Византийский айфон - Дмитрий Шерстенников
Женский голос крикнул:
— Сам запихивай этот зассаный ковер! -
Голос Аркадия кричал ей в ответ:
— Я тебе брошу! Сука толстожопая! Ты что ли его покупала! -
— Покупал ты, а запихивать должна я?! -
— Головка от хуЯ! — передразнил Аркадий. (Итальянская игра слов: io — finocchio.)
Я шагнул в комнату.
23
Первой меня увидела тётка, она вскрикнула. Аркадий, абсолютно голый, задом ко мне и к жене, стоял, склонившись над открытым сундуком. Не пытаясь прикрыть отвратительную старческую наготу, он не спеша повернулся в мою сторону.
Аркадий быстро нашелся. Скользнув по мне взглядом, он принялся не спеша натягивать штаны:
«Кирилл?! А мы вот уезжаем, видишь, какие дела творятся.»
Тётка тяжело вздохнула и вышла.
Я вынул пакет Марка и вывалил на стол золотые слитки и айфон. Что-то промелькнуло в дряблом лице старика, он потянулся к айфону.
Я строго спросил: «Что случилось с Марком? Марк написал, что вы знаете». Я слегка переформулировал фразу из записки. Аркадий отдернул руки и, казалось, потерял всякий интерес к золоту и к айфону.
«Что я могу знать про смерть Марка?» — с достоинством удивился «Шейлок», и пустился в рассуждения, по-старчески то теряя нить, но находя снова: «Я старик, с трудом успеваю следить за делами. Да, Марк меня обманывал — обмануть меня нетрудно, ну да бог с ним… Да, он работал на меня. Но, чем он занимался в свободное время, я не знаю». Он смотрел на меня с искренним огорчением, ему явно было нечего добавить.
И это было всё, чего я добился, ради чего искал Аркадия, ради чего оказался здесь? Я так растерялся, что чуть было ни попрощался и не ушел, но тут я вспомнил, что Аркадий — моя единственная надежда на спасение.
Но и Аркадию что-то мешало просто повернуться ко мне спиной. Он добродушно продолжил: «Силы у меня уже не те. А я, видишь, все тяну и тяну, как вол. А кому дела передать? Собственный-то сын у меня балбес, — продолжал спокойно рассуждать Аркадий, — А Марка я любил. Вы с Марком, кстати, чем-то похожи».
Как странно, подумал я: всё рушилось, ему надо было спасаться, куда-то нестись в своей повозке, а он спокойно сидел за столом, не спеша, намеками обещал сделать меня наследником своего бизнеса.
— Вы можете вернуть меня в будущее? — вырвалось у меня. Золото поблескивало на столе, я вспомнил рассказ Шарманта о жадности Аркадия.
Аркадий скользнул взглядом по золоту и айфону и, не спеша, спросил:
— Как ты нашел меня?
Я рассказал про встречу с Шармантом. Аркадий сказал со спокойной злостью:
— Шармант жулик. Я его спас от бандитов, а он обокрал меня.
— Вы поможете мне выбраться? — настаивал я.
— Никогда не доверяй маврам, — Он ни в какую не хотел говорить о спасении.
— Возьмете меня с собой в будущее? Или на корабль?
— Я не волшебник, — в его голосе вдруг прорвалось раздражение.
Я сложил золото и айфон в пакет и убрал в карман. Опять что-то мелькнуло в его взгляде.
— Конечно, если ты вернешь мне мои вещи, — взвесив, сказал Аркадий, — будет справедливо, если я возьму тебя на корабль в Венецию.
— Возьмёте?
— Почему бы нет.
— Клянётесь?
— Я же сказал.
Я потянулся отдать ему злополучный пакет. Вдруг — внизу на лестнице забухали шаги. Турки?!
24
Аркадий оставался спокоен. И действительно, вместо турок в комнату ввалился седой мужчина лет 45 с одутловатым багровым лицом.
«Поздно!» — тяжело дыша, проговорил он, и грузно повалился на лавку. Немного отдышавшись, он договорил: «Поздно уезжать».
«Ахарон, тафсик ихиканес ипаник!» — зло прикрикнул на мужчину Аркадий и пояснил мне: «Это мой сын, я зову его по-русски: «Сашка»».
Сашка всё еще не мог отдышаться. Он сидел согнувшись и вытирал пот, отупело смотря перед собой. Аркадий резким голосом проговорил ещё что-то на иврите. Сашка начал говорит, всё больше волнуясь:
«Я из Юлиановой гавани. Принц Орхан разбит, турки высадились в гавани, они повсюду, на всех башнях османские флаги. Я видел, как отрубают головы». Сашка стал говорить на иврите, повышая голос. Аркадий перебил его, отец и сын стали остервенело ругаться. Верх взял Аркадий, его голос зазвучал властно.
Сашка перестал возражать. Он вытащил из кармана какую-то маленькую красную тряпочку и протянул её отцу: «Такие флажки турки вешают на домах, которые уже ограблены. Может быть, повесить на наш?»
Аркадий рассмотрел флажок и, обращаясь ко мне, спокойно сказал: «Тебе сейчас нельзя уходить — на улице опасно. Выпейте с Сашкой. К вечеру османы успокоятся, тогда посмотрим». И Аркадий торопливо ушел с флажком, оставив нас с Сашкой наедине.
Сашка, с нервной бодростью алкоголика, быстро достал тяжёлую бутыль с чем-то, по виду, навроде водки. Быстро достал серебряную рюмку, невесело посмотрел на меня и достал еще одну. Глядя на то, как Сашка подчиняется отцу, я почувствовал себя в западне. Но какой русский откажется решить проблемы выпивкой? Да, я и не представлял, что мне теперь делать. Пакет Марка остался у меня. Впрочем, про него, кажется, все забыли.
25
Сашка налил себе. Выпил. Молча налил и выпил еще два раза. В мою сторону Сашка не смотрел — ему было неприятно, что его отчитали при посторонних. Потом налил себе и мне и откинулся на стуле.
— Вообще-то, меня зовут Арон, — дружелюбно сказал он. Мы чокнулись и выпили. Это была анисовая водка.
— Арон, как тебе удалось уйти живым? — спросил я.
— Османы убивают тех, кто сопротивляется. В основном, их интересуют молодые женщины.
— Они их насилуют?
— Им не до того. Они пытаются захватить побольше, чтобы потом продать.
Сашка наполнил рюмки, мы чокнулись и выпили. «Так ты, значит, тоже оттуда?» — Сашка показал пальцем вверх, что, видимо, значило будущее. Он быстро пьянел. Велик был соблазн приоткрыть ему завесу над миром, каким он будет через шесть веков. Я попытался рассказать о будущем, о России: о диктатуре, о разъедающей страну коррупции, о свободе, за которую мы боремся. Сашка вежливо кивал. Да, мне и самому будущие политические страсти перестали казаться такими уж
