Христоверы - Александр Владимирович Чиненков
– Эх ты, мать твою перемать! – громко ругался Матвей Кузьмич, закрывая вход в будку доской. – Надо же, учудил паскудник. Укусил бы за задницу, и всё на том, а ты… Ты же из мужика поди бабу сделал?
Запертый в будке пёс, чувствуя недовольство хозяина, жалобно поскуливал и не пытался вырваться.
Вышедший из избы иерей поспешил на помощь пытавшемуся поднять Ржанухина с земли Силантию.
– Савва? – воскликнул он. – Это же адепт из секты Андрона. А что он здесь делает?
– Кабы знать, – вздохнул Силантий. – Но сейчас у него не спросишь. Что теперь с ним делать, ума не приложу. Может, ты подскажешь, батюшка?
– Грузим его в телегу, на которой он приехал, и пусть твой отец везёт его немедленно в больницу, – встряхнувшись от замешательства, сказал иерей. – А мы с тобой повезём в город девушку. Сейчас, как ни крути, делать больше ничего не остаётся.
– Да, – согласился Силантий и посмотрел на стоявшего с несчастным видом возле будки Матвея Кузьмича: – Ты что с псом сделал, отец?
– В будке вон запер, – ответил он трясущимися губами. – Понаделал делов, век не расхлебаешь.
– Не он виноват, а я, – вздохнул Силантий удручённо. – Пёс избу оборонял, так ему природой велено. А мне не надо было его с цепи отпускать, тогда и этот растяпа уцелел бы.
– Теперь век его с цепи не спущу, – покачал головой Матвей Кузьмич. – Я его так по башке обухом стебанул, что чудом не прибил животинушку.
– Ладно, одевайся, – сказал Силантий. – Сейчас этого раздолбая в город повезёшь, а мы с батюшкой девушку.
– А что я врачам скажу? – нахмурился Матвей Кузьмич. – Что я им отвечу, ежели вопросы задавать начнут?
– Жив бы остался, – вздохнул Силантий. – Наш пёсик все причиндалы его мужичьи пожевал.
– Дык что врачам сказать, сынок, ежели спросят? – поморщился Матвей Кузьмич. – Я же…
– Скажешь всё, как было, – посмотрел на него Силантий, – что пес наказал наглеца, вошедшего во двор без спроса и дозволения.
8
Кучер остановил коляску у ресторана, и Иван Ильич Сафронов, выйдя первым, помог спуститься Марине Карповне.
– Ты правда чувствуешь себя хорошо, дорогая? – заботливо поинтересовался он. – Ничего тебя не беспокоит?
– Я чувствую себя чудесно, Ваня! – ответила восторженно супруга. – И кушать хочется ужасно. Всё, что ты сейчас закажешь, я съем без остатка, обещаю!
– Ещё бы, – усмехнулся Сафронов, беря супругу под руку, – ты два дня ничего не ела. Может быть, зря сюда приехали? Домашняя пища во много раз лучше и полезней самой изысканной ресторанной.
– А мне сегодня охота в ресторане посидеть и здешней кулинарии вкусить! – капризно возразила Марина Карповна. – Я уже соскучилась по нормальной жизни.
– Питаться и кутить в ресторанах не является признаком нормальной жизни, – усмехнулся Сафронов. – И ещё, дорогая…
Неожиданно распахнувшаяся дверь ресторана заставила его проглотить остаток фразы и отпрянуть в сторону вместе с супругой перед выходящим из ресторана здоровенным мужиком. С сосредоточенным лицом «бородач» выводил из заведения, прижимая к себе, мертвецки пьяного юношу, ноги которого волочились по земле.
Следом за ними из ресторана вышел Гавриил Лопырёв. С раскрасневшимся лицом он костерил пьяницу и едва не прошёл мимо Сафронова и его супруги.
– Вот, полюбуйся, Иван Ильич, до чего я дожил? – остановившись перед ними, указал рукой на юношу Лопырёв. – Ты только глянь на этого расписного обормота, который жизнь свою молодую топит в вине и прожигает её без зазрения совести!
– Не понял, кого ты имеешь в виду, Гавриил Семёнович? – растерялся Сафронов.
– Да вон кого, сына моего непутёвого, Власа! – воскликнул гневно Лопырёв. – Пьёт, гуляет на отцовские денежки, а сам не заработал ни алтына! Никогда бы не подумал раньше, что из моего лапочки-сыночка вырастит такая вот образина!
Он в сердцах повернулся вполоборота к державшему юношу мужику.
– Ну а ты чего замер, Данила? – прикрикнул он. – Вези этого сукина сына домой, занеси его в чулан, а дверь запри на самый большой замок, который только отыщется в доме!
Мужик что-то пробубнил себе под нос и поволок юношу к стоявшей на другой стороне улицы коляске. Лопырёв повернулся к Сафроновым и, обратив внимание на стоявшую тихо женщину, глупо улыбнулся.
– Ах, милейшая Марина Карповна! Вы только что лицезрели причину всех моих несчастий! И не просто несчастий, а позора! Этот юнец, мало того, транжирит мои деньги направо и налево, он ещё пачкает моё имя своим разгульным недостойным поведением!
– А вы жените его, Гавриил Семёнович, и всё уляжется, уверяю вас, – посоветовала Марина Карповна. – Сейчас у вашего сына нет никаких забот, а вот с женитьбой они появятся. Он будет думать не только о себе, но и о своей семье.
Услышав её, Лопырёв на мгновение замер, и широчайшая улыбка разлилась по его лицу.
– Вы и правда так думаете, дражайшая Марина Карповна? – спросил он взволнованно.
– Ну конечно, – натянуто улыбнулась Сафронова. – Только семейная жизнь остепенит вашего, гм-м-м…
– Власа, будь он неладен, – напомнил Лопырёв, мрачнея. – А я ведь подумывал женить стервеца, и даже порядочная девушка есть на примете.
Он покосился на Ивана Ильича, но тот увёл взгляд в сторону.
– Тогда не тяните время, а сватайте ту девушку, – не заметив переглядывания мужчин, продолжила Марина Карповна. – Пока сыночек ваш совсем не спился и его от пагубной зависимости лечить не пришлось.
– Спасибочки за добрый совет, Марина Карповна, – довольно заулыбался Лопырёв. – Завтра, прямо с утра, я поговорю с сыном, и… – Он выразительно посмотрел на Ивана Ильича: – И схожу к родителям девушки, чтобы поговорить с ними и сделать предварительное предложение.
– Ну, всё, нам пора, Гавриил Семёнович, – потянул жену к двери ресторана Сафронов. – Удачи тебе в сватовстве и доброго здравия.
– И тебе спасибочки на добром слове, Иван Ильич, – лукаво улыбнулся, протягивая руку, Лопырёв. – Я сделаю всё, чтобы твои пожелания не прозвучали пустым звуком, обещаю.
Пожимая друг другу руки, они смотрели друг другу в глаза. Взгляд Сафронова метал молнии, а взгляд Лопырёва светился торжеством, перемешанным с лукавством.
Супруги вошли в ресторан и сразу направились в зал, стараясь не думать о неприятной встрече. Лицо Марины Карповны засветилось счастьем при виде окружившего её великолепия, а вот Иван Ильич выглядел хмурым и озабоченным. Разговор с Лопырёвым оставил на сердце тяжёлый, удручающий осадок.
* * *
Около получаса Андрон, заложив руки за спину, с пасмурным видом ходил по горнице. Он ничего не говорил и не задавал никаких вопросов исподлобья наблюдавшей за ним Агафье. Старуха делала вид, что занята разбором трав,
