Георгий Гулиа - Ганнибал, сын Гамилькара
– О великий господин, невозможно описать все, что сотворили с нами эти головорезы! Им мало было того, что обобрали нас до ниточки, что весь обоз присвоили, применяя силу! Когда мы сказали, что пожалуемся самому Совету в Карфагене, они обнажили свои срамные места и помочились на нас…
Тут Ганнибал остановил его.
– Как?! – возмущенно воскликнул он. – Что же делали вы, когда мочились на вас?
– Мы? – объяснил купец. – Мы были связаны. Прочными узлами из сагунтских веревок.
– Сагунтских? – удивился Ганнибал. – Почему вы решили, что веревки были сагунтские?
– Очень просто: они очень прочные, я знаю эти проклятые веревки!
– Где же они добыли веревку из Сагунта? Как ты полагаешь, Гимон?
– Здесь и полагать нечего, великий господин! Веревка эта дорогая. Где олкадам голозадым честно купить ее? Нет у них таких денег! Стало быть, веревка подарена.
– Кем, Гимон?
– Ясно кем! Это сагунтцы подарили веревку и науськали олкадов.
Ганнибал решил досконально допросить купца:
– Гимон, почему науськали олкадов эти сагунтцы? Как ты полагаешь?
– Скажу, великий господин. Не надо быть особым мудрецом, чтобы понять, с какой целью разбойничали эти олкады.
– С какой же? Объясни нам.
Купец перевел дух, вытер губы шелковым иберийским платком.
– Цель у них одна. О ней говорили они промеж собой, чтобы и мы слышали. А цель, значит, такая: унизить Карфаген! Они хвастали: мол, сам Сагунт опекает их, а у Сагунта, мол, есть верный и сильный друг – Рим. Что Рим никогда не даст в обиду ни олкадов, ни сагунтцев.
Ганнибал привстал и обратился к своим военачальникам:
– Слыхали? Эта пощечина предназначена нам с вами. А купцы просто попались под горячую руку.
– Да, – согласились возмущенные военачальники.
– Значит – мочились на вас?
– Да, да! – возопил Гимон. – Они все мочились на нас и приговаривали: это Карфагену – от нас, это Совету карфагенскому – от нас…
– Постой, – прервал купца Ганнибал, – они так и сказали: «Совету карфагенскому»?
– Истинно. Я это могу подтвердить клятвенно. Мои друзья по несчастью скажут то же самое.
– Истинно, истинно! – подтвердили хором купцы.
Ганнибал встал:
– Это пахнет войной. Можно снести многое от этих разбойников, но не оскорбление нашего мудрого Совета, наших старейшин. – И обращаясь к купцам: – Значит, мочились и при этом оскорбляли Совет старейшин?
– Истинно, истинно! – отвечали купцы.
Ганнибал развел руками:
– Подобного еще не слыхивал белый свет! Да, это несомненно козни проклятого Сагунта, а если заглянуть поглубже – то и самого Рима… – Ганнибал шагал взад и вперед перед купцами, а говорил в сторону своих военачальников: – Это сам бог, сам Ваалхаммон подает нам знак. Невероятно, чтобы кучка олкадских разбойников нападала на наших купцов и при этом оскорбляла наше великое государство и его правителей. Дело здесь явно нечистое! Это на нас натравливают шавок. А где же хозяева собачек? Вы хотите знать? Я скажу где: в Сагунте! Только там ищите их! А больше нигде! Впрочем, есть и более высокие хозяева. Скажу где: они на форуме в Риме, на Капитолии. Там ищите и найдете их! – Ганнибал все более горячился. Он остановился и погрозил кулаком. – Там они, только там! Но у нас достаточно и сил, и уменья, и решимости, чтобы наказать не только злобных шавок, но и их хозяев в Сагунте. А если кто-нибудь посмеет заступиться за них, то доберемся и до него. Клянусь Ваалхаммоном!
Ганнибал оборвал свою речь на высокой ноте и вопросительно уставился на военачальников. И он услышал то, что надлежало услышать:
– Справедливо сказано! Смерть олкадам! Долой проклятый Сагунт!
Ганнибал сказал купцам:
– Вы все слышали? Сами слышали?
– Да, сами, – за всех ответил Гимон.
– Что же скажете?
– Слава Ганнибалу!
– Сообщите своим сотоварищам, всем купцам карфагенским, с которыми доведется повстречаться, что Карфаген не даст в обиду своих купцов. Слышите? Не даст!
Купцы, тронутые этими словами, преклонили колени.
– А теперь, – сказал Ганнибал, – ступайте к себе и вершите свои дела на благо Карфагена. А мы постараемся постоять за вас.
Когда купцы ушли, Ганнибал подозвал военачальников поближе к себе.
