Жуков.

— Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар первыми! — с раздражением произнес Сталин. — Надо хотя бы нанести ряд упреждающих ударов и прощупать готовность противника.

Тут же Тимошенко предложил нанести такой удар в направлении Харькова. Его поддержал Ворошилов. Жуков попробовал возразить, но Сталин перебил его:

— Одну минуту, одну минуту… Где мы ждем наступления немцев? — Он обвел всех вопрошающим взглядом. — Где немцы будут наступать этим летом? Ответ один: они, безусловно, будут наступать снова на Москву. Почему? Москва близко. Нами перехвачен приказ фельдмаршала Клюге о наступлении на Москву. Операция носит кодовое название «Кремль». К ней мы должны готовиться. Но исключает ли это нанесение мощных фланговых ударов, чтобы сковать силы немцев и тем ослабить их атаку на Москву? Нет, не исключает, наоборот, обязывает. Где в первую очередь нанести такой удар? Я думаю, товарищи Тимошенко и Ворошилов правы. Предложение о наступлении на Харьков следует поддержать.

Василевский мог бы сказать, что, по данным разведки, главным направлением немецкого удара будет юг. Но Василевский всегда боялся возражать Сталину, а сейчас, после выволочки за опоздание, все заседание промолчал.

Вместо него ответил Жуков:

— Товарищ Сталин, имеются разведданные о том, что главное наступление немцы развернут на юге. Приказ Клюге можно рассматривать как дезинформацию. Нельзя втягивать войска в операции с сомнительным исходом…

— Сомнительным?! — перебил его Сталин. — Почему сомнительным? Товарищ Тимошенко, вы уверены в успехе операции?

— Безусловно.

— Это ваше личное мнение?

— Нет. Так считает все руководство фронта.

— Видите, как получается, — усмехнулся Сталин, — командование фронта уверено в успехе, а товарищ Жуков сомневается. Я думаю, в данном случае мнение командования фронта более обоснованно.

Выходя из кабинета, Шапошников сказал Жукову:

— Вы зря спорили. Этот вопрос решен Верховным.

— Тогда зачем спрашивали наше мнение?

— Не знаю, не знаю, голубчик.

Наступление под Харьковом началось 12 мая. Через неделю стала ясна его бесперспективность. Василевский, исполнявший теперь обязанности начальника Генерального штаба, предложил Сталину наступление прекратить. Но Сталин не привык менять свои решения. 29 мая наступление закончилось катастрофой. В окруженных четырех советских армиях было уничтожено и пленено 230 тысяч человек. В бою погибли генералы Костенко, Подлас и Бобкин.

В прошлом году Сталин просчитался, ожидая наступления немцев на юге, в этом году просчитался, ожидая их наступления на Москву. Взяв Крым, Севастополь, отбросив советские войска за Дон, немцы стремительно двинулись на Кавказ и Сталинград.

28 июля Сталин издал приказ номер 227:

Мы потеряли более 70 миллионов населения… Отступать дальше — значит погубить себя и вместе с тем нашу родину. Ни шагу назад! Сформировать штрафные батальоны, куда направлять средних и старших командиров. Ставить их на трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед родиной… Сформировать хорошо вооруженные заградительные отряды, поставить их в тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей расстреливать на месте паникеров и трусов.

Этот приказ сковал инициативу командиров, парализовал возможность маневра, увеличил бессмысленные потери. Выполнять его означало обречь армию на поражение. Немцы все равно продвигались вперед, захватили Майкоп, Краснодар, Моздок, вышли на Терек, овладели почти всеми горными перевалами, открывающими путь в Закавказье. Но пленные и трофеи им уже не доставались. Вопреки приказу Сталина советские войска вели маневренную войну, не допускали окружения, умело отводили свои части. Лишь на узком участке фронта войска армии Паулюса сумели 23 августа выйти к западной окраине Сталинграда.

Сталин все отлично понимал: страна разрезается надвое. Гитлер овладевает всем югом, Украиной, Кавказом, Закавказьем. Но главное — Сталинград! Немцы взяли город в клещи, прижав наши войска к Волге. Если Сталинград падет, у немцев в руках окажется главная водная артерия европейской части Союза. От Сталинграда они повернут на север, зайдут в тыл Москве, и тогда основные силы Красной Армии окажутся в мешке.

Под Сталинградом сейчас лучшие полководцы. И все равно там нужен Жуков. Жуков — единственный человек, который по-прежнему внушал ему чувство надежности. Василевский разбирается в деле, но для чрезвычайных ситуаций мягок. В чрезвычайных ситуациях нужен Жуков. Безусловно, самомнения у Жукова прибавилось, оказался прав: Гитлер двинулся не на Москву, как ожидал товарищ Сталин, а на юг, как предсказывал Жуков. Значит, утвердился в мысли, что стратег — он, Жуков, а не товарищ Сталин. Ошибается товарищ Жуков! Когда речь шла о Харькове, возможно, и не следовало слушать Ворошилова, мудака, который провалил финскую войну. И Тимошенко не следовало слушать. Его карьера на этом и закончится, но и Жукову не следует торжествовать. ОН укажет Жукову его место. Его место в войсках, на фронте, там он может добиваться успеха. Вот пусть и едет в Сталинград. Но надо и обласкать.

26 августа Жуков из штаба Западного фронта был вызван в Москву.

Как обычно, он застал в кабинете Сталина Молотова, Ворошилова и Берию.

Сталин пригласил Жукова к столу. Принесли чай, бутерброды.

— Итак, Гитлер решил исправить свою ошибку, — неожиданно сказал Сталин.

Жуков недоуменно посмотрел на него.

Сталин показал на бутерброды:

— Ешьте, ешьте, проголодались, наверно.

Он встал и, прохаживаясь по комнате, заговорил:

— В чем была основная стратегическая ошибка Гитлера в прошлом году? В том, что главные силы он бросил на Москву, а должен был наступать на юге, получить хлеб, металл, уголь, нефть, привлечь на свою сторону националистов Украины, Кавказа и Закавказья. А уж в этом году двинуться на Москву с запада, севера и юга. Такой стратегии мы и ожидали. Но когда играешь с плохим игроком, никогда не знаешь, с какой карты он пойдет. Мы думали, что, наученный горьким опытом, Гитлер в этом году сделает правильный ход, обрушится на Москву, Москва близко. Нет, он решил наступать на юге. Но то, что было правильно для прошлого года, неправильно для этого года. Он опять обманул нас, как азартный, но плохой игрок. Он добился некоторого успеха и дошел до Сталинграда. Но этот успех — временный, у плохого стратега не может быть конечного успеха. Необходимо лишить Гитлера его временного успеха. Мы должны остановить его под Сталинградом так же, как остановили под Москвой.