– Сколько же человек пожелали вернуться домой? – спросил он.
– Тридцать тысяч, – отвечал главный писец, ведавший также продовольствием и одеждой. Это был полный, сипло дышавший карфагенянин с водянистыми глазами и огромным шрамом на правой щеке.
– Тридцать тысяч? – проговорил Ганнибал. – Считайте, что сбросили с плеч немалую обузу. Оставшиеся семьдесят меня вполне устраивают. Я приказываю вам разъехаться по своим местам. Завтра вы узнаете о нашем походе. Все досконально!
Против олкадов выступила вся армия – пехота, конница, слоны. В Новом Карфагене простолюдин поражался: такая махина и – против кучки разбойников? Но те, которые вершили судьбы народные, знали, куда и зачем направляется армия Ганнибала. Олкады будут быстро смяты – это несомненно. И тогда карфагенцы столкнутся лицом к лицу с Сагунтом, его защитниками.
Тридцать тысяч человек были отпущены Ганнибалом на все четыре стороны. Он надеялся пополнить свою армию любителями военных походов на долгой дороге в Рим. Разве мало племен, которые ненавидят римлян и готовы в любое время – дай только повод! – досадить им? Среди галлов можно найти даже сотню тысяч мечтающих пограбить ненавистный Рим.
Весть о том, что Ганнибал движется на восток, привела олкадов в смятение. Они пытались отмежеваться от неких разбойников, якобы ограбивших пунийских купцов. Олкады обещали возместить купеческий ущерб в двукратном размере. Однако Ганнибал был непреклонен: нет, раз олкады посмели поднять руку на купцов – придется расплачиваться полной мерой. И деньгами преступление не искупить!
Полная глухота Ганнибала удручала олкадов. Делать нечего – пришлось обращаться к Сагунту. Это олкады сделали с великой неохотой, ибо понимали, что подобное обращение вовсе выведет из себя молодого военачальника, ищущего славы на поле брани. А слава эта очень нужна была Ганнибалу. Позарез!
Во-первых, бранная слава укрепила бы его слово среди воинов, а во-вторых, победы в битвах сделали бы его более независимым в отношениях с Советом Карфагена. Позиция удачливого полководца, разумеется, резко отличается от позиции неудачника.
Олкады дважды пытались упросить Ганнибала не наказывать всех олкадов из-за каких-то разбойников, которых-де и знать не знают, а если бы знали, то наверняка предали бы смерти. Но куда там! Ганнибал шел вперед, и Сагунт спешно готовился к боям. Были направлены письма в Рим, из которых становилось ясно, что конечной целью Ганнибала является не Сагунт, а Рим. Рим связан договором с Сагунтом, но есть у него и соглашение с карфагенцами относительно земель южнее реки Ибер, на которые распространяется влияние Карфагена. Так или иначе, Рим должен будет вмешаться в бесчинства Ганнибала…
Прогулка по земле олкадов очень понравилась воинам Карфагена. Случались малозначительные стычки легковооруженных. Войска уверенно подвигались к Сагунту. Однако Ганнибал был настороже: дело в том, что в Карфагене образовалась довольно мощная оппозиция его намерениям относительно Сагунта. Надо было что-то предпринимать против этих ворчунов. И Ганнибал предпринял – быстро, энергично.
И вот в его походной палатке вскоре появились представители турдулов, живших, как и олкады, по соседству с Сагунтом.
Ганнибал принял турдулов очень тепло.
– Я приветствую, – сказал он, – представителей храброго народа! Карфаген всегда ценил и ценит своих друзей или тех, кто может стать нашими друзьями. Ведь не только человек, какой бы силы он ни был, ни даже великий народ не могут обойтись без друзей, без их локтя, без их доверия и преданности миру, дружбе, совместной деятельности на благо всех людей. Особенно ценна эта дружба в то время, когда мир полон коварства и предательства. Вот тут-то как раз и появляется рука друга, без которой всегда трудно.
Турдулы – их было пятеро – почтительно выслушали молодого, красивого, полного сил полководца. Ответное слово произнес (разговор шел на эллинском) сухощавый пожилой турдул из знатного рода. Он сказал следующее:
– Великий господин! Твои слова вселяют надежду. Было бы очень хорошо, если бы все ответственные государственные деятели думали и поступали согласно твоим словам. Беда в наше время заключается в том, что слова расходятся с делом. Особенно это относится к нашим соседям…
– Верно! – прервал Ганнибал. – Почему Сагунт считает возможным вторгаться в ваши земли?.. Я спрашиваю: почему? Ведь в Сагунте нет недостатка в миролюбивых заверениях. Так почему же, спрашиваю? – Ганнибал потрясал кулаками, гневно водил глазами.
Турдул на мгновение, казалось, язык проглотил. Однако быстро пришел в себя.
